Кстати, вы долго жили за рубежом. Подобные истории тогда имели место в буржуазной прессе?
Капица задумался.
— Нет, товарищ Сталин, — после минутного молчания сказал он. — А вот в этом или в прошлом году какой-то шум был. Какой-то летчик преследовал непонятные летающие объекты, которые в зарубежной прессе за их форм именовали довольно удачно летающими тарелочками. Но подробностей я не знаю.
— Товарищ Капица читает зарубежную буржуазную прессу? — удивился вождь. — Он не может забыть Англию?
— Это была перепечатка в польском рабочем журнале, — твердо сказал Капица. — Помнится, это было подано как курьез.7
Сталин улыбнулся в усы.
— Мы не будем интересоваться, где товарищ Капица берет буржуазную прессу, — сказал он. — Нетрудно догадаться, он берет ее у наших дипломатов. Но это не страшно. Для умного человека и яд может быть лекарством, не грамотный дурак и лекарством может отравиться. Все зависит от точки зрения, а мы знаем, что товарищ Капица имеет верную точку зрения на политические события в мире. Значит, товарищ Капица рекомендует нам не беспокоиться? Хорошо. Но я бы попросил вас проконсультировать по данному вопросу товарища Абакумова.
Он увидел, что при упоминании о министре государственной безопасности по лицу физика пробежала легкая тень.
— Я понимаю, — уже почти весело сказал Сталин. — Но в данном случае речь идет о безопасности государства, поэтому личные пристрастия не имеют значения. Товарищ Сталин это хорошо понимает, думается, что товарищ Капица тоже все поймет так же правильно. Кстати, кто из наших ракетчиков наиболее авторитетен?
— Сергей Павлович Королев, — не задумываясь, сказал Капица. — Выражаясь шахматной терминологией, если остальных специалистов можно рассматривать на уровне слонов, то Королев является безусловным ферзем. Он сейчас активно занимается с немецкими «Фау», но, насколько мне известно, имеет и свои довольно добротные наработки.
* * *
«Вчера на стадионе „Динамо“ состоялся один из главных матчей чемпионата страны по футболу — московское „Динамо“ принимало „Спартак“. Напряженный матч закончился со счетом 5-4 в пользу хозяев.
Во втором тайме в воротах А. Хомича заменил молодой вратарь В. Саная, который спас «Динамо» от нескольких верных мячей».
Газета «Правда», 2 октября 1949 года, воскресенье
Глава вторая
Оперуполномоченный МГБ Свердловской области лейтенант Бабуш пришел в органы по партийному набору сорок седьмого года. Войну он закончил в Польше, поставить свой автограф на развалинах рейхстага ему не пришлось, но Александр об этом не слишком грустил. Демобилизовавшись, Бабуш вернулся домой, поступил в конструкторское бюро завода «Уралмаш» и отдался всей душой работе. Ему всегда хотелось заниматься конкретным делом и видеть практическое воплощение своих идей.
В конструкторском бюро завода работа еще шла по военным канонам — опоздания на работу были недопустимыми, и вольности с рабочим временем не поощрялись. Бабуш на фронте привык выполнять приказы и беречь время, поэтому заводская дисциплина давалась ему легко, и настороженность начальства быстро сошла на нет, уступив место дружелюбию и пониманию.
В мае сорок седьмого к рабочему столу Бабуша подошел секретарь первичной партийной организации Иван Сидельников. Мужик он был общительный, но карьеру партийного работника сделать вряд ли сумел бы, не получалось у него лавировать и интриговать, да и собственное мнение по самым разным вопросам Сидельников имел и не боялся это мнение высказывать.
Удивительно было, что его вообще выбрали секретарем первички, но в рабочих коллективах так оно обычно и бывает — грузят того, кто будет везти воз.
— Как, дружище, работается? — спросил он. — Начальство тобой довольно, да и все говорят, что фронтовика сразу видно — и дело спорится, и личная жизнь в порядке.
Бабуш настороженно молчал. Он еще с армии усвоил, что начальство лучше не перебивать, иначе не узнаешь, что оно о тебе думает.
— Значит, так, Саша, — сказал Сидельников, внимательно разглядывая сослуживца. — С тобой хочет секретарь парткома познакомиться.
— Это еще зачем? — удивился Бабуш. — Работаю, никуда не лезу. О чем нам с ним говорить?
— Иди, иди, — сказал Сидельников. — Если начальство на ковер вызывает, то уж оно точно знает зачем!
— Прямо сейчас? — поднял голову Бабуш.
— А чего оттягивать? — удивился Сидельников. — Иди паря, ждут тебя.
Секретарь парткома был не один. Кроме него, в кабинете сидел незнакомый Бабушу мужчина. На первый взгляд он ничем не отличался от любого другого человека, разве что неопределенным возрастом и некоторой безликостью. Одет он был в гражданский костюм, но вся выправка этого человека свидетельствовала, что военная форма ему хорошо знакома.
— Солнцев, — представился незнакомец
— Бабуш… Александр, — неловко проговорил Бабуш.
— Товарищ хочет познакомиться с вами и побеседовать, — сказал секретарь и отошел к окну.
— А чего со мной знакомиться, — пробурчал Бабуш. Родился здесь, учился тоже здесь, военную форму надел в сентябре сорок первого. Воевал. Два ранения. Демобилизовался в сорок шестом. Сразу же пошел на завод. Женат. Один ребенок — сын Толя, шесть месяцев.
Солнцев и секретарь парткома переглянулись и засмеялись.
— Я так и думал, — сказал Солнцев.
— А чего вы хотели? — пожал плечами секретарь. — рабочая косточка.
Тем не менее, разговор получился долгим и обстоятельным. Солнцев задавал вопросы, уточняя скупые данные анкеты, которую Бабуш заполнял при поступлении: какие награды, за что награжден, где конкретно воевал, получал ли предложение стать кадровым офицером.
— Получал, — сказал Бабуш. — Но не остался. Домой хотелось.
— Немецким языком владеете? — спросил Солнцев.
— В объеме школьного курса, — усмехнулся Бабуш. — Ну и потом в окопах навтыкался, да и в Восточной Пруссии подучился самую малость.
Он прищурясь оглядел Солнцева и неожиданно спросил его:
— Вы из МГБ?
Солнцев и секретарь парткома вновь обменялись короткими взглядами.
— Почему ты так решил? — спокойно спросил Солнцев,
— Вопросы специфические, — сказал Бабуш. — Я в разведроте не один день пробыл. Угадал?
— Угадал, — в тон ему отозвался собеседник. — Значит, и предупреждать тебя не надо?
— Язык за зубами держать? — поинтересовался Бабуш. — Не надо. Только вы зря на меня время тратите, не шпион я и не военный преступник.
— Конечно, — без улыбки сказал Солнцев. — Вы — язва, Александр Николаевич. И чересчур догадливы. Значит, чего сослуживцам сказать, сами придумаете. А еще через месяц Бабуша вызвали в райком партии.
Милиционер на вахте спросил, куда он идет, выслушав Александра, обстоятельно разъяснил, где находится кабинет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
Капица задумался.
— Нет, товарищ Сталин, — после минутного молчания сказал он. — А вот в этом или в прошлом году какой-то шум был. Какой-то летчик преследовал непонятные летающие объекты, которые в зарубежной прессе за их форм именовали довольно удачно летающими тарелочками. Но подробностей я не знаю.
— Товарищ Капица читает зарубежную буржуазную прессу? — удивился вождь. — Он не может забыть Англию?
— Это была перепечатка в польском рабочем журнале, — твердо сказал Капица. — Помнится, это было подано как курьез.7
Сталин улыбнулся в усы.
— Мы не будем интересоваться, где товарищ Капица берет буржуазную прессу, — сказал он. — Нетрудно догадаться, он берет ее у наших дипломатов. Но это не страшно. Для умного человека и яд может быть лекарством, не грамотный дурак и лекарством может отравиться. Все зависит от точки зрения, а мы знаем, что товарищ Капица имеет верную точку зрения на политические события в мире. Значит, товарищ Капица рекомендует нам не беспокоиться? Хорошо. Но я бы попросил вас проконсультировать по данному вопросу товарища Абакумова.
Он увидел, что при упоминании о министре государственной безопасности по лицу физика пробежала легкая тень.
— Я понимаю, — уже почти весело сказал Сталин. — Но в данном случае речь идет о безопасности государства, поэтому личные пристрастия не имеют значения. Товарищ Сталин это хорошо понимает, думается, что товарищ Капица тоже все поймет так же правильно. Кстати, кто из наших ракетчиков наиболее авторитетен?
— Сергей Павлович Королев, — не задумываясь, сказал Капица. — Выражаясь шахматной терминологией, если остальных специалистов можно рассматривать на уровне слонов, то Королев является безусловным ферзем. Он сейчас активно занимается с немецкими «Фау», но, насколько мне известно, имеет и свои довольно добротные наработки.
* * *
«Вчера на стадионе „Динамо“ состоялся один из главных матчей чемпионата страны по футболу — московское „Динамо“ принимало „Спартак“. Напряженный матч закончился со счетом 5-4 в пользу хозяев.
Во втором тайме в воротах А. Хомича заменил молодой вратарь В. Саная, который спас «Динамо» от нескольких верных мячей».
Газета «Правда», 2 октября 1949 года, воскресенье
Глава вторая
Оперуполномоченный МГБ Свердловской области лейтенант Бабуш пришел в органы по партийному набору сорок седьмого года. Войну он закончил в Польше, поставить свой автограф на развалинах рейхстага ему не пришлось, но Александр об этом не слишком грустил. Демобилизовавшись, Бабуш вернулся домой, поступил в конструкторское бюро завода «Уралмаш» и отдался всей душой работе. Ему всегда хотелось заниматься конкретным делом и видеть практическое воплощение своих идей.
В конструкторском бюро завода работа еще шла по военным канонам — опоздания на работу были недопустимыми, и вольности с рабочим временем не поощрялись. Бабуш на фронте привык выполнять приказы и беречь время, поэтому заводская дисциплина давалась ему легко, и настороженность начальства быстро сошла на нет, уступив место дружелюбию и пониманию.
В мае сорок седьмого к рабочему столу Бабуша подошел секретарь первичной партийной организации Иван Сидельников. Мужик он был общительный, но карьеру партийного работника сделать вряд ли сумел бы, не получалось у него лавировать и интриговать, да и собственное мнение по самым разным вопросам Сидельников имел и не боялся это мнение высказывать.
Удивительно было, что его вообще выбрали секретарем первички, но в рабочих коллективах так оно обычно и бывает — грузят того, кто будет везти воз.
— Как, дружище, работается? — спросил он. — Начальство тобой довольно, да и все говорят, что фронтовика сразу видно — и дело спорится, и личная жизнь в порядке.
Бабуш настороженно молчал. Он еще с армии усвоил, что начальство лучше не перебивать, иначе не узнаешь, что оно о тебе думает.
— Значит, так, Саша, — сказал Сидельников, внимательно разглядывая сослуживца. — С тобой хочет секретарь парткома познакомиться.
— Это еще зачем? — удивился Бабуш. — Работаю, никуда не лезу. О чем нам с ним говорить?
— Иди, иди, — сказал Сидельников. — Если начальство на ковер вызывает, то уж оно точно знает зачем!
— Прямо сейчас? — поднял голову Бабуш.
— А чего оттягивать? — удивился Сидельников. — Иди паря, ждут тебя.
Секретарь парткома был не один. Кроме него, в кабинете сидел незнакомый Бабушу мужчина. На первый взгляд он ничем не отличался от любого другого человека, разве что неопределенным возрастом и некоторой безликостью. Одет он был в гражданский костюм, но вся выправка этого человека свидетельствовала, что военная форма ему хорошо знакома.
— Солнцев, — представился незнакомец
— Бабуш… Александр, — неловко проговорил Бабуш.
— Товарищ хочет познакомиться с вами и побеседовать, — сказал секретарь и отошел к окну.
— А чего со мной знакомиться, — пробурчал Бабуш. Родился здесь, учился тоже здесь, военную форму надел в сентябре сорок первого. Воевал. Два ранения. Демобилизовался в сорок шестом. Сразу же пошел на завод. Женат. Один ребенок — сын Толя, шесть месяцев.
Солнцев и секретарь парткома переглянулись и засмеялись.
— Я так и думал, — сказал Солнцев.
— А чего вы хотели? — пожал плечами секретарь. — рабочая косточка.
Тем не менее, разговор получился долгим и обстоятельным. Солнцев задавал вопросы, уточняя скупые данные анкеты, которую Бабуш заполнял при поступлении: какие награды, за что награжден, где конкретно воевал, получал ли предложение стать кадровым офицером.
— Получал, — сказал Бабуш. — Но не остался. Домой хотелось.
— Немецким языком владеете? — спросил Солнцев.
— В объеме школьного курса, — усмехнулся Бабуш. — Ну и потом в окопах навтыкался, да и в Восточной Пруссии подучился самую малость.
Он прищурясь оглядел Солнцева и неожиданно спросил его:
— Вы из МГБ?
Солнцев и секретарь парткома вновь обменялись короткими взглядами.
— Почему ты так решил? — спокойно спросил Солнцев,
— Вопросы специфические, — сказал Бабуш. — Я в разведроте не один день пробыл. Угадал?
— Угадал, — в тон ему отозвался собеседник. — Значит, и предупреждать тебя не надо?
— Язык за зубами держать? — поинтересовался Бабуш. — Не надо. Только вы зря на меня время тратите, не шпион я и не военный преступник.
— Конечно, — без улыбки сказал Солнцев. — Вы — язва, Александр Николаевич. И чересчур догадливы. Значит, чего сослуживцам сказать, сами придумаете. А еще через месяц Бабуша вызвали в райком партии.
Милиционер на вахте спросил, куда он идет, выслушав Александра, обстоятельно разъяснил, где находится кабинет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112