Кто впустил их сюда, и неужели они не понимают, что в умной машинке из проклятого коктейль-бара есть своя тонкая ирония? Они что, не читали Ролана Барта? Они не знают, что это такая шутка – оформлять звукозаписи в виде парфюмерных бутылочек и давать группам названия вроде «The British Electrical Foundation»? Неужели они не въехали?
– Конечно, они не въехали, – произнес Макс, тем самым сильно смутив меня. Я осознал, что думал вслух. – Конечно, они не поняли, что это шутка. И знаешь почему?
– Нет.
– Потому что это не смешно.
– Ты не прав, – возразил я. – Это как продолжение того, что делал Малькольм Макларен. Это ситуационизм, он выставляет напоказ капиталистическое нутро. Он…
– Точно, – весьма угрюмо перебил Мак. – Панк-рок. Вот что забьет последний гвоздь в гроб капитализма! Слушай, давай найдем нужного мужика и свалим из этого сортира с парикмахерской «музыкой».
Я постарался собраться с мыслями и пошел к надменному официанту.
– Я бы хотел увидеть менеджера.
– Что-то не так, сэр?
– Нет, речь идет о парочке моих друзей. Думаю, они здесь работали.
– Да? Их имена?
– Ну… вы тут недавно не делали ремонт?
– Что? Нет. Что-нибудь еще?
– Да, – храбро ответил я. – Я сказал, что хочу видеть менеджера.
– Что ж, уже увидели.
На этом все и закончилось. Глухой тупик. Мы с Маком ушли, выпили еще и поняли, что никаких новых светлых идей нам не дождаться. На следующий день я вернулся на работу. Через несколько недель пару раз зашел в «Орхидею». Ничего.
Прошло три месяца. По-прежнему ничего. Полиция, судя по всему, отчаялась раскрыть убийство Невилла. Росс по-прежнему скрывался от общественности. Мак продолжал появляться и исчезать, а я продолжал работать. Пока в один прекрасный день мне не позвонили.
10. ДЖЕФФ БЕРЕТ ОТПУСК
В отличие от большинства аэропортов, в Афинах зона прибытия оборудована гораздо лучше, чем зона вылета. Там есть бар для диспетчеров, где после полуночи болтается местная молодежь, наблюдая за разгрузкой и погрузкой. Поэтому, пока мои попутчики пытались выяснить, как же среди ночи попасть в город, я устроился за стойкой, заказал «амстель» и нашел номер Роуз.
Роуз некоторое время проработала в нашем магазине. Это было нововведением: обычно женщины не любят музыкальные магазины, теоретически потому, что ничего не знают о ранних работах Грэма Парсонса и не понимают, чем забавны «Principal Edwards Magic Theatre» или «Dr Strangely Strange». Роуз, однако, была родом из Калифорнии, поэтому она разбиралась в R&B, гитарах и прочих штуках.
Тем не менее четырех месяцев шуток о Van Der Graaf Genertator ей хватило с лихвой, и она решила перейти на следующую стадию своего «вокруг мира за десятилетку или около того» турне.
Было четыре часа утра, но Роуз сказала мне, что работает посменно, и я набрал ее рабочий телефон.
– «Плака Ньюс».
– Роуз.
– Да?
– Мадам, вас беспокоят по поводу доставки альбомов «Greenslade».
Она рассмеялась, что было очень мило с ее стороны. Я сообщил ей о своем местонахождении, а она ответила, что освободится в шесть, и почему бы мне не подъехать. Можно пойти на мясной рынок, а потом завалиться к ней.
Я прикончил пиво и вышел на улицу, чтобы найти автобус. Полчаса спустя, размышляя над загадкой, зачем вдоль главной дороги из аэропорта в центр Афин выстроились магазины электроприборов, причем каждый размером с футбольное поле, я сошел в Синтагме, перед изящным зданием парламента с шоколадными солдатами, и отправился по Стадио искать полученный от Роуз адрес.
«Плака Дейли Ньюз» оказалась англоязычной газетой, больше нацеленной на военнослужащих США и невозвращенцев, чем на туристов. Шеф, сказала мне Роуз, был похож на Лу Гранта после передоза ЛСД и любил вставлять в середину новостей длинные цитаты из Аллена Гинзберга. Работа Роуз заключалась в том, чтобы выписать за ночь как можно больше этих самых цитат.
Я немного подождал в приемной, пока Роуз не закончила. Она хорошо выглядела, но почти не загорела. Роуз вообще была самой бледной из всех, кого я встречал, с угольно-черными кудрями и веснушками, что вместе с определенной массивностью объясняло, почему она провела свое калифорнийское детство в спальне у проигрывателя, а не на пляже, помогая Жанам и Динам извлекать доски для серфинга из кустов. Она уложила газеты, и мы направились к мясному рынку.
Это справедливо для большинства городов: если в шесть часов утра вы хотите выпить, то вам прямая дорога на мясной рынок. Там мы уселись и, вдыхая аромат крови, потягивали «хайнекен», а Роуз рассказывала мне о газете и об островах – какие стоит посетить, а на каких слишком много воодушевленных англичан. Еще она рассказала о своей соседке по квартире, в прошлом королеве красоты с острова Гуам, а теперь барменши, влюбленной в ливанского торговца оружием. Потом Роуз спросила, что произошло в Лондоне.
– Что ж, – ответил я. – Ты слышала о Невилле?
– Да, – сказала она. – Да, – и состроила печальную гримасу, столь свойственную людям, когда они получают известие о смерти человека, которого едва знали. – Мерзавца поймали? Ведь это случилось… когда? Полгода назад?
– Нет. То есть не поймали. Никто не… Роуз, я думаю, это моя вина.
И я рассказал ей всю историю целиком. Про шантаж, про фарс на Хампстед-Хиз, про исчезновение Фрэнк и Росса, про угрозы Этериджа.
– Это должен был быть я, они охотились за мной. Она рассмеялась.
– Точно! Ты страшно похож на Невилла! То есть вы одинакового роста, и цвет волос у вас почти одинаковый, а если Нев был еще и без очков, они вполне могли перепутать. Почти одинаковые, верно! Разве что цвет кожи немного разный, но, наверное, они были очень заняты и не заметили, что зарезали черного. Это ведь все объясняет, как ты думаешь?
Я с несчастным видом смотрел в землю, и она смягчилась.
– Послушай, Джефф, он был твоим другом. Произошла ужасная, отвратительная вещь, но ты не виноват. Тот парень, Этеридж, не стал бы убивать тебя или твоего приятеля из-за какого-то мелкого недоразумения. Давай, будь реалистом!
И мне полегчало. Настолько, что мы выпили еще пива, а потом поймали такси и отправились к Роуз, в Панграти, подальше от «Хилтона», в один из тех бесчисленных афинских закоулков, куда ни один турист и близко не подойдет. Я уснул на матрасе в свободной комнате, а когда проснулся, за окном уже почти стемнело.
Роуз ушла, но на кухне обнаружилась странная женщина, по-видимому, Чери, полинезийская – если, конечно, Гуам в Полинезии – королева красоты. Только она не была похожа на королеву. Не то чтобы я видел кучу королев красоты, но Чери сильно отличалась от моего представления о девушках, которые расхаживают по комнате в купальниках, в то время как Терри Воган отпускает шуточки насчет их походки. Да и не особо было похоже, что она приехала с острова Гуам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
– Конечно, они не въехали, – произнес Макс, тем самым сильно смутив меня. Я осознал, что думал вслух. – Конечно, они не поняли, что это шутка. И знаешь почему?
– Нет.
– Потому что это не смешно.
– Ты не прав, – возразил я. – Это как продолжение того, что делал Малькольм Макларен. Это ситуационизм, он выставляет напоказ капиталистическое нутро. Он…
– Точно, – весьма угрюмо перебил Мак. – Панк-рок. Вот что забьет последний гвоздь в гроб капитализма! Слушай, давай найдем нужного мужика и свалим из этого сортира с парикмахерской «музыкой».
Я постарался собраться с мыслями и пошел к надменному официанту.
– Я бы хотел увидеть менеджера.
– Что-то не так, сэр?
– Нет, речь идет о парочке моих друзей. Думаю, они здесь работали.
– Да? Их имена?
– Ну… вы тут недавно не делали ремонт?
– Что? Нет. Что-нибудь еще?
– Да, – храбро ответил я. – Я сказал, что хочу видеть менеджера.
– Что ж, уже увидели.
На этом все и закончилось. Глухой тупик. Мы с Маком ушли, выпили еще и поняли, что никаких новых светлых идей нам не дождаться. На следующий день я вернулся на работу. Через несколько недель пару раз зашел в «Орхидею». Ничего.
Прошло три месяца. По-прежнему ничего. Полиция, судя по всему, отчаялась раскрыть убийство Невилла. Росс по-прежнему скрывался от общественности. Мак продолжал появляться и исчезать, а я продолжал работать. Пока в один прекрасный день мне не позвонили.
10. ДЖЕФФ БЕРЕТ ОТПУСК
В отличие от большинства аэропортов, в Афинах зона прибытия оборудована гораздо лучше, чем зона вылета. Там есть бар для диспетчеров, где после полуночи болтается местная молодежь, наблюдая за разгрузкой и погрузкой. Поэтому, пока мои попутчики пытались выяснить, как же среди ночи попасть в город, я устроился за стойкой, заказал «амстель» и нашел номер Роуз.
Роуз некоторое время проработала в нашем магазине. Это было нововведением: обычно женщины не любят музыкальные магазины, теоретически потому, что ничего не знают о ранних работах Грэма Парсонса и не понимают, чем забавны «Principal Edwards Magic Theatre» или «Dr Strangely Strange». Роуз, однако, была родом из Калифорнии, поэтому она разбиралась в R&B, гитарах и прочих штуках.
Тем не менее четырех месяцев шуток о Van Der Graaf Genertator ей хватило с лихвой, и она решила перейти на следующую стадию своего «вокруг мира за десятилетку или около того» турне.
Было четыре часа утра, но Роуз сказала мне, что работает посменно, и я набрал ее рабочий телефон.
– «Плака Ньюс».
– Роуз.
– Да?
– Мадам, вас беспокоят по поводу доставки альбомов «Greenslade».
Она рассмеялась, что было очень мило с ее стороны. Я сообщил ей о своем местонахождении, а она ответила, что освободится в шесть, и почему бы мне не подъехать. Можно пойти на мясной рынок, а потом завалиться к ней.
Я прикончил пиво и вышел на улицу, чтобы найти автобус. Полчаса спустя, размышляя над загадкой, зачем вдоль главной дороги из аэропорта в центр Афин выстроились магазины электроприборов, причем каждый размером с футбольное поле, я сошел в Синтагме, перед изящным зданием парламента с шоколадными солдатами, и отправился по Стадио искать полученный от Роуз адрес.
«Плака Дейли Ньюз» оказалась англоязычной газетой, больше нацеленной на военнослужащих США и невозвращенцев, чем на туристов. Шеф, сказала мне Роуз, был похож на Лу Гранта после передоза ЛСД и любил вставлять в середину новостей длинные цитаты из Аллена Гинзберга. Работа Роуз заключалась в том, чтобы выписать за ночь как можно больше этих самых цитат.
Я немного подождал в приемной, пока Роуз не закончила. Она хорошо выглядела, но почти не загорела. Роуз вообще была самой бледной из всех, кого я встречал, с угольно-черными кудрями и веснушками, что вместе с определенной массивностью объясняло, почему она провела свое калифорнийское детство в спальне у проигрывателя, а не на пляже, помогая Жанам и Динам извлекать доски для серфинга из кустов. Она уложила газеты, и мы направились к мясному рынку.
Это справедливо для большинства городов: если в шесть часов утра вы хотите выпить, то вам прямая дорога на мясной рынок. Там мы уселись и, вдыхая аромат крови, потягивали «хайнекен», а Роуз рассказывала мне о газете и об островах – какие стоит посетить, а на каких слишком много воодушевленных англичан. Еще она рассказала о своей соседке по квартире, в прошлом королеве красоты с острова Гуам, а теперь барменши, влюбленной в ливанского торговца оружием. Потом Роуз спросила, что произошло в Лондоне.
– Что ж, – ответил я. – Ты слышала о Невилле?
– Да, – сказала она. – Да, – и состроила печальную гримасу, столь свойственную людям, когда они получают известие о смерти человека, которого едва знали. – Мерзавца поймали? Ведь это случилось… когда? Полгода назад?
– Нет. То есть не поймали. Никто не… Роуз, я думаю, это моя вина.
И я рассказал ей всю историю целиком. Про шантаж, про фарс на Хампстед-Хиз, про исчезновение Фрэнк и Росса, про угрозы Этериджа.
– Это должен был быть я, они охотились за мной. Она рассмеялась.
– Точно! Ты страшно похож на Невилла! То есть вы одинакового роста, и цвет волос у вас почти одинаковый, а если Нев был еще и без очков, они вполне могли перепутать. Почти одинаковые, верно! Разве что цвет кожи немного разный, но, наверное, они были очень заняты и не заметили, что зарезали черного. Это ведь все объясняет, как ты думаешь?
Я с несчастным видом смотрел в землю, и она смягчилась.
– Послушай, Джефф, он был твоим другом. Произошла ужасная, отвратительная вещь, но ты не виноват. Тот парень, Этеридж, не стал бы убивать тебя или твоего приятеля из-за какого-то мелкого недоразумения. Давай, будь реалистом!
И мне полегчало. Настолько, что мы выпили еще пива, а потом поймали такси и отправились к Роуз, в Панграти, подальше от «Хилтона», в один из тех бесчисленных афинских закоулков, куда ни один турист и близко не подойдет. Я уснул на матрасе в свободной комнате, а когда проснулся, за окном уже почти стемнело.
Роуз ушла, но на кухне обнаружилась странная женщина, по-видимому, Чери, полинезийская – если, конечно, Гуам в Полинезии – королева красоты. Только она не была похожа на королеву. Не то чтобы я видел кучу королев красоты, но Чери сильно отличалась от моего представления о девушках, которые расхаживают по комнате в купальниках, в то время как Терри Воган отпускает шуточки насчет их походки. Да и не особо было похоже, что она приехала с острова Гуам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36