Я бы очень удивился, если бы в «грифах» обнаружились алкоголики. Впрочем, в жизни разное бывает. Что же касается большинства наших пациентов, то их лечи не лечи — толку никакого… «Нечистые»… Так что пускай пьют…
— Подождите, подождите, — перебил его Васинцов, — вы хотите сказать, что собираете со всей Москвы бомжей и привозите их сюда, чтобы… поить?
— А чего вы так удивлены? Что конкретно вас удивляет? Да, эти люди перешли ту грань, когда возврат к нормальной жизни в нашем понятии еще возможен. Круг их жизненных интересов свелся к желанию принять в организм дозу алкоголя, утолить голод и совокупиться. Впрочем, у многих мужчин по известным причинам с этим большие проблемы, я имею в виду совокупление, в то время как пьющие женщины, наоборот, к беспорядочным половым связям очень даже склонны. Так что проблем в удовлетворении своих половых потребностей наши клиенты обычно не имеют. По крайней мере конфликтов на этой почве почти не зафиксировано.
— Все! Я сейчас свихнусь! — громко сказал Васинцов. — Вы это серьезно?
— А что?
— Здесь что, варшавское гетто? Резервация, концлагерь?
— Скажем так — это санитарно-лечебное учреждение, где больные алкоголизмом получают то, что нужно для поддержания жизнедеятельности их организмов. Они получают все что хотят и ни в чем не нуждаются. Мы их кормим, поим, лечим, моем в бане, развлекаем. И никакого насилия со стороны администрации — обратите внимание. Можете расспросить их сами, да, впрочем, что там расспрашивать. Вы же видели, какая очередь к нам. А ведь еще лето, уверяю вас, с наступлением холодов они наши ворота штурмовать будут. У нас же — «Бомжерай», как они сами его называют.
— Мне показалось, та очередь не к вам, а за халявной похмелкой.
— Одно другому не мешает. Кстати, мы же никого не принуждаем, вот типовой договор, который подписывают все наши пациенты, ознакомьтесь…
«Я (ФИО — печатными буквами), добровольно соглашаюсь на проживание в санитарно-лечебном учреждении „Орешки“, обязуюсь выполнять режим, установленный администрацией»… — Васинцов глянул вниз страницы договора и прочитал обязательства «санитарно-лечебного учреждения» — «СЛУ „Орешки“ гарантирует пациенту трехразовое питание, 0,75 литра этилового спирта в день, отдельную кровать в общежитии, медицинское обслуживание».
— Но зачем?!
— Как зачем? Господин Васинцов, вам что, нравятся бомжи в подземных переходах?
— Нет, но… Я не понимаю смысла. Но кто за все это платит? На чьи средства существует ваш… ваше санитарно-лечебное заведение?
— Частично на самоокупаемости. Знаете, люди, вылечившиеся от этого недуга, как правило, очень жадны до работы, а хозяйство здесь вы видели. Опять же, производство этилового спирта вещь сугубо выгодная и не требует особых затрат, а что еще пьющему надо? В-третьих, частные пожертвования, в-четвертых, дотации из столичного бюджета.
—???
— А вы просмотрите милицейскую статистику: после весенних торков, когда кривая преступности упорно стремилась к нулю, лишь наши несчастные бездомные сограждане с затуманенными алкоголем мозгами и создавали проблемы. Либо они кого-то грабили с целью приобретения спиртного, либо их били представители возмущенной общественности. До суда линча доходило. И опять же, эта тяга пьяного человека к разрушению… Градоуправе выгоднее выделять нам некоторые средства, чем ремонтировать искалеченные остановочные павильоны, менять трубки наружной световой рекламы, заново сажать рассаду в вытоптанные клумбы.
— Послушайте, Танюков, хватит вешать нам лапшу на уши. Мне почему-то кажется, что вам глубоко плевать на разрушенные остановочные павильоны и на спокойствие граждан. Вы, «серые», занимаетесь… улучшением людской породы?
Танюков с улыбкой глянул на Васинцова:
— Как я понимаю, ваш напарник Корич в курсе всех дел? Хорошо. Допустим, мы занимается селекцией людской породы, пытаемся в куче человеческих отбросов найти перлы, если выражаться библейским языком. Заодно очищаем общество от этих самых отбросов. Как вы думаете, где бомжу лучше — у нас или где-нибудь в подземном переходе с табличкой «Подайте на пропитание». Да, мы очищаем общество, а разве вы, «грифы», занимаетесь чем-либо иным?
— А вам не кажется, что вы слишком много на себя берете? Селекцией они, видите ли, занимаются… Мы охраняем людей от зверей, а вот вы… — резко ответил Васинцов.
— А откуда эти звери появляются, вы никогда не задумывались? — перебил его Танюков.
— Над этим думают ученые.
— Ну конечно, а меня таковым вы не считаете. А я, между прочим, доктор наук. Предлагаю сменить тон, давайте жить дружно. Вот вам не кажется интересным выяснить, почему в благополучной семье, у умных, образованных родителей неожиданно рождается моральный урод, или, наоборот, у бомжихи, родившей под забором неизвестно от кого, появляется малыш с задатками вундеркинда. А такие случаи хоть и редки, но случаются.
— Допустим, но кто вам дал право?..
— А вам?
— Мы работаем на правительство.
Танюков мягко улыбнулся:
— Мы тоже, можете расспросить своего начальника Одинцова. Вы кушайте булочки, кушайте. И очень рекомендую кофе, варю по собственному рецепту с солью и сахаром.
— Слушай, командир, а когда этот доктор успел кофе сварить, и откуда булки с бутербродами на столе появились? — спросил Корич, усаживаясь в салон «Газели» с улыбчивым орешком на борту. — Он ведь с кресла своего не вставал.
— А хрен его знает, мне почему-то показалось, что он всю дорогу возле барной стойки у электроплитки стоял…
Глава 4
ИНСТРУКТАЖ
— Что, не удалось долго побомжевать, — сказал Одинцов вместо приветствия, — раскусили?
— Не было опыта, в роль не вписался. Надо было Станиславского перечитать накануне, — парировал Васинцов.
— Но отсутствие результата — тоже результат! — изрек Одинцов важно. — А результат таков, что зверей там пока нет… и это обнадеживает.
— Слушай, командир, брось темнить, что происходит? Почему этот Танюков там оказался? Какое отношение имеет его богоугодное заведение к нашей работе? И еще эти ловцы, откуда это все?
— А вы что, на инструктаже по технике безопасности не были?
— Нет, не успели, времени не было.
— Вот черт, ну прям как дети! Я зря, что ли, особо предупредил? Давайте живо на инструктаж, комната 18…
Комната №18 представляла собой длинный узкий пенал, заставленный мудреной техникой, назначения которой Васинцов не знал, разве что только микроскоп он видел раньше. Вдоль стен были развешаны темные экраны с какими-то неясными силуэтами.
— Эй, есть кто живой? — громко крикнул Корич.
— А, «грифы» пожаловали, давно вас дожидаюсь… — Невысокий очкарик в белом халате появился откуда-то из-за нагромождения стеклянных колб, пробирок, реторт и прочей стеклопосуды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125
— Подождите, подождите, — перебил его Васинцов, — вы хотите сказать, что собираете со всей Москвы бомжей и привозите их сюда, чтобы… поить?
— А чего вы так удивлены? Что конкретно вас удивляет? Да, эти люди перешли ту грань, когда возврат к нормальной жизни в нашем понятии еще возможен. Круг их жизненных интересов свелся к желанию принять в организм дозу алкоголя, утолить голод и совокупиться. Впрочем, у многих мужчин по известным причинам с этим большие проблемы, я имею в виду совокупление, в то время как пьющие женщины, наоборот, к беспорядочным половым связям очень даже склонны. Так что проблем в удовлетворении своих половых потребностей наши клиенты обычно не имеют. По крайней мере конфликтов на этой почве почти не зафиксировано.
— Все! Я сейчас свихнусь! — громко сказал Васинцов. — Вы это серьезно?
— А что?
— Здесь что, варшавское гетто? Резервация, концлагерь?
— Скажем так — это санитарно-лечебное учреждение, где больные алкоголизмом получают то, что нужно для поддержания жизнедеятельности их организмов. Они получают все что хотят и ни в чем не нуждаются. Мы их кормим, поим, лечим, моем в бане, развлекаем. И никакого насилия со стороны администрации — обратите внимание. Можете расспросить их сами, да, впрочем, что там расспрашивать. Вы же видели, какая очередь к нам. А ведь еще лето, уверяю вас, с наступлением холодов они наши ворота штурмовать будут. У нас же — «Бомжерай», как они сами его называют.
— Мне показалось, та очередь не к вам, а за халявной похмелкой.
— Одно другому не мешает. Кстати, мы же никого не принуждаем, вот типовой договор, который подписывают все наши пациенты, ознакомьтесь…
«Я (ФИО — печатными буквами), добровольно соглашаюсь на проживание в санитарно-лечебном учреждении „Орешки“, обязуюсь выполнять режим, установленный администрацией»… — Васинцов глянул вниз страницы договора и прочитал обязательства «санитарно-лечебного учреждения» — «СЛУ „Орешки“ гарантирует пациенту трехразовое питание, 0,75 литра этилового спирта в день, отдельную кровать в общежитии, медицинское обслуживание».
— Но зачем?!
— Как зачем? Господин Васинцов, вам что, нравятся бомжи в подземных переходах?
— Нет, но… Я не понимаю смысла. Но кто за все это платит? На чьи средства существует ваш… ваше санитарно-лечебное заведение?
— Частично на самоокупаемости. Знаете, люди, вылечившиеся от этого недуга, как правило, очень жадны до работы, а хозяйство здесь вы видели. Опять же, производство этилового спирта вещь сугубо выгодная и не требует особых затрат, а что еще пьющему надо? В-третьих, частные пожертвования, в-четвертых, дотации из столичного бюджета.
—???
— А вы просмотрите милицейскую статистику: после весенних торков, когда кривая преступности упорно стремилась к нулю, лишь наши несчастные бездомные сограждане с затуманенными алкоголем мозгами и создавали проблемы. Либо они кого-то грабили с целью приобретения спиртного, либо их били представители возмущенной общественности. До суда линча доходило. И опять же, эта тяга пьяного человека к разрушению… Градоуправе выгоднее выделять нам некоторые средства, чем ремонтировать искалеченные остановочные павильоны, менять трубки наружной световой рекламы, заново сажать рассаду в вытоптанные клумбы.
— Послушайте, Танюков, хватит вешать нам лапшу на уши. Мне почему-то кажется, что вам глубоко плевать на разрушенные остановочные павильоны и на спокойствие граждан. Вы, «серые», занимаетесь… улучшением людской породы?
Танюков с улыбкой глянул на Васинцова:
— Как я понимаю, ваш напарник Корич в курсе всех дел? Хорошо. Допустим, мы занимается селекцией людской породы, пытаемся в куче человеческих отбросов найти перлы, если выражаться библейским языком. Заодно очищаем общество от этих самых отбросов. Как вы думаете, где бомжу лучше — у нас или где-нибудь в подземном переходе с табличкой «Подайте на пропитание». Да, мы очищаем общество, а разве вы, «грифы», занимаетесь чем-либо иным?
— А вам не кажется, что вы слишком много на себя берете? Селекцией они, видите ли, занимаются… Мы охраняем людей от зверей, а вот вы… — резко ответил Васинцов.
— А откуда эти звери появляются, вы никогда не задумывались? — перебил его Танюков.
— Над этим думают ученые.
— Ну конечно, а меня таковым вы не считаете. А я, между прочим, доктор наук. Предлагаю сменить тон, давайте жить дружно. Вот вам не кажется интересным выяснить, почему в благополучной семье, у умных, образованных родителей неожиданно рождается моральный урод, или, наоборот, у бомжихи, родившей под забором неизвестно от кого, появляется малыш с задатками вундеркинда. А такие случаи хоть и редки, но случаются.
— Допустим, но кто вам дал право?..
— А вам?
— Мы работаем на правительство.
Танюков мягко улыбнулся:
— Мы тоже, можете расспросить своего начальника Одинцова. Вы кушайте булочки, кушайте. И очень рекомендую кофе, варю по собственному рецепту с солью и сахаром.
— Слушай, командир, а когда этот доктор успел кофе сварить, и откуда булки с бутербродами на столе появились? — спросил Корич, усаживаясь в салон «Газели» с улыбчивым орешком на борту. — Он ведь с кресла своего не вставал.
— А хрен его знает, мне почему-то показалось, что он всю дорогу возле барной стойки у электроплитки стоял…
Глава 4
ИНСТРУКТАЖ
— Что, не удалось долго побомжевать, — сказал Одинцов вместо приветствия, — раскусили?
— Не было опыта, в роль не вписался. Надо было Станиславского перечитать накануне, — парировал Васинцов.
— Но отсутствие результата — тоже результат! — изрек Одинцов важно. — А результат таков, что зверей там пока нет… и это обнадеживает.
— Слушай, командир, брось темнить, что происходит? Почему этот Танюков там оказался? Какое отношение имеет его богоугодное заведение к нашей работе? И еще эти ловцы, откуда это все?
— А вы что, на инструктаже по технике безопасности не были?
— Нет, не успели, времени не было.
— Вот черт, ну прям как дети! Я зря, что ли, особо предупредил? Давайте живо на инструктаж, комната 18…
Комната №18 представляла собой длинный узкий пенал, заставленный мудреной техникой, назначения которой Васинцов не знал, разве что только микроскоп он видел раньше. Вдоль стен были развешаны темные экраны с какими-то неясными силуэтами.
— Эй, есть кто живой? — громко крикнул Корич.
— А, «грифы» пожаловали, давно вас дожидаюсь… — Невысокий очкарик в белом халате появился откуда-то из-за нагромождения стеклянных колб, пробирок, реторт и прочей стеклопосуды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125