Но из настоящих знаменитостей Клер еще не видела никого: Сэм объяснил, что они обычно не останавливаются в отелях, а снимают роскошные виллы на холмах в окрестностях канна и приезжают в город только тогда, когда демонстрируются их фильмы, чтобы принять участие во встречах с журналистами и общественностью.
Клер и Сэм улыбнулись друг другу через стол. Клер чувствовала себя счастливой: она находилась в самом центре великого праздника кино и могла наблюдать его собственными глазами.
Заметив этот обмен улыбками, Элинор испытала облегчение Ребенок часто объединяет супругов, у которых было не все ладно. Элинор надеялась, что тот неприятный эпизод их жизни остался позади.
Неделей позже сигарный дым буквально клубами повалил из распахнутых окон „Карлтона" и „Негреско": переговоры вступили в серьезный этап, когда совершались сделки и подписывались договора, но Сэм, казалось, не участвовал ни в чем. Клер научилась не задавать вопроса. „Ну, вы все-таки договорились о чем-нибудь окончательно?" – после того как Сэм, расстроенный, хотя и не потерявший надежды, возвращался с ленча с каким-то известным актером в „Отель дю Кап" или в „Эден Рок" в Антибе. Окружавшая Сэма великолепная аура уверенности и надежности, пленившая когда-то Клер, заметно потускнела.
Вскоре после этого, как-то вечером, Сэм и Клер обедали в „Мажестик" с неким дистрибьютором, который уже успел подписать семь важных сделок, и собирался в ближайшие же дни заключить еще девять да к тому же подготавливал почву еще для двадцати одной и надеялся, что ему хватит для всего этого недели, остававшейся до закрытия фестиваля. Глядя на Сэма, Клер подумала: неужели другим так же заметно, как и ей, отчаяние, написанное на его лице?
После обеда она предложила мужу прогуляться по аллее Ла-Круазетт, окаймленной пальмами, надеясь, что в темноте, под звездами, они забудут о лихорадочной атмосфере фестиваля.
На вечернем пляже, расположившись прямо на песне, пили, курили, болтали, смеялись небольшие компании молодых людей.
– Кто это? – спросила Клер.
– Молодые киноталанты и безработные актеры. Большинство из них ты уже видела. Они околачиваются вокруг отелей и в холлах ресторанов и испытывают глубокое разочарование оттого, что им приходится общаться друг с другом, а не с Дино Де Лаурентисом или Франко Дзеффирелли, – ответил Сэм. – Все они бедные мечтатели; каждый собирался стать сценаристом, режиссером или продюсером. Они приезжают сюда со всего света – везут коробки со снятыми ими фильмами, папки, набитые проектами, идеями, договорами, сценариями… к тому моменту, когда им придется снова вернуться к действительности, окажется, что большинству из них ничего не удалось продать.
– Но что они все делают на пляже?
– Ночуют, если не сумели подыскать себе дешевого пансиона в окрестностях города.
Почему-то Клер не было жаль этих ребят, обнимающихся в лунном свете на пляже Ривьеры: в конце концов, они были молоды и здоровы. Зато она испытывала все нарастающую жалость к Сэму. Неудачи заставляли его сверх меры повышать голос при разговоре, сверх меры давать на чай, сверх меры флиртовать с молодыми актрисами, метившими в кинозвезды, – они просто не понимали, что понапрасну теряют время.
Дойдя до конца пляжа, совершенно безлюдного в это время, Клер легонько подтолкнула мужа локтем.
– Давай спустимся на песок, – предложила она, взяв его за руну.
Там, где песок уходил в темную воду, Клер сбросила туфли и, повернувшись к Сэму, обвила рунами его шею.
– Давай хоть на несколько минут забудем обо всем, – прошептала она. – Забудем о фильмах, о деньгах, о договорах, о сомнениях. Давай просто послушаем, как плещется море. Давай просто побудем вместе.
Сэм прижал ее к себе.
– Не могу себе представить, что же я делаю не так, как надо, – беспомощно проговорил он. – Прости меня, Клер.
– Это не важно. Забудь обо всем на несколько минут. – Сжав ладонями лицо мужа, она крепко поцеловала его в губы. – Здесь нас никто не увидит.
Их поцелуй был долгим и страстным. Потом, все так же крепко прижимая к себе Клер, Сэм впервые в жизни позволил себе обнаружить перед женой свою человеческую слабость – впервые в жизни поделился с ней своими сомнениями, страхами, сожалениями.
Наклонив к себе голову мужа, Клер новым поцелуем словно бы стерла с его губ исполненные горечи слова, произнесенные торопливым шепотом.
– Все это не важно, Сэм. Честное слово. Клянусь тебе, что это совсем не важно. Забудь обо всем. Помни только, что мы вместе и что я люблю тебя.
Сэм прижал ее к себе, и она поняла, как нужна ему. И там, на сыром, холодном песке, Клер наконец испытала то, чего так жаждала, о чем мечтала годами. А испытав, к своему удивлению, вынуждена была признать, что бабушкины описания экстаза, в котором сливаются две любящие души, соответствуют истине. Наконец наступил тот момент, на который она так надеялась, момент радости, разделенной на двоих.
Вторник, 14 мая 1963 года
На восьмое утро фестиваля Элинор сидела в вестибюле отеля „Карлтон", разглядывая развешанные вдоль стен на специальных стендах афиши „Клеопатры" и „Тома Джонса".
Шушу, сидя рядом с ней, ворчала:
– Это просто ужас какой-то! Везде толпы народу. Официанты сбились с ног. Невозможно получить даже просто чашку чаю.
Вдруг до слуха Элинор донеслось несколько фраз из происходившего где-то позади нее разговора:
– Когда вылетает твой самолет?
– В любой момент, когда мне понадобится.
– …Никак не могу раздобыть приличного огородника.
– А у меня работают двое филиппинцев. Конечно, каждая морковка обходится в сорок долларов, но, по крайней мере, я знаю, что они свежие…
– Ричард Бартон все-таки не будет покупать этот замок в Сарасане. Странное название, правда?..
– Ты слышала, Шушу? – повернулась Элинор к подруге. – Как ты думаешь, этот замок действительно продается? Давай-ка съездим и посмотрим, а?
Она знала, что Сарасан, одна из немногих сохранившихся в своем исконном виде средневековых французских деревень, объявлен национальным сокровищем и новое строительство в нем запрещено.
– Все, что угодно, – проворчала Шушу, – лишь бы выбраться отсюда.
Они поднялись и начали пробираться к выходу мимо многочисленных афганов, всем своим видом выражавших презрение борзых и холеных пекинесов, чьи хозяева сидели на солнце, попивая шампанское или экологически чистую воду из бутылки – эта новинка стоила бешеных денег. По пути Элинор пришлось уделить пару минут двум скандинавам, попросившим у нее автограф. В конце концов подруги отыскали лимузин Сэма, снабженный кондиционером, и поехали на восток.
В противоположность шумному, жаркому и пыльному канну местность вокруг них выглядела свежей, словно только что вымытой, и красивой, как девушка в ожидании танца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
Клер и Сэм улыбнулись друг другу через стол. Клер чувствовала себя счастливой: она находилась в самом центре великого праздника кино и могла наблюдать его собственными глазами.
Заметив этот обмен улыбками, Элинор испытала облегчение Ребенок часто объединяет супругов, у которых было не все ладно. Элинор надеялась, что тот неприятный эпизод их жизни остался позади.
Неделей позже сигарный дым буквально клубами повалил из распахнутых окон „Карлтона" и „Негреско": переговоры вступили в серьезный этап, когда совершались сделки и подписывались договора, но Сэм, казалось, не участвовал ни в чем. Клер научилась не задавать вопроса. „Ну, вы все-таки договорились о чем-нибудь окончательно?" – после того как Сэм, расстроенный, хотя и не потерявший надежды, возвращался с ленча с каким-то известным актером в „Отель дю Кап" или в „Эден Рок" в Антибе. Окружавшая Сэма великолепная аура уверенности и надежности, пленившая когда-то Клер, заметно потускнела.
Вскоре после этого, как-то вечером, Сэм и Клер обедали в „Мажестик" с неким дистрибьютором, который уже успел подписать семь важных сделок, и собирался в ближайшие же дни заключить еще девять да к тому же подготавливал почву еще для двадцати одной и надеялся, что ему хватит для всего этого недели, остававшейся до закрытия фестиваля. Глядя на Сэма, Клер подумала: неужели другим так же заметно, как и ей, отчаяние, написанное на его лице?
После обеда она предложила мужу прогуляться по аллее Ла-Круазетт, окаймленной пальмами, надеясь, что в темноте, под звездами, они забудут о лихорадочной атмосфере фестиваля.
На вечернем пляже, расположившись прямо на песне, пили, курили, болтали, смеялись небольшие компании молодых людей.
– Кто это? – спросила Клер.
– Молодые киноталанты и безработные актеры. Большинство из них ты уже видела. Они околачиваются вокруг отелей и в холлах ресторанов и испытывают глубокое разочарование оттого, что им приходится общаться друг с другом, а не с Дино Де Лаурентисом или Франко Дзеффирелли, – ответил Сэм. – Все они бедные мечтатели; каждый собирался стать сценаристом, режиссером или продюсером. Они приезжают сюда со всего света – везут коробки со снятыми ими фильмами, папки, набитые проектами, идеями, договорами, сценариями… к тому моменту, когда им придется снова вернуться к действительности, окажется, что большинству из них ничего не удалось продать.
– Но что они все делают на пляже?
– Ночуют, если не сумели подыскать себе дешевого пансиона в окрестностях города.
Почему-то Клер не было жаль этих ребят, обнимающихся в лунном свете на пляже Ривьеры: в конце концов, они были молоды и здоровы. Зато она испытывала все нарастающую жалость к Сэму. Неудачи заставляли его сверх меры повышать голос при разговоре, сверх меры давать на чай, сверх меры флиртовать с молодыми актрисами, метившими в кинозвезды, – они просто не понимали, что понапрасну теряют время.
Дойдя до конца пляжа, совершенно безлюдного в это время, Клер легонько подтолкнула мужа локтем.
– Давай спустимся на песок, – предложила она, взяв его за руну.
Там, где песок уходил в темную воду, Клер сбросила туфли и, повернувшись к Сэму, обвила рунами его шею.
– Давай хоть на несколько минут забудем обо всем, – прошептала она. – Забудем о фильмах, о деньгах, о договорах, о сомнениях. Давай просто послушаем, как плещется море. Давай просто побудем вместе.
Сэм прижал ее к себе.
– Не могу себе представить, что же я делаю не так, как надо, – беспомощно проговорил он. – Прости меня, Клер.
– Это не важно. Забудь обо всем на несколько минут. – Сжав ладонями лицо мужа, она крепко поцеловала его в губы. – Здесь нас никто не увидит.
Их поцелуй был долгим и страстным. Потом, все так же крепко прижимая к себе Клер, Сэм впервые в жизни позволил себе обнаружить перед женой свою человеческую слабость – впервые в жизни поделился с ней своими сомнениями, страхами, сожалениями.
Наклонив к себе голову мужа, Клер новым поцелуем словно бы стерла с его губ исполненные горечи слова, произнесенные торопливым шепотом.
– Все это не важно, Сэм. Честное слово. Клянусь тебе, что это совсем не важно. Забудь обо всем. Помни только, что мы вместе и что я люблю тебя.
Сэм прижал ее к себе, и она поняла, как нужна ему. И там, на сыром, холодном песке, Клер наконец испытала то, чего так жаждала, о чем мечтала годами. А испытав, к своему удивлению, вынуждена была признать, что бабушкины описания экстаза, в котором сливаются две любящие души, соответствуют истине. Наконец наступил тот момент, на который она так надеялась, момент радости, разделенной на двоих.
Вторник, 14 мая 1963 года
На восьмое утро фестиваля Элинор сидела в вестибюле отеля „Карлтон", разглядывая развешанные вдоль стен на специальных стендах афиши „Клеопатры" и „Тома Джонса".
Шушу, сидя рядом с ней, ворчала:
– Это просто ужас какой-то! Везде толпы народу. Официанты сбились с ног. Невозможно получить даже просто чашку чаю.
Вдруг до слуха Элинор донеслось несколько фраз из происходившего где-то позади нее разговора:
– Когда вылетает твой самолет?
– В любой момент, когда мне понадобится.
– …Никак не могу раздобыть приличного огородника.
– А у меня работают двое филиппинцев. Конечно, каждая морковка обходится в сорок долларов, но, по крайней мере, я знаю, что они свежие…
– Ричард Бартон все-таки не будет покупать этот замок в Сарасане. Странное название, правда?..
– Ты слышала, Шушу? – повернулась Элинор к подруге. – Как ты думаешь, этот замок действительно продается? Давай-ка съездим и посмотрим, а?
Она знала, что Сарасан, одна из немногих сохранившихся в своем исконном виде средневековых французских деревень, объявлен национальным сокровищем и новое строительство в нем запрещено.
– Все, что угодно, – проворчала Шушу, – лишь бы выбраться отсюда.
Они поднялись и начали пробираться к выходу мимо многочисленных афганов, всем своим видом выражавших презрение борзых и холеных пекинесов, чьи хозяева сидели на солнце, попивая шампанское или экологически чистую воду из бутылки – эта новинка стоила бешеных денег. По пути Элинор пришлось уделить пару минут двум скандинавам, попросившим у нее автограф. В конце концов подруги отыскали лимузин Сэма, снабженный кондиционером, и поехали на восток.
В противоположность шумному, жаркому и пыльному канну местность вокруг них выглядела свежей, словно только что вымытой, и красивой, как девушка в ожидании танца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86