– Да, время летит быстро, – охотно согласился Наркес. Он встал с дивана и прошелся по комнате, чтобы немного размяться. – Особенно резко это бросается в глаза, когда видишь детей родственников и знакомых. Кажется, вчера они были совсем маленькими девчонками и мальчишками, а сегодня уже стали взрослыми девушками и юношами. Время идет. Глохнет в нас чувство красоты и все слабее и слабее реагируем мы на истинные, честные побуждения своего сердца. Стареют наши чувства, стареем мы сами…
– Вот и хорошо, – засмеялась Шолпан, – меньше будешь заглядываться на девушек.
– Мне вот иногда кажется, – продолжал Наркес, не обращая внимания на шутку, – что я прожил уже много-много жизней и каждая из них наполнена изнурительной борьбой и изнурительным трудом. Я чувствую себя так, словно я вобрал в себя знания и опыт всех поколений и очень тяжело нести этот груз… Есть какое-то несчастье в слишком большой цели…
Шолпан внимательно взглянула на мужа, словно впервые увидела его. Наркес задумчиво смотрел перед собой. Даже в годы жесточайшей его борьбы она не слышала от него таких слов, такого признанья, как сейчас, в момент наивысшего его могущества. Не проглядела ли она его за бесчисленными домашними заботами, за всеми своими лекциями и нарядами? «Не слишком ли дорогой ценой пришла эта победа?» – невольно промелькнула мысль.
– Тебе надо отдохнуть, – мягко сказала она вслух. – Ведь ты никогда толком не отдыхал. В этом году тоже не удалось: был рядом с матерью. Поедем мы с тобой летом на берег Черного моря» Расула возьмем с собой, чтобы не беспокоиться о нем. Отдохнешь, забудешь про монографию, про Институт, про работу… Представь себе, – мечтательно продолжала она, – берег моря… песок… тысячи отдыхающих на песке… Все лежат разморенные, ленивые, словно первобытные существа. И мы среди них…
– Это было бы здорово, – ответил Наркес. – Даже сказочно здорово… – задумчиво повторил он.
Они сидели, предаваясь радужным мечтам о летнем отпуске, когда раздался звонок у двери номера. Шолпан встала с места и открыла ее. Это были новые посетители-иностранцы с переводчиками.
Вечером десятого дня супруги находились в номере одни. Мысли о доме и о Расуле беспокоили их. Чтобы немного отвлечься от них, Наркес подошел к телевизору и, меняя каналы, стал искать интересную передачу. На экране мелькали столицы стран мира, исступленно играли на инструментах бородачи из джазового оркестра, страстно выступали политические лидеры, болгарские и индийские певицы сменяли друг друга.
– Поставь на Алма-Ату. Узнаем, что происходит дома, – сказала Шолпан.
Наркес переключил телевизор на Алма-Ату. В многоярусном переполненном слушателями зале Большого театра шел праздничный концерт. На сцене выступала певица. Изображение ее понемногу стало приближаться. Удивительно чистые и нежные звуки заполнили вдруг комнату. Они то стремительно взлетали вверх, то рассыпались соловьиной трелью, то после самых замысловатых переливов долго трепетали в воздухе, словно вот-вот готовы были оборваться и неожиданно снова переходили в мелодию.
– Айша! – одновременно воскликнули Наркес и Шолпан и припали к экрану. Это был казахский соловей, великая певица Айша Метенова. Редкая красота ее невольно привлекала к себе внимание. И пела она песню «Соловей». Голос ее трепетал на недоступных высотах, стремительно падал вниз и снова с величайшей виртуозностью и быстротой ликовал в сложнейших перепадах и переливах мелодии, словно певица упивалась могуществом своего уникального искусства. В последний раз голос ее рассыпался чарующей соловьиной трелью, взлетел с молниеносной быстротой вверх и, дрожа на высоких нотах, замер. В наступившей тишине взорвалась буря аплодисментов. Потрясенные, Наркес и Шолпан долго не могли ничего произнести. Сюда, в далекий Стокгольм, Родина и казахский народ посылали весть о себе и словно поздравляли их своей пламенной песней. На глазах у Шолпан блестели слезы. Было видно, что она вот-вот готова заплакать. Беззвучно что-то шептал и Наркес, чувствуя огромный комок, подступивший к горлу. Когда аплодисменты стали понемногу утихать, на сцену вышел конферансье и торжественно объявил:
– Народный артист СССР Юстас Банионис исполнит песню «Высокое небо над нами!».
Зал снова зааплодировал. Супруги радостно переглянулись.
По всем центральным каналам радио и телевидения Москва передавала концерт заслуженных мастеров искусств всех республик. До поздней ночи слушали Наркес и Шолпан в их исполнении песни Родины. Когда концерт окончился, острое чувство тоски по Родине охватило их. Чувство это появилось внезапно, оно летело к ним на незримых крыльях мелодий родной земли, затем, многократно усиленное ими, стало довлеть над ними. И точно так же, как пожилая Шаглан-апа, выросшая на берегу озера Саралжин, часто пела песню «Белый Яик» и всю жизнь тосковала по родной земле, точно так же ее дети, выросшие и повидавшие другие страны, тосковали сейчас по великой и необъятной своей Родине. Супруги долго сидели молча. Наконец Наркес прервал молчание.
– Я думаю, – тихо и раздумчиво, словно самому себе, произнес он, – что дома у себя мы не всегда задумываемся о том, чем является для нас Родина. За будничными делами и заботами, при виде отдельных крохотных недостатков, от нашей собственной близорукости не всегда полностью осознаем мы это великое священное чувство. И только за рубежом начинаешь понимать, чем является для тебя Родина… – Наркес замолчал и через некоторое время снова проникновенно продолжал: – Придут еще бесчисленные поколения, будут среди них самые разные люди, разные по интеллекту, образованию, жизненным и другим воззрениям, но вечно великой будет Родина…
…Знаешь, никто и никогда не сможет сказать об этом лучше, чем Тургенев: «Родина без каждого из нас обойтись может, но каждый из нас не может без Родины обойтись». Удивительно сказано, не правда ли?
Шолпан молча глотала слезы.
Супруги сейчас думали только об одном – о скором возвращении домой.
В эту ночь не спалось…
23
Б день отлета Алимановы снова встретились с президентом Шведской Академии наук, со многими шведскими учеными.
После не очень долгой беседы, сердечно попрощавшись со шведскими товарищами и поблагодарив их за радушие и гостеприимство, супруги приехали в отель и через полтора часа выехали в аэропорт. В аэропорту их уже ждала группа шведских ученых, которые пришли проводить Алиманова.
Через полчаса, в последний раз простившись с шведскими коллегами, супруги поднялись на борт гигантского серебристого лайнера, курсирующего на линии Стокгольм – Алма-Ата. Девушка-стюардесса на родном шведском и чистом русском языках объявила о начале полета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80