Некогда Линдсей тоже была приверженцем этой религии. Конечно, она никогда не дотягивала до фанатизма Пикси, но она тоже склонялась ниц перед модой и возносила жертвы на ее алтарь. Но теперь она наконец осознала, как глубоко она заблуждалась. Долой ложных богов, думала Линдсей, чувствуя себя очищенной, смиренной и добродетельной.
Пикси отступила, потому что ее работа была закончена, а Линдсей повернулась к зеркалу, чтобы оценить ее творение. Новая прическа, более сложная, чем ее обычная, оказалась удивительно эффектной. Уныние начало рассеиваться.
– Ты знаешь, мне кажется, эта штука с папайей и вправду действует, – сказала Линдсей. – Я чувствую себя помолодевшей и посвежевшей.
– Конечно, я же говорила. Теперь надо тебя во что-то одеть.
Пикси направилась к стенному шкафу и зарылась в нем. Линдсей потянулась, посмотрела на ногти, которые Пикси покрыла каким-то необычным темно-пурпурным, почти черным лаком. Как это ни удивительно, но Пикси считает Колина Лассела красивым, подумала она. Надо будет сегодня к нему присмотреться.
– Скажи мне, Пикси, – сказала она, с симпатией глядя на Пикси, – как ты думаешь, ты когда-нибудь выйдешь замуж?
Пикси недавно исполнился двадцать один год.
– Ни за что, – уверенно ответила та.
– А как же дети? Я думаю, когда-нибудь ты захочешь иметь ребенка.
– Может быть. Но только если я буду достаточно богата. Дети доконали мою мать. Не хочу, чтобы со мной случилось то же самое.
– А как насчет любви, Пикси? Что ты думаешь о любви?
Пикси резко выпрямилась и сложила крестом средний и указательный пальцы, словно отгоняя нечистую силу.
– Любовь – это черная магия, – без колебаний заявила она.
На Линдсей это произвело впечатление. Не то чтобы она полностью соглашалась с Пикси, но что-то в этом заявлении нашло в ней отклик. Пикси, одна из шести детей в малообеспеченной ливерпульской семье, уже прошла большой путь, и Линдсей, которая продвигала ее в первые пять лет, хотела помочь ей продвинуться еще дальше. Поэтому, увольняясь, она настойчиво советовала Максу отдать Пикси ее место, место редактора раздела, посвященного моде. Макс, никогда не обращавший внимания на младших помощников редактора, но приметивший Пикси, потому что ее нельзя было не приметить, глухо простонал:
– У нее же зеленые волосы! Ты с ума сошла – предлагать мне эту перекрашенную пигалицу.
– Не будь смешным. Зеленые волосы у нее были год назад. Теперь она похожа на Сюзи Паркер, супермодель пятьдесят восьмого года. Ты, наверное, ее видел – очень стильные костюмы, маленькая шляпка с вуалью, туфли на высоких каблуках, чулки со стрелками, перчатки и сумочка как у английской королевы-матери.
– Ах, эта? – Макс дрогнул, но потом перешел в наступление. – Она совсем ребенок, – объявил он.
– Ей двадцать один. Редактор отдела моды и должен быть молодым. Возьми ее.
– Я подумаю, – сказал Макс.
Линдсей продолжала кампанию по продвижению Пикси. До отъезда из Лондона она разработала сложный план действий и была уверена, что ей удастся перехитрить Макса. Они с Пикси должны были примерно неделю посвятить просмотру коллекций и еще десять дней съемкам. После Дня Благодарения Линдсей возьмет отпуск, а Пикси вернется в Лондон. Во время отсутствия Линдсей Пикси обрабатывает материал и сдает его в печать, и Макс видит, на что она способна как редактор.
Линдсей держала свои планы в тайне и открыла их Максу прямо перед отъездом. Это был ее последний день в Лондоне, а Макс как раз разбирался с очередным кризисным положением дел.
– Прекрасно, великолепно, – сказал он, когда у него наконец нашлось время ее выслушать. Он улыбнулся сладчайшей кошачьей улыбкой. – Другими словами, Линдсей, я оплачиваю тебе дорогу и счета в далеко не самом скромном отеле в течение трех недель, а ты половину этого времени тратишь на свои изыскания по поводу биографии Шанель, биографии, которая не имеет никакого отношения к нашей газете. Я прав?
Линдсей мысленно выругалась.
– За эту биографию мне пока что ничего не платят, а летать за свой счет мне не по карману. Макс, я буду заниматься этим только в свободное от дел время.
– Нет, не будешь. Ты с головой зароешься в какой-нибудь архив, а Пикси будет заниматься коллекциями и конкурсами. А потом, когда материал будет готов и я его похвалю, ты сообщишь мне, что его делала Пикси, и тогда я уже не смогу отвертеться. – Он вздохнул. – Линдсей, детка, Макиавелли из тебя не выйдет. Я вижу тебя насквозь. И ты совершенно не похожа на других журналистов, которые только и делают, что стараются выторговать побольше для себя.
– Пари держу, что Роуленд тоже не старается.
– Роуленд? – Макс пожал плечами. – Ну, на Роуленде просто написано крупными буквами: «Я честный». Линдсей, дорогая, я тебя очень люблю. И сегодня я в прекрасном настроении. Ладно, считай, что дело сделано.
Он подписал бумагу, утвердив план поездки со скоростью, которая сразу показалась Линдсей подозрительной.
– А как насчет Пикси? – осторожно спросила она.
– Я еще не решил, – уклончиво ответил Макс. – Навожу справки. Мне еще надо обдумать эту идею. Не дави на меня, детка!
Линдсей продолжала строить планы, придумывать новые ходы и наконец, уже в Нью-Йорке, она рассказала о своей идее Пикси.
– Пикси, ты получишь это место, – пообещала она, – если правильно разыграешь свою карту.
Пикси густо покраснела, что было заметно даже под толстым слоем безупречного макияжа в стиле пятьдесят восьмого года, и наконец выложила все начистоту.
Она сказала, что у нее есть свой план блестящей карьеры. К тридцати годам она намеревалась издавать английский «Вог», а сразу вслед за этим – американский. В соответствии с этим планом, через полчаса после того, как Линдсей объявила, что уходит из газеты, Пикси отправилась наверх, в святая святых, то есть в кабинет Макса. Три вымуштрованных секретарши сначала не обратили на нее ни малейшего внимания, а потом дружно велели удалиться. Однако Пикси никуда не удалилась, а просидела перед кабинетом два с половиной часа, пока наконец в восемь вечера Макс не сжалился над ней и не дал ей три с половиной минуты аудиенции.
– Очень похоже на Макса, – задумчиво пробормотала Линдсей, еще не оправившаяся от изумления.
Это было замечательно, продолжала Пикси, потому что ей требовалось не больше двух минут. Войдя в святилище, она сразу заявила Максу, что заслужила повышение, и что если она его не получит, то немедленно уйдет в «Вог», который давно за ней гоняется, а если получит, то она намерена внести в раздел некоторые изменения.
– Изменения? – слабым голосом повторила Линдсей, не веря своим ушам.
Пикси представила Максу список этих изменений, коих насчитывалось пятнадцать. Макс прочитал список, рассмеялся и предложил ей выпить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112