— Ну-ка покажи.
Девушка порылась в ракушках:
— Она похожа на тюльпан. Видишь? — Ее рука подняла к свету нежно-розовую скорлупку, и Пози принялась разглядывать «подарок».
— Очень симпатичная. Я положу ее на полку, к остальным своим сокровищам.
— Не положишь, — серьезно сказала девушка, забирая ракушку. — Но все равно я ее тебе подарила. Это морской цветок. — Она была очень довольна собой.
— Цветочек! — Дочь Китсии выбралась из-за дивана, где безуспешно пыталась поймать бирманского кота хозяйки за пушистый хвост. — О! — Увидев ракушку, она решительно схватила ее, заглянула внутрь и округлила ротик. — Цветочек! — повторила она.
Китсия кивнула.
— Вам очень повезло, — сказала девушка.
— Не думаю.
— Пози говорила, что от вас ушла няня. Я с удовольствием вам помогу, пока вы здесь…
— Кто ты? — спросила Китсия, затягиваясь египетской сигаретой.
Ей хотелось услышать ответ от незнакомки, но Пози заговорила первой:
— Я нашла ее на улице два года назад, полумертвую от голода и совсем одичавшую. Теперь, как видишь, она вполне здорова, грамотная, к тому же — когда у нее хватает терпения — хорошая пианистка и швея. Осенью она поступит в лучшее женское училище Бостона.
Китсия кивнула. Пози не преувеличивала: она действительно предприняла любопытный эксперимент — вырвала растение из трущобной почвы и пересадила в среду бостонских интеллектуалов. Оставалось проверить, долго ли этот эксперимент продлится.
— В естественных науках она слабовата, зато имеет хорошие способности к языкам.
— В подражание наставнице, — учтиво заметила Китсия.
Девушка уже играла на ковре с дочерью Китсии, не обращая внимания на то, что ее обсуждают. Китсия попробовала заговорить с ней:
— Как хорошо ты обращаешься с детьми!
— У меня восемь сводных братьев и сестер! — гордо заявила девушка. Покосившись на Пози, она поправилась:
— Было раньше.
День за днем Китсия тайком наблюдала за ней, как наблюдает за диким зверем натуралист, стараясь не привлекать к себе. внимания. Ее восхищало полное отсутствие тщеславия, странное для подростка. Минуя зеркала, она, вместо того чтобы посмотреть на себя, ускоряла шаг, словно боялась угодить в ловушку.
— Я родилась в Саут-Энде, — рассказывала она о себе. — Моя мать умерла при родах, и меня взяла к себе ее лучшая подруга. Она называла меня «матереубийцей». «Знаешь, что сегодня выкинула матереубийца? — говорила она мужу, когда тот возвращался из доков. — Оставила кастрюлю на огне, так что та выкипела и сгорела. Мы лишились кастрюли». Меня это не тревожило. Я работала у них в доме не покладая рук. Когда рядом восемь детей-погодков, никто не имеет права бездельничать.
Но стоило мне подрасти, как ее муж стал как-то странно на меня поглядывать. Он завел привычку затаскивать меня в угол ц целовать, а потом заманивать в ванную и сажать себе на колени. Мы со сводными братьями хорошо в этом разбирались, потому что практиковались друг на друге, поэтому я понимала, что происходит.
Пози сердится, когда я называю то, что у нас происходило с этим человеком, «занятиями любовью». Она считает, что это надо называть насилием, но я не согласна… Никогда раньше меня не обнимали, и мне это нравилось. Иногда мне кажется, что это все, что мне нужно для счастья…
В конце концов его жена велела мне убираться, пока он меня не обрюхатил и ребенок не убил меня так же, как я убила собственную мать. Так я и сделала. Целуя детей на прощание, я плакала. Иногда я по ним скучаю. Потом я поселилась в подвале кафетерия и клянчила у посетителей объедки, пока не попалась на глаза Пози. Она ехала в большом старом «кадиллаке» синего цвета — в таких обычно разъезжают политики. Сначала я приняла ее за жену политика, но когда она привезла меня в свой особняк на Луисберг-сквер, я поняла, что у нее нет мужа…
Пози велела горничной отмыть меня и отвезла к доктору, чтобы он проверил, нет ли на мне блох и вшей, дальше — к портному, который нашил мне платьев по ее выкройкам: это были фасоны, которые носила еще ее бабушка. Она многому меня научила…
Девушка умолкла. Был жаркий августовский день, и воздух во внутреннем дворике накалился, как в печи. Китсия, раздетая до пояса, рисовала, обливаясь потом, удерживая дощечку на коленях.
— Как вы потеряли грудь ? — спросила девушка.
— Я расскажу тебе об этом в другой раз.
— В другой раз? Значит, мы будем видеться и дальше?
Китсия не ответила, слушая ее вполуха, как бывало всегда, когда она работала. Для того чтобы запечатлеть эту девушку на бумаге, потребовалось все мастерство художницы.
Всю жизнь Китсия пыталась воплотить в своих работах отрешенность, которой веет от женского лица, рук и ног, всей ее плоти в секунду, предшествующую наивысшему плотскому наслаждению. Утомленность, нестерпимая боль и бескрайний восторг, словно ее раздирают на части слетевшие с небес ангелы. Именно с таким выражением на лице, с таким настроением шествовала по жизни эта девушка.
Как ни странно, это одичавшее создание вернуло Китсии утерянный было творческий инстинкт. Она опять была готова к возвращению на Звар, к работе в мастерской, к крупным проектам.
Сотни свежих эскизов станут их основой.
На протяжении трех недель она неустанно делала наброски.
Нередко, когда портилась погода и не хватало освещения, они брали малышку Китсии и отправлялись в долгие прогулки по пляжу. Мальчишки из деревни преследовали их, учуяв запах юности, но девушка не обращала на них ни малейшего внимания. Китсия, понимая, что от мальчишек все равно не отвязаться, приспособила их к делу: заставляла перетаскивать на пляж перед «Замком на песке» разные крупные предметы, чтобы самой возводить из этих прибитых к берегу бревен, старых покрышек, сломанных буев и рваных рыбацких сетей огромные сооружения. Минуло много лет после ее отъезда — а они еще продолжали выситься на пляже, постепенно разрушаемые дождями и разбиваемые прибоем Медленное уничтожение, предусмотренное самой создательницей…
В день отплытия Китсии с дочерью из Провинстауна Пози и девушка пришли проститься с ними на паромную пристань. День был на редкость до прозрачности ясным. Китсия вглядывалась в горизонт, стараясь не смотреть на девушку, а глаза той были полны слез. Когда паром издал гудок, Пози взяла свою воспитанницу за руку и направилась к машине, а Китсия с дочерью взошли на паром. Но в последний момент девушка вырвалась, взбежала по сходням и сунула малышке какой-то сверток, потом умоляюще поглядела на ее мать, и Китсия услышала ее шепот:
— Спасите меня! Ради Бога, спасите!
Паром медленно отходил от берега. Сидя на палубе, мать и дочь сняли с подарка обертку, открыли спичечный коробок и увидели миниатюрные морские ракушки безупречных очертаний.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112