Советую тебе разыскать Лилу, она должна знать, где они.
– Да, отец. Так я и сделаю. – Он едва подавил в себе желание ухмыльнуться.
Оба направились к дверям кабинета. Тимоти уже взялся за массивную медную ручку.
– Отец, можно мне задать еще один вопрос?
Норман остановился:
– Что там еще?
– У тебя есть твоя часть медальона. Кому ты собираешься вручить ее? Мне или Чарльзу?
– Я еще не решил, кому из вас. И, по-моему, уже не раз об этом говорил вам обоим. Вы оба наследники, следовательно, претенденты, но это очень серьезный вопрос, и я еще должен все как следует обдумать.
– Да, ты это уже говорил. – Тим открыл дверь и пропустил Нормана. – До свиданья, сэр.
Норман с достоинством кивнул ему на прощанье и направился через клиентский зал банка к выходу.
Каков ублюдок, глядя ему вслед, с холодным бешенством подумал Тим. Ублюдок проклятый! Стало быть, папочка собрался вручить медальон Чарльзу. Он всегда считал, что унаследовать банк может только первенец. Так издавна повелось у Мендоза. Именно по этой причине этот идиот, его дорогой дядюшка Джеймс, и стал тем, кем был сейчас. А теперь и Чарльз должен все заграбастать – дворянский титул, дом, главенство над банком. Оказывается не только появиться на свет, но и сделать это вовремя – Чарльзу это удалось, и теперь ему было уготовано стать у руля. Хотя какой смысл сокрушаться об этом теперь? К тому времени, как Норман соизволит вручить Чарльзу этот маленький кусочек золота, вся эта затея не будет стоить и ломаного гроша.
День был жаркий и Норман был без пальто. Проходя через вестибюль клуба Уайтс на Пэлл-Мэлл он, как всегда, кивнув швейцару, отправился прямо в курительную. Джон Баринг пока не появился, но Норман заметил еще одно знакомое лицо:
– Шэррик, рад видеть вас здесь.
Лорд Шэррик оторвался от газеты.
– Мендоза, какая встреча! Сто лет вас не видел. Может, присядете ненадолго?
– Благодарю вас. Действительно давненько мы не виделись. Ведь вас не было?
Норман подвинул кресло и, не спеша, уселся.
Лорд пожал плечами.
– Да так, ничего особенного. То туда, то сюда. Вы же меня знаете – охота к перемене мест, это ведь своего рода болезнь.
– Да. Нет такой газеты, где не было бы упомянуто о ваших изысканиях. Где же вы были на сей раз? Чем занимались? Разведением рыбы в Китае или поисками старины в Тибете?
Норман неспешно извлек из кармана трубку, набил ее, примяв табак специальной золотой ложечкой.
– Нет, Китай и Тибет – то было в прошлом году, – ответил Шэррик. – Теперь я отправился в Латинскую Америку. Это ведь по вашей части, не так ли? Я имею в ВИДУ, в смысле ваших финансовых дел?
– Можно сказать, что да. У Баринга Аргентина и Уругвай, у Ротшильда Венесуэла, ну, а мы подхватываем, что после них остается.
– Остается, должно быть, немало, – суховато прокомментировал Шэррик. – Места там – хоть отбавляй. Вот жаль только, что уж больно беспокойно там в последнее время. Не то, что раньше.
Норман был занят раскуриванием трубки и, не вынимая ее изо рта, ответил:
– Да, есть немножко, это верно. Но сейчас дело вроде бы пошло на лад. Колоссальные естественные резервы, впрочем, вы и сами прекрасно знаете. А где именно вы были?
– Главным образом, в Парагвае.
Норман вздрогнул, он даже позабыл про спичку, которая, догорев почти до конца, вот-вот должна была обжечь ему пальцы.
– На самом деле? Ну и что вы по этому поводу думаете?
Лорд откинулся на спинку кресла.
– Мендоза, я полагаю, вам не очень интересно мое мнение о Парагвае, что бы я ни сказал. До меня дошли слухи, вы собираетесь выпустить еще один гигантский заем для них?
– Да, на два миллиона. Этот их новый президент…
– Два миллиона? Таких денег не стоит ни один политик, дорогой мой. Вспомните, что происходило в последнее десятилетие. Одна за другой все латиноамериканские страны отказывались от выплаты долгов, в том числе и Парагвай. Когда в последний раз эта страна отказалась выполнить свои обязательства?
– В 1874 году, – бросил Норман. – Но это было сразу же после этой их войны с Аргентиной и Бразилией. А с долгами парагвайцы расплатились в 1885 году.
Лорд Шэррик удивленно вскинул брови.
– Вы называете уплатой долга возвращение заимодавцам одной трети? – недоумевал он.
Черт бы тебя побрал, подумал Норман. В этих темных глазах никогда не потухал издевательский огонек, о чем бы он с тобой ни говорил.
– Вы очень неплохо информированы, лорд. Просто поразительно. Вот уж не предполагал, что вы и финансами интересуетесь.
– Я интересуюсь миром. И всеми забавными созданиями, которые его населяют, – Шэррик не переставал улыбаться.
– Это достойно восхищения, просто слов нет. Но, простите меня, вам ведь известна одна старая как мир поговорка о том, как яйцо курицу учит? В данном случае, курица – это я. Я банкир и, уж поверьте, эта игра стоит свеч. Я имею в виду этот заем.
– Баринг тоже банкир и уже давно, пожалуй, столько же, сколько и вы. А мне доводилось слышать, что он едва выплыл несколько лет назад.
– Мендоза стали банкирами задолго до него, – вежливо поправил Шэррика Норман. Спичка в его пальцах уже давно догорела, он бросил огарок в пепельницу и зажег новую. – Первое – их проблемы касались Аргентины. Второе – после всех неприятностей они перестроились и стали намного сильнее. Так что, нет худа без добра.
– Значит, несмотря на тот факт, что национальный доход Парагвая меньше восьмидесяти тысяч в год, вы рекомендуете мне приобрести облигации этого двухмиллионного займа?
– Настоятельно рекомендую. Правительство разрабатывает программу, основанную на государственном владении кофейными плантациями. Купите облигации. Это окажется весьма выгодным помещением капитала. Продажа состоится в следующую среду, советую вам зайти. И сегодня же скажите об этом вашему брокеру, Шэррик. Не раздумывайте долго – число подписчиков может превысить число облигаций.
Лорд положил на стол сложенную газету.
– Я подумаю об этом, – ответил он, вставая. – Я очень серьезно подумаю о вашем новом займе. А теперь сожалею, но…
– Да, конечно. Рад был увидеться с вами, лорд. Желаю удачи.
Норман смотрел, как лорд Шэррик уходил из клуба. Было заметно, что он прихрамывает, причем Довольно сильно. Интересно, как этот приятель мотается по всему свету со своей больной ногой? И лысый ведь, как бильярдный шар, а ведь поди ты, толкуют, что женщины от него без ума. Богат, как Крез, старая англо-ирландская ветвь. Род Шэрриков уходил корнями в елизаветинскую эпоху.
Норман еще посидел немного, в раздумье посасывая трубку. У него из головы не выходили слова Шэррика. Платежи в Парагвай должны осуществляться раз в шесть месяцев по пятьсот тысяч фунтов в течение двух лет. Довольно много времени. Конечно, ситуация, как выразился Чарльз, напряженная, но, черт возьми, ведь делать деньги – разве это не риск?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142
– Да, отец. Так я и сделаю. – Он едва подавил в себе желание ухмыльнуться.
Оба направились к дверям кабинета. Тимоти уже взялся за массивную медную ручку.
– Отец, можно мне задать еще один вопрос?
Норман остановился:
– Что там еще?
– У тебя есть твоя часть медальона. Кому ты собираешься вручить ее? Мне или Чарльзу?
– Я еще не решил, кому из вас. И, по-моему, уже не раз об этом говорил вам обоим. Вы оба наследники, следовательно, претенденты, но это очень серьезный вопрос, и я еще должен все как следует обдумать.
– Да, ты это уже говорил. – Тим открыл дверь и пропустил Нормана. – До свиданья, сэр.
Норман с достоинством кивнул ему на прощанье и направился через клиентский зал банка к выходу.
Каков ублюдок, глядя ему вслед, с холодным бешенством подумал Тим. Ублюдок проклятый! Стало быть, папочка собрался вручить медальон Чарльзу. Он всегда считал, что унаследовать банк может только первенец. Так издавна повелось у Мендоза. Именно по этой причине этот идиот, его дорогой дядюшка Джеймс, и стал тем, кем был сейчас. А теперь и Чарльз должен все заграбастать – дворянский титул, дом, главенство над банком. Оказывается не только появиться на свет, но и сделать это вовремя – Чарльзу это удалось, и теперь ему было уготовано стать у руля. Хотя какой смысл сокрушаться об этом теперь? К тому времени, как Норман соизволит вручить Чарльзу этот маленький кусочек золота, вся эта затея не будет стоить и ломаного гроша.
День был жаркий и Норман был без пальто. Проходя через вестибюль клуба Уайтс на Пэлл-Мэлл он, как всегда, кивнув швейцару, отправился прямо в курительную. Джон Баринг пока не появился, но Норман заметил еще одно знакомое лицо:
– Шэррик, рад видеть вас здесь.
Лорд Шэррик оторвался от газеты.
– Мендоза, какая встреча! Сто лет вас не видел. Может, присядете ненадолго?
– Благодарю вас. Действительно давненько мы не виделись. Ведь вас не было?
Норман подвинул кресло и, не спеша, уселся.
Лорд пожал плечами.
– Да так, ничего особенного. То туда, то сюда. Вы же меня знаете – охота к перемене мест, это ведь своего рода болезнь.
– Да. Нет такой газеты, где не было бы упомянуто о ваших изысканиях. Где же вы были на сей раз? Чем занимались? Разведением рыбы в Китае или поисками старины в Тибете?
Норман неспешно извлек из кармана трубку, набил ее, примяв табак специальной золотой ложечкой.
– Нет, Китай и Тибет – то было в прошлом году, – ответил Шэррик. – Теперь я отправился в Латинскую Америку. Это ведь по вашей части, не так ли? Я имею в ВИДУ, в смысле ваших финансовых дел?
– Можно сказать, что да. У Баринга Аргентина и Уругвай, у Ротшильда Венесуэла, ну, а мы подхватываем, что после них остается.
– Остается, должно быть, немало, – суховато прокомментировал Шэррик. – Места там – хоть отбавляй. Вот жаль только, что уж больно беспокойно там в последнее время. Не то, что раньше.
Норман был занят раскуриванием трубки и, не вынимая ее изо рта, ответил:
– Да, есть немножко, это верно. Но сейчас дело вроде бы пошло на лад. Колоссальные естественные резервы, впрочем, вы и сами прекрасно знаете. А где именно вы были?
– Главным образом, в Парагвае.
Норман вздрогнул, он даже позабыл про спичку, которая, догорев почти до конца, вот-вот должна была обжечь ему пальцы.
– На самом деле? Ну и что вы по этому поводу думаете?
Лорд откинулся на спинку кресла.
– Мендоза, я полагаю, вам не очень интересно мое мнение о Парагвае, что бы я ни сказал. До меня дошли слухи, вы собираетесь выпустить еще один гигантский заем для них?
– Да, на два миллиона. Этот их новый президент…
– Два миллиона? Таких денег не стоит ни один политик, дорогой мой. Вспомните, что происходило в последнее десятилетие. Одна за другой все латиноамериканские страны отказывались от выплаты долгов, в том числе и Парагвай. Когда в последний раз эта страна отказалась выполнить свои обязательства?
– В 1874 году, – бросил Норман. – Но это было сразу же после этой их войны с Аргентиной и Бразилией. А с долгами парагвайцы расплатились в 1885 году.
Лорд Шэррик удивленно вскинул брови.
– Вы называете уплатой долга возвращение заимодавцам одной трети? – недоумевал он.
Черт бы тебя побрал, подумал Норман. В этих темных глазах никогда не потухал издевательский огонек, о чем бы он с тобой ни говорил.
– Вы очень неплохо информированы, лорд. Просто поразительно. Вот уж не предполагал, что вы и финансами интересуетесь.
– Я интересуюсь миром. И всеми забавными созданиями, которые его населяют, – Шэррик не переставал улыбаться.
– Это достойно восхищения, просто слов нет. Но, простите меня, вам ведь известна одна старая как мир поговорка о том, как яйцо курицу учит? В данном случае, курица – это я. Я банкир и, уж поверьте, эта игра стоит свеч. Я имею в виду этот заем.
– Баринг тоже банкир и уже давно, пожалуй, столько же, сколько и вы. А мне доводилось слышать, что он едва выплыл несколько лет назад.
– Мендоза стали банкирами задолго до него, – вежливо поправил Шэррика Норман. Спичка в его пальцах уже давно догорела, он бросил огарок в пепельницу и зажег новую. – Первое – их проблемы касались Аргентины. Второе – после всех неприятностей они перестроились и стали намного сильнее. Так что, нет худа без добра.
– Значит, несмотря на тот факт, что национальный доход Парагвая меньше восьмидесяти тысяч в год, вы рекомендуете мне приобрести облигации этого двухмиллионного займа?
– Настоятельно рекомендую. Правительство разрабатывает программу, основанную на государственном владении кофейными плантациями. Купите облигации. Это окажется весьма выгодным помещением капитала. Продажа состоится в следующую среду, советую вам зайти. И сегодня же скажите об этом вашему брокеру, Шэррик. Не раздумывайте долго – число подписчиков может превысить число облигаций.
Лорд положил на стол сложенную газету.
– Я подумаю об этом, – ответил он, вставая. – Я очень серьезно подумаю о вашем новом займе. А теперь сожалею, но…
– Да, конечно. Рад был увидеться с вами, лорд. Желаю удачи.
Норман смотрел, как лорд Шэррик уходил из клуба. Было заметно, что он прихрамывает, причем Довольно сильно. Интересно, как этот приятель мотается по всему свету со своей больной ногой? И лысый ведь, как бильярдный шар, а ведь поди ты, толкуют, что женщины от него без ума. Богат, как Крез, старая англо-ирландская ветвь. Род Шэрриков уходил корнями в елизаветинскую эпоху.
Норман еще посидел немного, в раздумье посасывая трубку. У него из головы не выходили слова Шэррика. Платежи в Парагвай должны осуществляться раз в шесть месяцев по пятьсот тысяч фунтов в течение двух лет. Довольно много времени. Конечно, ситуация, как выразился Чарльз, напряженная, но, черт возьми, ведь делать деньги – разве это не риск?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142