Однако между ними не было родства – просто в выборе опять сказался странный вкус Эйба.
– Ну как женщины? – обычно спрашивал Дэймон, когда звонил из Лос-Анджелеса или приезжал в гости.
– Господи, можно подумать, не знаешь, – вздыхал Эйб. – Современные женщины… Но, слава Богу, все здоровы.
Возможно, не только гениальные лингвистические способности Эйба, но и богатая событиями история и прошлое его народа, как и южное происхождение Дэймона, позволяли им так плодотворно работать вместе. Они так тонко чувствовали мысли друг друга, что Эйб редко предлагал изменить фразу вслух, просто ерзал в кресле, поднимал брови, кашлял, чесался, и Дэймон, словно радар воспринимая эти сигналы, быстро вносил изменения в текст, снова читал его, наблюдая за реакцией Эйба.
В благодарность за помощь Дэймон читал все работы Эйба в поисках слабых мест в изображении психологии персонажа. Эйб прекрасно сознавал недостатки своего творчества. Дэймон сразу видел, где характер героя получился обедненным, поэтому усиливал оттенки или подкреплял сцену нужным подтекстом. Его комментарии были такими же лаконичными, как и комментарии Эйба.
– Заставь ее встать, Эйб. Она нервничает, как кошка…
– Пусть зрители выждут немного. Задние ряды должны заинтересоваться…
– Не заставляй ее так легко сдаваться, Эйб! Хорошая пощечина не помешает, а потом назад в спальню…
По мере того, как проходили годы, оба писателя настолько сжились друг с другом, что могли считать себя творческими близнецами. Публика ничего не знала об их сотрудничестве. Ни один не жертвовал собственной оригинальностью ради другого, никто не приписывал себе чужих заслуг, они просто не могли работать друг без друга. Когда-нибудь кто-то из них умрет, а оставшемуся придется продолжать путь в одиночестве, пытаясь возродить былые приемы и привычки из опыта прошлого… точно так же, как скорбящий супруг или супруга с трудом пытаются вспомнить, как жили до тех пор, пока много лет назад не встретили любимого человека.
Поэтому Дэймон, улыбаясь Энни, стоял над ее инвалидным креслом.
– Я уехал, малышка, – сообщил он. Кончита за тобой приглядит. Делай упражнения. Я попросил Фрэнка Маккенну заходить время от времени. Будь с ним поласковее. В остальном, считай, ты предоставлена самой себе.
Серебристые глаза Энни, все еще тронутые болью, широко распахнулись навстречу Дэймону. Улыбка девушки была словно зарево, окружающее их почти сверхъестественное свечение. Хотя во взгляде Дэймона ничего не отразилось, он подумал, что Энни никогда еще не была так прекрасна.
А у него были свои планы на Энни.
– Да, хозяин, – послушно кивнула она, протягивая руки. Дэймон помог Энни встать и быстро обнял.
– У меня никогда не было дочери, – повторил он в сотый раз свое обычное изречение со смесью отцовской любви и иронии.
– Это легко представить, – улыбнулась Энни, коснувшись его курчавых волос. – До чего же паршивый отец из тебя бы вышел! Никакого понятия о дисциплине. Слишком уж ты мягок!
– Гм, – пробурчал Дэймон. – Звони мне в квартиру Эйба.
– Хорошо, папочка.
Энни поковыляла к двери, чтоб проводить Дэймона.
Он со странной неохотой сел в такси, словно в лодку, перевозившую его по Стиксу в царство Аида. Медленно помахал рукой.
Машина отъехала.
Энни осталась одна.
Глава XIX
– Восемь… девять… десять… Больно?
Энни не ответила. Она задыхалась от усилий, распластанная на тренажере, как пойманное животное, поднимая колени, напрягая мышцы бедер, словно борясь с ненавистным аппаратом. Послышался скрип блоков, груз сместился, когда бедра напряглись еще больше.
– Одиннадцать… еще раз. Больно? – бесстрастно спросил Фрэнк, сидевший в кресле возле нее, наблюдая, как Энни делает гимнастику.
– Еще раз, – думала Энни раздраженно. – Думаешь, я этого не знаю? Вечно остается еще один раз…
Панельки тренажера снова разошлись. Энни почувствовала, как волны безмерной усталости накатывают на спину и ноги. Согласно инструкциям доктора Блейра Фрэнк добавил еще груз перед тем, как она начала гимнастику. После восьми упражнений она чувствовала себя слабее, чем обычно, после десяти – отчаянно измученной. Вряд ли она сможет сделать последнюю попытку.
Но Энни знала – Фрэнк будет молча ждать, пока она не отдохнет и не соберется с силами. Сдержанный, спокойный, он по-своему был строжайшим из надсмотрщиков, никогда не упрекавшим Энни, если она стонала от боли или жаловалась на усталость. Он только молча наблюдал, неумолимо ожидая, пока она сделает невозможное.
Сжав зубы, не обращая внимания на то, что мокрые от пота пряди волос липнут к щекам, несмотря на ленту вокруг головы, сжав побелевшими от напряжения пальцами рукоятку тренажера, Энни тяжело вздохнула, начала вновь сводить панельки. Жесткая кожа терла под коленками. Блок громко заскрипел.
На этот раз боль, казалось, вот-вот лишит Энни разума. Ноги мелко дрожали, тренажер затрясся от отчаянных усилий, струйки пота катились по спине и груди, когда панели наконец сошлись.
Тело Энни мгновенно обмякло, грузы с грохотом свалились на пол, девушка измученно вытянулась, проклиная тренажер и молчаливого мужчину, наблюдавшего за ней.
– Ой, – вскрикнула она неожиданно: резкая боль пронзила внутреннюю поверхность левого бедра, как раз над коленкой.
– Черт!
– В чем дело? – спросил Фрэнк. Мышцу потянули? Энни могла только беспомощно потрясти головой, не в силах перевести дыхание.
– Отдохните немного, – с озабоченным видом посоветовал Фрэнк.
«А что, по-твоему, я сейчас делаю?» – подумала Энни, оглядывая унылый тренажерный зал, словно Фрэнк находился где-то далеко.
Хотя он был на удивление немногословным, те несколько замечаний, услышанные от него с тех пор, как Энни начала делать гимнастику, казались раздражающе пространными.
«Мог бы и заткнуться, – кипела Энни, – поскольку все равно ничем не поможет.»
Она, тяжело дыша, сидела перед Фрэнком: волосы сбились, лицо раскраснелось. Энни была почти благодарна за растянутую мышцу – это, по крайней мере, отвлекало от постоянной злобно-сверлящей боли в костях, неотступной муке, уводившей ее от реальности, заставлявшей уходить в себя. По крайней мере это небольшое милое растяжение вызывало обычный дискомфорт, явный признак того, что окружающий мир существует.
Она почувствовала прикосновение сухих рук Фрэнка на бедрах и животе – пока тот отстегивал охватывающие ее талию ремни. Он помог Энни встать с тренажера, усадил на стол с мягкими прокладками под флюоресцентные лампы.
Издали, из каньона, доносилось пение птиц. Должно быть, там, за окнами, сейчас прекрасное, хотя и туманное утро. Сегодня у Кончиты был выходной, в доме стояла непривычная тишина, пока Энни трудилась внизу под неотступным взглядом Фрэнка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194
– Ну как женщины? – обычно спрашивал Дэймон, когда звонил из Лос-Анджелеса или приезжал в гости.
– Господи, можно подумать, не знаешь, – вздыхал Эйб. – Современные женщины… Но, слава Богу, все здоровы.
Возможно, не только гениальные лингвистические способности Эйба, но и богатая событиями история и прошлое его народа, как и южное происхождение Дэймона, позволяли им так плодотворно работать вместе. Они так тонко чувствовали мысли друг друга, что Эйб редко предлагал изменить фразу вслух, просто ерзал в кресле, поднимал брови, кашлял, чесался, и Дэймон, словно радар воспринимая эти сигналы, быстро вносил изменения в текст, снова читал его, наблюдая за реакцией Эйба.
В благодарность за помощь Дэймон читал все работы Эйба в поисках слабых мест в изображении психологии персонажа. Эйб прекрасно сознавал недостатки своего творчества. Дэймон сразу видел, где характер героя получился обедненным, поэтому усиливал оттенки или подкреплял сцену нужным подтекстом. Его комментарии были такими же лаконичными, как и комментарии Эйба.
– Заставь ее встать, Эйб. Она нервничает, как кошка…
– Пусть зрители выждут немного. Задние ряды должны заинтересоваться…
– Не заставляй ее так легко сдаваться, Эйб! Хорошая пощечина не помешает, а потом назад в спальню…
По мере того, как проходили годы, оба писателя настолько сжились друг с другом, что могли считать себя творческими близнецами. Публика ничего не знала об их сотрудничестве. Ни один не жертвовал собственной оригинальностью ради другого, никто не приписывал себе чужих заслуг, они просто не могли работать друг без друга. Когда-нибудь кто-то из них умрет, а оставшемуся придется продолжать путь в одиночестве, пытаясь возродить былые приемы и привычки из опыта прошлого… точно так же, как скорбящий супруг или супруга с трудом пытаются вспомнить, как жили до тех пор, пока много лет назад не встретили любимого человека.
Поэтому Дэймон, улыбаясь Энни, стоял над ее инвалидным креслом.
– Я уехал, малышка, – сообщил он. Кончита за тобой приглядит. Делай упражнения. Я попросил Фрэнка Маккенну заходить время от времени. Будь с ним поласковее. В остальном, считай, ты предоставлена самой себе.
Серебристые глаза Энни, все еще тронутые болью, широко распахнулись навстречу Дэймону. Улыбка девушки была словно зарево, окружающее их почти сверхъестественное свечение. Хотя во взгляде Дэймона ничего не отразилось, он подумал, что Энни никогда еще не была так прекрасна.
А у него были свои планы на Энни.
– Да, хозяин, – послушно кивнула она, протягивая руки. Дэймон помог Энни встать и быстро обнял.
– У меня никогда не было дочери, – повторил он в сотый раз свое обычное изречение со смесью отцовской любви и иронии.
– Это легко представить, – улыбнулась Энни, коснувшись его курчавых волос. – До чего же паршивый отец из тебя бы вышел! Никакого понятия о дисциплине. Слишком уж ты мягок!
– Гм, – пробурчал Дэймон. – Звони мне в квартиру Эйба.
– Хорошо, папочка.
Энни поковыляла к двери, чтоб проводить Дэймона.
Он со странной неохотой сел в такси, словно в лодку, перевозившую его по Стиксу в царство Аида. Медленно помахал рукой.
Машина отъехала.
Энни осталась одна.
Глава XIX
– Восемь… девять… десять… Больно?
Энни не ответила. Она задыхалась от усилий, распластанная на тренажере, как пойманное животное, поднимая колени, напрягая мышцы бедер, словно борясь с ненавистным аппаратом. Послышался скрип блоков, груз сместился, когда бедра напряглись еще больше.
– Одиннадцать… еще раз. Больно? – бесстрастно спросил Фрэнк, сидевший в кресле возле нее, наблюдая, как Энни делает гимнастику.
– Еще раз, – думала Энни раздраженно. – Думаешь, я этого не знаю? Вечно остается еще один раз…
Панельки тренажера снова разошлись. Энни почувствовала, как волны безмерной усталости накатывают на спину и ноги. Согласно инструкциям доктора Блейра Фрэнк добавил еще груз перед тем, как она начала гимнастику. После восьми упражнений она чувствовала себя слабее, чем обычно, после десяти – отчаянно измученной. Вряд ли она сможет сделать последнюю попытку.
Но Энни знала – Фрэнк будет молча ждать, пока она не отдохнет и не соберется с силами. Сдержанный, спокойный, он по-своему был строжайшим из надсмотрщиков, никогда не упрекавшим Энни, если она стонала от боли или жаловалась на усталость. Он только молча наблюдал, неумолимо ожидая, пока она сделает невозможное.
Сжав зубы, не обращая внимания на то, что мокрые от пота пряди волос липнут к щекам, несмотря на ленту вокруг головы, сжав побелевшими от напряжения пальцами рукоятку тренажера, Энни тяжело вздохнула, начала вновь сводить панельки. Жесткая кожа терла под коленками. Блок громко заскрипел.
На этот раз боль, казалось, вот-вот лишит Энни разума. Ноги мелко дрожали, тренажер затрясся от отчаянных усилий, струйки пота катились по спине и груди, когда панели наконец сошлись.
Тело Энни мгновенно обмякло, грузы с грохотом свалились на пол, девушка измученно вытянулась, проклиная тренажер и молчаливого мужчину, наблюдавшего за ней.
– Ой, – вскрикнула она неожиданно: резкая боль пронзила внутреннюю поверхность левого бедра, как раз над коленкой.
– Черт!
– В чем дело? – спросил Фрэнк. Мышцу потянули? Энни могла только беспомощно потрясти головой, не в силах перевести дыхание.
– Отдохните немного, – с озабоченным видом посоветовал Фрэнк.
«А что, по-твоему, я сейчас делаю?» – подумала Энни, оглядывая унылый тренажерный зал, словно Фрэнк находился где-то далеко.
Хотя он был на удивление немногословным, те несколько замечаний, услышанные от него с тех пор, как Энни начала делать гимнастику, казались раздражающе пространными.
«Мог бы и заткнуться, – кипела Энни, – поскольку все равно ничем не поможет.»
Она, тяжело дыша, сидела перед Фрэнком: волосы сбились, лицо раскраснелось. Энни была почти благодарна за растянутую мышцу – это, по крайней мере, отвлекало от постоянной злобно-сверлящей боли в костях, неотступной муке, уводившей ее от реальности, заставлявшей уходить в себя. По крайней мере это небольшое милое растяжение вызывало обычный дискомфорт, явный признак того, что окружающий мир существует.
Она почувствовала прикосновение сухих рук Фрэнка на бедрах и животе – пока тот отстегивал охватывающие ее талию ремни. Он помог Энни встать с тренажера, усадил на стол с мягкими прокладками под флюоресцентные лампы.
Издали, из каньона, доносилось пение птиц. Должно быть, там, за окнами, сейчас прекрасное, хотя и туманное утро. Сегодня у Кончиты был выходной, в доме стояла непривычная тишина, пока Энни трудилась внизу под неотступным взглядом Фрэнка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194