– Уходи, – процедил усатый, то есть теперь точнее было бы сказать – одноусый. Ян с начала стрельбы еще не сделал ни одного движения и теперь решил, что его хотят подставить, а заодно и проверить, сможет ли он дойти невредимым до своей машины. С другой стороны, стрелки вполне могли отпустить его с места событий как непричастное лицо, а впечатление складывалось такое, что здесь разыгрывается заключительный акт чьей-то вендетты и всем собравшимся уготована медленная мучительная смерть путем отстреливания различных органов, начиная с самых незначительных – вроде усов или ушей. Не исключено также, что наглых «мойщиков» просто решили припугнуть конкуренты. В любом случае Яну разумнее было бы не торчать здесь пугалом на линии огня, а уносить ноги, пока его не изрешетили те или другие.
Задержав дыхание, как перед погружением, он медленно шагнул в направлении своей тачки – хотелось съежиться, зажмуриться, стать самым маленьким и незаметным… Нога коснулась асфальта, чуть погодя к ней присоединилась вторая, завершая шаг. Вокруг ничего не происходило. Троица, замерев, сверлила его взглядами – одноусый по-прежнему прикрывал пальцами осиротевшую губу, молодой, заливаясь кровищей, зажимал то, что у него осталось от уха, третий – пока нетронутый – с самого начала притворялся статуей с глазами. Те двое, что стояли в сторонке, до сих пор вели себя смирно и, видимо, вследствие этого тоже были пока целы. При этом мимо по улице продолжали как ни в чем не бывало ходить прохожие, делая вид, что не замечают неподвижную компанию и на первом плане окровавленного парня. О причинах его увечья они не подозревали, иначе не фланировали бы тут с непричастным видом, а обошли бы опасное место как минимум за квартал. Однако Ян, похоже, мог считать себя среди их неприкосновенного числа!
– Я тебя скоро найду, – прочревовещал одноусый, почти не раскрывая рта. Он явно боялся двигать губами после того первого слова, стоившего ему половины мужского достоинства над верхней губой.
– Заходите, будем рады, – буркнул Ян. По нему не было произведено ни одного выстрела, и он спокойно направился к своей машине, пытаясь на ходу угадать, откуда же все-таки стреляли. Выходило, что из окон противоположного дома, – хоть все они и выглядели закрытыми, но больше вроде было неоткуда. Разве что с крыши?..
«Кажется, они сочли меня каким-то боком к этому причастным, – думал Ян, отъезжая и глядя искоса на застывшую посреди тротуара группу вымогателей, провожающих его глазами. – Наверное, посчитали меня подсадным, то есть засланцем со стороны врага. И, если их тут всех сейчас не порешат, то угроза „одноуса“ становится неприятно реальной: меня найдут по машине, а тогда уже ожидай чего угодно – от утюга до паяльной лампы, на предмет выяснения адресов, имен и явок, о которых я, естественно, ни сном ни духом…» Колея неудач, из которой он так надеялся вырулить, углублялась в ударных темпах.
Тут он заметил кровавый ошметок на своем плече, прилипший, словно зловещая метка – вот, мол, он, тот, на кого пала кровь. Первым вполне естественным желанием было немедленно стряхнуть эту дрянь на пол, вот только руку не хотелось пачкать. К тому же огрызку человечьей плоти было совершенно не место на полу в машине.
Сегодня утром, разворошив половину шкафа в поисках упаковки с платками, Ян цедил ругательства и сетовал, что ежегодно хватает по весне простуду. Теперь же он искренне порадовался собственному нездоровью. Доверив управление автопилоту, Ян достал из кармана платок и первым делом отер щеку: насколько он помнил – и зеркало это засвидетельствовало, – ее тоже оросило кровью. Затем он собрался снять красную плюху, как какого-нибудь гада, накрыв его сначала платком, как вдруг заметил тускловатый блеск в кровавой кашице.
Ян аккуратно взял кусочек уха и с помощью платка освободил «зерна от плевел». Это оказалась та самая серьга в виде рыбки. Убрав «мясные добавки», Ян обтер ее краем платка. Остальное завернул и сунул в бардачок, чтобы выбросить при первой же возможности. Потом внимательно рассмотрел рыбку – это была, вне всякого сомнения, акулка, действительно золотая и с блестящим глазом – если и не алмазным, то по крайней мере из камня, очень похожего на алмаз. Приметная штучка. И весьма неординарная.
Прежде чем вновь взяться за руль, Ян ненадолго задумался – волей случая к нему в руки приплыло нечто, от чего можно было отталкиваться, чтобы узнать по крайней мере, что это за жулье пасется в Проточном, насколько они опасны и, кстати, кто их конкуренты и случайно ли они такие меткие. А то, может, еще за помощью придется обращаться – хорошо бы точно знать к кому.
Благо как раз в этом районе у Яна имелся знакомый – специалист по подобным вопросам. Правда, работал он в таком месте, куда Ян предпочел бы не заглядывать, особенно по субботам, хоть заведение и находилось поблизости. Но если уж увяз по уши в этой чертовой колее самого что ни на есть паскудного невезения, тут уж не до жиру… Лишь бы вылезти, а на попутный антураж недосуг пенять.
Словом, волей или неволей, но Ян наконец выбрал цель на сегодняшний вечер и, убрав серьгу в карман, переключил управление машиной на себя. Путь его лежал на Сивцев Вражек, в бар «Голубая Каракатица». Устроители полагали, что тонко острят над своими слабостями, по мнению же Яна, название очень точно отражало их сокровенную суть.
Вход в «Каракатицу» находился в аппендиксе меж домами, так что, не зная точного расположения бара, можно было запросто проехать мимо. С улицы все выглядело скромно и пристойно: небольшая неоновая вывеска с названием бросалась в глаза только в ночное время, и то лишь потому, что переулок не изобиловал рекламой. Ступеньки белого мрамора вели вниз к небольшой подвального типа двери – ничто снаружи не указывало на специфику заведения, но кому надо, тот о ней знал. А кого не надо сюда старались не пускать, для чего за дверьми дежурила охрана. Сразу в прихожей все и начиналось: плакаты с голыми мужскими задницами, полуобнаженный портье весь в кожаных ремешках и прочее, от него у Яна с души воротило – хоть блюй на пол. Но, как говорят в народе, нечего лезть в чужой монастырь со своим уставом, вот Ян и предпочитал не лезть, разве что в крайних случаях, как теперь, когда обстоятельства припирали.
Для геев по субботам вход был бесплатный. Ян также вполне мог пройти без денег, сославшись на свое знакомство с барменом. Спросив, работает ли сегодня Боря и получив утвердительный ответ, он заплатил входную тридцатку – из принципа. На здешние порядки ему было плевать с орбитального спутника, однако ничего не мог с собой поделать – сквозь землю хотелось провалиться от мысли, за кого его принимает экстравагантная публика, отирающаяся в прихожей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76