— укоризненно сказала, выбираясь из автобуса, престарелая монашка с маленьким крестиком на груди. — Как вам, мужчина, не совестно ближнего своего бить!
— А че он обзывается? — пробубнил Васинцов. — Он меня гнидой при всех обозвал! И без очереди лез.
— Я же уже говорила, что сегодня обязательно заберем всех, — сказала монашка, — так что нет никакой нужды толкаться, видите, еще автобус подходит, это тоже наш. Что касается вашего поведения… Обзываться тоже плохо, но драться — больший грех. Пропустите, пожалуйста.
Она помогла здоровяку подняться с колен и осторожно повела его в салон. Половина толпы около автобуса разом ломанулась к старому «лиазику», так что в «икарус» Васинцов забрался без особой толкотни. Он уселся на заднее сиденье, рядом с тем самым типом, что дрых в «мыльнике» на соседней койке. Тип заговорщически подмигнул и достал из-за пазухи бутыль:
— На-ка хлебни, браток.
Васинцов приложился к горлышку. Красное крепленое вино, вроде как вермут или портвейн, жуткое пойло… В желудке у него забурчало: с вечера пришлось принять внутрь ради соблюдения типажа полторы бутылки такой же гадости. Не сблевать бы по дороге. А впрочем, можно и сблевать, никто особо не удивится.
Да, контингент в автобусе подобрался на редкость специфичный. Васинцов хоть и выпросил в «конторе» фильтры для ноздрей, устойчивый запах немытого тела, давно не стиранной одежды, перегара и блевотины то и дело вызывал у него в желудке спазмы. А может, все-таки «бормота» виновата? Он тайком достал из кармана маленькую черную таблетку и проглотил. Сразу же стало легче. Он еще раз приложился к бутылке, и крепленое вино легко заскользило по пищеводу, уже не вызвав отвращения. Даже стало как-то веселее.
— Господа, друзья, братья во Христе, — сказала монашка, берясь за микрофон, — наш автобус отправляется до станции назначения «Орешки». Там вас ждет ужин, баня, чистая постель…
— А выпить дадут? — крикнул кто-то из середины салона.
— Дадут, дадут, — заверила монашка. — Просьба в пути не перемещаться по салону, не курить. С Богом!
Рыча мотором, автобус выехал на площадь трех вокзалов. Какая-то бомжиха громко и визгливо затянула «Ой, мороз, мороз». Откуда-то спереди песню подхватила гармонь.
Гримеры «конторы» хорошо поработали над Васинцовым и Коричем и заверили, что грим продержится три дня, причем даже к водным процедурам устойчив. И все-таки бани он побаивался. А вдруг как фальшивые синяки смоются, разоблачат ведь. Но синяк показал себя молодцом и продолжал светиться под левым глазом боевого майора и под правым — у боевого прапорщика. «Старые наколки» тоже выглядели впечатляюще, да и по фене Васинцов так ботал, что и бывалый урка позавидует — уиновская подготовка сказывалась. Подвело их совсем другое — мощные натренированные тела и ровный загар. Да, они с Коричем резко выделялись накачанными смуглыми торсами от белесых худосочных или, наоборот, пузатых тел бомжей.
— На Каспии икоркой промышляли, — объяснил находчивый Корич, заметив взгляды соседей по душевой. — Эх и повеселились.
— И много икорки взяли? — недоверчиво спросил тот самый здоровяк, которому Васинцов расквасил клюв.
— Во! — Васинцов провел ладонью по горлу.
— А че ж «бичуете»?
— Я ж те говорю — хорошо повеселились! — терпеливо объяснил Корич.
Переодевшись в новую робу, что-то среднее между больничной пижамой и армейским камуфляжем, Васинцов с Коричем вместе с толпой бомжей прошли в трапезную. Вроде столовая, но гораздо больше, похоже на чуть перестроенный заводской цех. На столах были расставлены миски, бачки с дымящимся рагу и бутыли с чем-то прозрачным. Коротышка-бомжик повел багровым носом:
— Спирт! Бля буду — спирт, не соврали, значит!
Проснулся Васинцов от странного зуда по всему телу.
— Во дела, — всерьез обеспокоился он, — неужто вшей от соседей подхватил. Да вроде после бани…
Он сел на узкой кровати и задрал майку. Но насекомых на теле не было, чесались большие красные пятна, обильно выступившие по груди и животу. Аллергия, что ли? Рядышком зачесался Корич. Не открывая глаз, он чесался обеими руками: живот и шею. Васинцов огляделся. В полумраке огромной спальни чесалось еще человек двадцать, один даже вскочил на ноги и истошно чесался, приплясывая. Остальные спали как убитые. Разведенного спирта на столах в трапезной было столько, что почти все упились, упавших уносили под руки. Впрочем, много ли алкоголикам надо.
— Слышь, Корич, проснись, — толкнул Васинцов прапорщика.
— А? Что? — открыл тот глаза, не переставая почесываться.
— Смотри, что творится-то? — и майор продемонстрировал свой покрасневший живот.
— И у меня такая же фигня. Аллергия на спирт? — сразу же предположил Корич.
— А хрен его знает…
В это время у обеих дверей «спальни» появились санитары в белых халатах. Они парами тихо подходили к чесавшимся и уводили по одному. Васинцов кивнул в сторону санитаров, Корич понимающе подмигнул. Но санитары агрессивных мер не предпринимали.
— Не могли бы вы пройти с нами? — предложил высокий молодой парень в белом халате.
— А на хрена? — снова вошел в роль Васинцов.
— Идемте, врач все объяснит…
Врач, красивая женщина лет сорока, сидела за столом, занимавшим чуть ли не полсцены небольшого кинозала, и просматривала какие-то бумаги, похожие на личные дела. Осмотрев чешущихся бомжей, она благожелательно улыбнулась:
— Дорогие друзья, потерпите немного, сейчас вы примете по таблетке, и зуд пройдет.
Два санитара оперативно роздали каждому по зеленой капсуле. Васинцов решил было спрятать для исследования, но тут зачесалось так, что он без раздумий принял таблетку внутрь. Через минуту зуд стих, а потом и вовсе пропал, и Васинцов с удивлением рассматривал свой живот, на котором не осталось и следа от красных пятен, только следы от расчесов. Неглубокие — благо, в бане им постригли ногти. Зато наступила икота…
А врачиха снова мило улыбнулась и сказала:
— Дорогие друзья, извините за причиненные неудобства, но эти симптомы, то есть зуд по всему телу и икота, говорят об отрицательном эффекте, который производит на ваши организмы неумеренное потребление алкоголя.
— Че, зашивать, что ли, будете? Задницу торпедировать? — крикнул с места тот самый, клювастый здоровяк.
— Вовсе нет. — Врачиха в очередной раз показала свои прекрасные зубы. — Лечение в «Орешках» — вещь исключительно добровольное. Просто мы предлагаем вам излечиться от алкоголизма и стать полноценными членами общества.
— А остальные? — раздалось сзади. Васинцов обернулся, оказалось, на задних рядах разместились примерно полтора десятка женщин.
— Остальным мы помочь уже не в силах, — развела руками врачиха.
— Обдурили! — завизжала какая-то женщина пьяным голосом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125
— А че он обзывается? — пробубнил Васинцов. — Он меня гнидой при всех обозвал! И без очереди лез.
— Я же уже говорила, что сегодня обязательно заберем всех, — сказала монашка, — так что нет никакой нужды толкаться, видите, еще автобус подходит, это тоже наш. Что касается вашего поведения… Обзываться тоже плохо, но драться — больший грех. Пропустите, пожалуйста.
Она помогла здоровяку подняться с колен и осторожно повела его в салон. Половина толпы около автобуса разом ломанулась к старому «лиазику», так что в «икарус» Васинцов забрался без особой толкотни. Он уселся на заднее сиденье, рядом с тем самым типом, что дрых в «мыльнике» на соседней койке. Тип заговорщически подмигнул и достал из-за пазухи бутыль:
— На-ка хлебни, браток.
Васинцов приложился к горлышку. Красное крепленое вино, вроде как вермут или портвейн, жуткое пойло… В желудке у него забурчало: с вечера пришлось принять внутрь ради соблюдения типажа полторы бутылки такой же гадости. Не сблевать бы по дороге. А впрочем, можно и сблевать, никто особо не удивится.
Да, контингент в автобусе подобрался на редкость специфичный. Васинцов хоть и выпросил в «конторе» фильтры для ноздрей, устойчивый запах немытого тела, давно не стиранной одежды, перегара и блевотины то и дело вызывал у него в желудке спазмы. А может, все-таки «бормота» виновата? Он тайком достал из кармана маленькую черную таблетку и проглотил. Сразу же стало легче. Он еще раз приложился к бутылке, и крепленое вино легко заскользило по пищеводу, уже не вызвав отвращения. Даже стало как-то веселее.
— Господа, друзья, братья во Христе, — сказала монашка, берясь за микрофон, — наш автобус отправляется до станции назначения «Орешки». Там вас ждет ужин, баня, чистая постель…
— А выпить дадут? — крикнул кто-то из середины салона.
— Дадут, дадут, — заверила монашка. — Просьба в пути не перемещаться по салону, не курить. С Богом!
Рыча мотором, автобус выехал на площадь трех вокзалов. Какая-то бомжиха громко и визгливо затянула «Ой, мороз, мороз». Откуда-то спереди песню подхватила гармонь.
Гримеры «конторы» хорошо поработали над Васинцовым и Коричем и заверили, что грим продержится три дня, причем даже к водным процедурам устойчив. И все-таки бани он побаивался. А вдруг как фальшивые синяки смоются, разоблачат ведь. Но синяк показал себя молодцом и продолжал светиться под левым глазом боевого майора и под правым — у боевого прапорщика. «Старые наколки» тоже выглядели впечатляюще, да и по фене Васинцов так ботал, что и бывалый урка позавидует — уиновская подготовка сказывалась. Подвело их совсем другое — мощные натренированные тела и ровный загар. Да, они с Коричем резко выделялись накачанными смуглыми торсами от белесых худосочных или, наоборот, пузатых тел бомжей.
— На Каспии икоркой промышляли, — объяснил находчивый Корич, заметив взгляды соседей по душевой. — Эх и повеселились.
— И много икорки взяли? — недоверчиво спросил тот самый здоровяк, которому Васинцов расквасил клюв.
— Во! — Васинцов провел ладонью по горлу.
— А че ж «бичуете»?
— Я ж те говорю — хорошо повеселились! — терпеливо объяснил Корич.
Переодевшись в новую робу, что-то среднее между больничной пижамой и армейским камуфляжем, Васинцов с Коричем вместе с толпой бомжей прошли в трапезную. Вроде столовая, но гораздо больше, похоже на чуть перестроенный заводской цех. На столах были расставлены миски, бачки с дымящимся рагу и бутыли с чем-то прозрачным. Коротышка-бомжик повел багровым носом:
— Спирт! Бля буду — спирт, не соврали, значит!
Проснулся Васинцов от странного зуда по всему телу.
— Во дела, — всерьез обеспокоился он, — неужто вшей от соседей подхватил. Да вроде после бани…
Он сел на узкой кровати и задрал майку. Но насекомых на теле не было, чесались большие красные пятна, обильно выступившие по груди и животу. Аллергия, что ли? Рядышком зачесался Корич. Не открывая глаз, он чесался обеими руками: живот и шею. Васинцов огляделся. В полумраке огромной спальни чесалось еще человек двадцать, один даже вскочил на ноги и истошно чесался, приплясывая. Остальные спали как убитые. Разведенного спирта на столах в трапезной было столько, что почти все упились, упавших уносили под руки. Впрочем, много ли алкоголикам надо.
— Слышь, Корич, проснись, — толкнул Васинцов прапорщика.
— А? Что? — открыл тот глаза, не переставая почесываться.
— Смотри, что творится-то? — и майор продемонстрировал свой покрасневший живот.
— И у меня такая же фигня. Аллергия на спирт? — сразу же предположил Корич.
— А хрен его знает…
В это время у обеих дверей «спальни» появились санитары в белых халатах. Они парами тихо подходили к чесавшимся и уводили по одному. Васинцов кивнул в сторону санитаров, Корич понимающе подмигнул. Но санитары агрессивных мер не предпринимали.
— Не могли бы вы пройти с нами? — предложил высокий молодой парень в белом халате.
— А на хрена? — снова вошел в роль Васинцов.
— Идемте, врач все объяснит…
Врач, красивая женщина лет сорока, сидела за столом, занимавшим чуть ли не полсцены небольшого кинозала, и просматривала какие-то бумаги, похожие на личные дела. Осмотрев чешущихся бомжей, она благожелательно улыбнулась:
— Дорогие друзья, потерпите немного, сейчас вы примете по таблетке, и зуд пройдет.
Два санитара оперативно роздали каждому по зеленой капсуле. Васинцов решил было спрятать для исследования, но тут зачесалось так, что он без раздумий принял таблетку внутрь. Через минуту зуд стих, а потом и вовсе пропал, и Васинцов с удивлением рассматривал свой живот, на котором не осталось и следа от красных пятен, только следы от расчесов. Неглубокие — благо, в бане им постригли ногти. Зато наступила икота…
А врачиха снова мило улыбнулась и сказала:
— Дорогие друзья, извините за причиненные неудобства, но эти симптомы, то есть зуд по всему телу и икота, говорят об отрицательном эффекте, который производит на ваши организмы неумеренное потребление алкоголя.
— Че, зашивать, что ли, будете? Задницу торпедировать? — крикнул с места тот самый, клювастый здоровяк.
— Вовсе нет. — Врачиха в очередной раз показала свои прекрасные зубы. — Лечение в «Орешках» — вещь исключительно добровольное. Просто мы предлагаем вам излечиться от алкоголизма и стать полноценными членами общества.
— А остальные? — раздалось сзади. Васинцов обернулся, оказалось, на задних рядах разместились примерно полтора десятка женщин.
— Остальным мы помочь уже не в силах, — развела руками врачиха.
— Обдурили! — завизжала какая-то женщина пьяным голосом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125