В кресле, судя по всему антикварном, а может, просто взятом с помойки, сидел грузный старик. Ноги его были накрыты пледом, в далеком прошлом наверняка пушистым, но уже с десяток лет как свалявшимся. В руке он держал большое, наполовину обгрызенное яблоко и ковырялся в нем отверткой. Ян никогда не видел Паука живьем, то есть в реальности, но не сомневался, что в жизни Паук и его халупа выглядят в точности так же. Сам он появился здесь, как и всегда, высоким, тощим, слегка сутуловатым субъектом, в длинном плаще, с осунувшимся немолодым лицом.
– Здравствуй, Паук, – сказал он.
– С возвращеньицем, – отозвался старик, не оставляя своего занятия. – Ты садись пока. Сейчас я его докурочу.
Оглядевшись, Ян уселся на засиженный до блеска деревянный стул и подумал, что как бы не пришлось просидеть на нем полночи. А что, тут и такое бывало, и никуда не денешься – с клиентами Паук придерживался такой жизненной политики, что, если тебе чего надо, значит, сиди и жди, а если не надо, так выметайся ко всем чертям.
На этот раз Яну повезло – скоро в яблоке что-то хряснуло, и на колени к Пауку упала замысловатая деталька.
– Ну что, сделал я тебя, задница румяная? Вот так-то! – выдал Паук, обращаясь к огрызку, в который превратилось яблоко после выпадения из него запчасти. Повертев огрызок так и сяк, Паук закинул его в ящик стола, туда же последовала и выпавшая деталька. – Ты понимаешь, какая жопа? – обратился он к Яну. – Типа имитатор аромата в виртуальности, лежит себе, понимаешь, и вроде как приятственно благоухает, а потом провоцирует всплеск напряжения чуть ли не до двух тысяч. И конец твоей старушке.
Ян едва не вскочил, однако удержался: какой смысл вскакивать, когда все позади?
– Это что же, выходит, была… бомба?..
– Бомба не бомба, но вроде того, – ответил Паук, весьма довольный произведенным эффектом. – Да ты чего разволновался-то, Эдмундыч, я смотрю аж побледнел, словно тебе ее уже подложили. – Разумеется, ничего Ян не побледнел – в виртуальности кровь от щек не отливает. Но Паук не мог отказать себе в удовольствии подковырнуть «чекистскую рожу», как он порой под настроение величал Яна. Вдоволь насладившись триумфом,
Паук смилостивился: – Ну, теперь рассказывай. Что тебя ко мне привело?
– Требуется завязать «хвост», – сказал Ян, на что Паук ухмыльнулся, показав неровные, как расшатавшийся штакетник, зубы:
– Бантиком?
– Дулей! – не удержавшись, съязвил Ян. – Слушай, сейчас не до шуток, дело серьезное.
– Ладно. Положишь триста, сделаю.
– Всегда было двести, – возразил Ян не из жадности, а скорее для порядка.
– Так конъюнктура изменилась! – пояснил Паук. – По мелочам уже никто не заходит, ты вон и то пропал. К Сухарю, небось, переметнулся? Вот к нему и иди, если хочешь подешевле. А все равно лучше меня, сам знаешь, никто тебе анонимности не обеспечит.
– Да никуда я не переметнулся, – примирительно сказал Ян. – Просто реальные дела заели.
– Такие, как ты, всегда возвращаются, – задумчиво произнес Паук. – Сначала, может быть, по делу, а в конце концов чтобы жить. Потому что жить надо здесь, а туда ходить есть и гадить! Он только для того и годится, наш распрекрасный мир, чтобы в нем жрать и срать! – Паук вышел на любимую тему и явно стремился к дискуссии – ну давай, мол, попробуй, разубеди меня! «Да хрен тебя разубедишь, – подумал Ян. – Потому что тебе там и впрямь больше нечего делать, разве что еще дрыхнуть зубами к стенке. А от всего остального ты сам давно отказался. И не потому что стар, просто там тебе слабо».
– Что-то тебя сегодня на философию потянуло, – сказал Ян Пауку. – Ты извини, мне не до того сейчас. – Он протянул руку и «высолил» на плед, прикрывающий колени старика, три большие монеты с профилем Ильича. – Вот тебе три сотни, и можешь приступать.
Паук шустренько сгреб деньги, попробовал одну на зуб, зыркнул остро из-под лохматой брови, кивнул и спрятал их в нагрудный карманчик.
– Через час будет готово. Жди. – После этих слов он выдвинул нижний ящик стола и извлек оттуда пару новеньких, с виду очень дорогих ботинок. В его дремучей берлоге эти ботинки выглядели пришельцами из других миров. Натянув их один за другим на большие ноги прямо поверх толстых шерстяных носков, Паук встал и подмигнул Яну. Потом, вместо того чтобы лросто исчезнуть, он прошел через комнату и покинул ее, аккуратно прикрыв за собой дверь. Щелкнула собачка замка – Паук не любил скопления в своем дому посетителей, так что явившиеся в его отсутствие могли ожидать его возле двери или писать на ней мелом свои сообщения.
У Яна был соблазн заняться пока изучением некоторых элементов «Овер-дата», однако в гнезде у Паука лучше было не обнаруживать своих скрытых возможностей – никто не поручится, что все это не будет скопировано и не окажется потом у Паука в архиве. Ян подозревал, что только такими путями подобные продукты и просачиваются в большой мир, где продаются потом из-под полы за бешеные деньги.
Итак, он готовился терпеливо ждать – трудно переносимое занятие, когда нечего делать, а думать очень даже есть о чем, но это уже осточертело. Однако деваться было некуда, и Ян погрузился в размышления, по большей части невеселые.
Уже где-то через полчаса замок щелкнул, и входная дверь заскрипела, отворяясь. Ян был уверен, что это хозяин вернулся раньше назначенного срока – кто другой мог так запросто отпереть пауковскую халупу? Но вместо Паука на пороге возник элегантный сноб в смокинге, при котелке и с тростью. Посетитель выглядел так, словно не имел никакого отношения к виртуальности, а шагнул сюда случайно прямо из реального мира. Образ был выдержан мастерски, с той едва приметной долей небрежности, не характерной для киберпространства, но естественной в реальности, что создает в каждом живом человеке его неповторимый шарм. На миг у Яна возникло впечатление, что произошло невозможное: дверь соединила миры – эфемерный косм электронных импульсов с осязаемым, налитым жизнью и плотью настоящим миром.
Ян внутренне напрягся, готовясь к любым каверзам со стороны гостя, вплоть до агрессии, хотя абсолютно ничто на нее не указывало – похоже, что штучки снайперов начали превращать его в параноика. Уже через секунду он расслабился: не успев шагнуть в убогое обиталище, джентльмен утратил свою потрясающую жизненность, стал на глазах разбухать, облысел и состарился, а от шикарного с иголочки костюма на нем, как на Золушке, остались одни сверкающие башмаки. Все прочее превратилось в нечто из разряда дешевых упаковочных материалов.
– Ну, Паук… Ты даешь! – с искренним восхищением произнес Ян.
– Что, не ожидал? – ухмыльнулся Паук, ввалившись в свое жилище. – Учись, пока я жив! – С очень довольным видом он громоздко плюхнулся в кресло и продолжил, стягивая одновременно с лапищ «волшебные башмачки»:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
– Здравствуй, Паук, – сказал он.
– С возвращеньицем, – отозвался старик, не оставляя своего занятия. – Ты садись пока. Сейчас я его докурочу.
Оглядевшись, Ян уселся на засиженный до блеска деревянный стул и подумал, что как бы не пришлось просидеть на нем полночи. А что, тут и такое бывало, и никуда не денешься – с клиентами Паук придерживался такой жизненной политики, что, если тебе чего надо, значит, сиди и жди, а если не надо, так выметайся ко всем чертям.
На этот раз Яну повезло – скоро в яблоке что-то хряснуло, и на колени к Пауку упала замысловатая деталька.
– Ну что, сделал я тебя, задница румяная? Вот так-то! – выдал Паук, обращаясь к огрызку, в который превратилось яблоко после выпадения из него запчасти. Повертев огрызок так и сяк, Паук закинул его в ящик стола, туда же последовала и выпавшая деталька. – Ты понимаешь, какая жопа? – обратился он к Яну. – Типа имитатор аромата в виртуальности, лежит себе, понимаешь, и вроде как приятственно благоухает, а потом провоцирует всплеск напряжения чуть ли не до двух тысяч. И конец твоей старушке.
Ян едва не вскочил, однако удержался: какой смысл вскакивать, когда все позади?
– Это что же, выходит, была… бомба?..
– Бомба не бомба, но вроде того, – ответил Паук, весьма довольный произведенным эффектом. – Да ты чего разволновался-то, Эдмундыч, я смотрю аж побледнел, словно тебе ее уже подложили. – Разумеется, ничего Ян не побледнел – в виртуальности кровь от щек не отливает. Но Паук не мог отказать себе в удовольствии подковырнуть «чекистскую рожу», как он порой под настроение величал Яна. Вдоволь насладившись триумфом,
Паук смилостивился: – Ну, теперь рассказывай. Что тебя ко мне привело?
– Требуется завязать «хвост», – сказал Ян, на что Паук ухмыльнулся, показав неровные, как расшатавшийся штакетник, зубы:
– Бантиком?
– Дулей! – не удержавшись, съязвил Ян. – Слушай, сейчас не до шуток, дело серьезное.
– Ладно. Положишь триста, сделаю.
– Всегда было двести, – возразил Ян не из жадности, а скорее для порядка.
– Так конъюнктура изменилась! – пояснил Паук. – По мелочам уже никто не заходит, ты вон и то пропал. К Сухарю, небось, переметнулся? Вот к нему и иди, если хочешь подешевле. А все равно лучше меня, сам знаешь, никто тебе анонимности не обеспечит.
– Да никуда я не переметнулся, – примирительно сказал Ян. – Просто реальные дела заели.
– Такие, как ты, всегда возвращаются, – задумчиво произнес Паук. – Сначала, может быть, по делу, а в конце концов чтобы жить. Потому что жить надо здесь, а туда ходить есть и гадить! Он только для того и годится, наш распрекрасный мир, чтобы в нем жрать и срать! – Паук вышел на любимую тему и явно стремился к дискуссии – ну давай, мол, попробуй, разубеди меня! «Да хрен тебя разубедишь, – подумал Ян. – Потому что тебе там и впрямь больше нечего делать, разве что еще дрыхнуть зубами к стенке. А от всего остального ты сам давно отказался. И не потому что стар, просто там тебе слабо».
– Что-то тебя сегодня на философию потянуло, – сказал Ян Пауку. – Ты извини, мне не до того сейчас. – Он протянул руку и «высолил» на плед, прикрывающий колени старика, три большие монеты с профилем Ильича. – Вот тебе три сотни, и можешь приступать.
Паук шустренько сгреб деньги, попробовал одну на зуб, зыркнул остро из-под лохматой брови, кивнул и спрятал их в нагрудный карманчик.
– Через час будет готово. Жди. – После этих слов он выдвинул нижний ящик стола и извлек оттуда пару новеньких, с виду очень дорогих ботинок. В его дремучей берлоге эти ботинки выглядели пришельцами из других миров. Натянув их один за другим на большие ноги прямо поверх толстых шерстяных носков, Паук встал и подмигнул Яну. Потом, вместо того чтобы лросто исчезнуть, он прошел через комнату и покинул ее, аккуратно прикрыв за собой дверь. Щелкнула собачка замка – Паук не любил скопления в своем дому посетителей, так что явившиеся в его отсутствие могли ожидать его возле двери или писать на ней мелом свои сообщения.
У Яна был соблазн заняться пока изучением некоторых элементов «Овер-дата», однако в гнезде у Паука лучше было не обнаруживать своих скрытых возможностей – никто не поручится, что все это не будет скопировано и не окажется потом у Паука в архиве. Ян подозревал, что только такими путями подобные продукты и просачиваются в большой мир, где продаются потом из-под полы за бешеные деньги.
Итак, он готовился терпеливо ждать – трудно переносимое занятие, когда нечего делать, а думать очень даже есть о чем, но это уже осточертело. Однако деваться было некуда, и Ян погрузился в размышления, по большей части невеселые.
Уже где-то через полчаса замок щелкнул, и входная дверь заскрипела, отворяясь. Ян был уверен, что это хозяин вернулся раньше назначенного срока – кто другой мог так запросто отпереть пауковскую халупу? Но вместо Паука на пороге возник элегантный сноб в смокинге, при котелке и с тростью. Посетитель выглядел так, словно не имел никакого отношения к виртуальности, а шагнул сюда случайно прямо из реального мира. Образ был выдержан мастерски, с той едва приметной долей небрежности, не характерной для киберпространства, но естественной в реальности, что создает в каждом живом человеке его неповторимый шарм. На миг у Яна возникло впечатление, что произошло невозможное: дверь соединила миры – эфемерный косм электронных импульсов с осязаемым, налитым жизнью и плотью настоящим миром.
Ян внутренне напрягся, готовясь к любым каверзам со стороны гостя, вплоть до агрессии, хотя абсолютно ничто на нее не указывало – похоже, что штучки снайперов начали превращать его в параноика. Уже через секунду он расслабился: не успев шагнуть в убогое обиталище, джентльмен утратил свою потрясающую жизненность, стал на глазах разбухать, облысел и состарился, а от шикарного с иголочки костюма на нем, как на Золушке, остались одни сверкающие башмаки. Все прочее превратилось в нечто из разряда дешевых упаковочных материалов.
– Ну, Паук… Ты даешь! – с искренним восхищением произнес Ян.
– Что, не ожидал? – ухмыльнулся Паук, ввалившись в свое жилище. – Учись, пока я жив! – С очень довольным видом он громоздко плюхнулся в кресло и продолжил, стягивая одновременно с лапищ «волшебные башмачки»:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76