Вернувшись домой, я решил наконец выспаться. Когда же занялся бледный рассвет, ко мне в комнату — как всегда, без стука — ввалился старина Волверстон и сообщил мне то, что я и сам мог бы ему рассказать: ночью де Ривароль удрал. Странно, но это меня разозлило.
Я не хочу вспоминать, как мои орлы едва не сцепились в кровь, решая, гнаться ли им за бароном или возмещать убытки за счет горожан. Впрочем, их перепалка меня встряхнула, и апатия моя стала отступать. Когда через несколько часов меня, солонину и бочки с водой доставили на корабль, я вполне был готов вновь взять штурвал Фортуны в свои руки. Знал бы я, куда несли меня паруса!note 12
Бесс отложила листы и задумалась. Пожалуй, в том, что папа, оказывается, все же не был пай-мальчиком, не было ничего удивительного. Интересно, знает ли об этом мама? Конечно, мама всегда все знает, но ведь и папа умеет молчать… А вот интересно, стал ли он пай-мальчиком после?.. Бесс немедленно устыдилась неподобающих почтительной дочери мыслей и решила срочно изменить предмет размышлений. Крамольная мысль послушно сменилась другой: что-то должен думать Диего про ее отца, ведь он родом из этой самой Картахены. Представить только, что он там слыхал! То-то он так поперхнулся при знакомстве! Показать ему, что ли, рукопись, чтобы он убедился, что папа вовсе не такой страшный, как считают испанцы? Нет, не надо. Обидится еще… Испанская гордость взыграет. Лучше с ним вообще про Картахену не разговаривать.
Рассеянно перебирая страницы рукописи, Бесс неожиданно заметила на обороте одной из них запись быстрым почерком, сделанную рукой отца: «Сегодня отправил очередной груз кокосов в Кале, на Рю де Мер, напротив церкви. Это уже пятый». Бесс недоуменно моргнула. Насколько она знала, кокосами отец не торговал. Равно как и другими фруктами. Впрочем, он всегда отличался живостью ума и вряд ли упустил бы выгодную сделку с французским торговцем, коли таковая подвернулась. Интересно, сколько во Франции стоит кокос? Ведь там они, кажется, не растут?
…Тем временем солнечный луч продвинулся вдоль ствола деревца и прочно угнездился на странице. Бесс недовольно тряхнула головой и посмотрела на солнце. Оно заметно сместилось. Бесс сунула рукопись в холщовый мешок и огляделась по сторонам. Диего все еще не вернулся со своей экскурсии. И где его черти носят, этого дурака?
* * *
Бросив взгляд на шлюпки, деловито снующие взад и вперед между кораблями и пирсом, Диего решительно направился в сторону горы. Она казалась совсем близкой, и он рассчитывал обернуться быстро. Отличная дорога, удобная как для пешехода, так и для лошади, извивалась между садами, защищенными от ветра высокими стенками из шершавых кусков вулканической лавы. Темная листва апельсиновых деревьев была гладкой и блестящей. Вскоре, однако, сады кончились, а вместе с ними кончилась и ровная дорога. Дальше виднелась только тропинка, извилистая, иногда нырявшая отвесно на пять-шесть футов вниз, затем вновь карабкавшаяся вверх. В понижениях под сапогами чавкало, проступала вода. Диего осторожно пробирался вперед, стараясь наступать на кочки крупных осок или круглых блестящих ситников — впрочем, он и понятия не имел, как их зовут. Идти было трудно, а гора, словно издеваясь, не желала приближаться. Потом, наконец, начался пологий подъем. Почва стала более сухой. Здесь было царство миртов, вересков и можжевельников. И без того невысокие, по мере подъема они становились еще более приземистыми. Диего разминал в пальцах тонкие побеги, жадно вдыхая пряный и смолистый аромат.
Затем внезапно, посмотрев вниз, он увидел прямо под собой облака! Гора плыла, рассекая сверкающие рыхлые груды, освещенные ярким солнцем. Вдали, как остров в жемчужно-белом море, плыл пик Агуа-дель-Поа. Диего поспешно сел. На миг ему показалось, что он падает в пропасть. Внизу не было ничего
— ни зеленых апельсиновых садов, ни синего океана. Диего почувствовал восторг. Ему казалось, что он летит, стоя на крохотном клочке суши, как на сказочном ковре-самолете.
Время, однако, шло. Пора было возвращаться. Солнце, столь яркое здесь, заметно клонилось к западу. Диего со вздохом посмотрел на вершину. До конца подъема оставалась по меньшей мере треть пути; а ведь еще следовало учесть время, необходимое на спуск и пересечение низины. Но повернуть, не дойдя до цели! Поколебавшись, Диего почти бегом бросился вверх. Вскоре усталость заставила его перейти на быстрый шаг.
Ближе к вершине было суше и холоднее, и отчетливее стали видны далекие вершины вулканов Агуа-дель-Поа и Пику. Но здесь не было того потрясающего ощущения близости к облакам, как ниже. Диего поднялся еще на тридцать футов — и застыл, потрясенный. Да, за этим стоило идти. Теперь стал полностью виден гигантский, не менее трех миль в поперечнике, кратер. Заглянув вниз, Диего увидел внутри старого кратера несколько более мелких; некоторые из них, почти идеальные по форме, были заполнены ярко блестевшей водой, другие заросли густыми деревцами. На краю одного из озер прилепилась хижина. По внутренней, почти отвесной, стороне кратера к ней сбегала извилистая тропинка. Дно кратера было укрыто туманом. Некоторое время Диего просто стоял и смотрел. В голове его крутились какие-то несвязные мысли про рай в бывшем аду. Вдруг ему захотелось оставить здесь знак, что-то, что оставалось бы на краю старого спящего вулкана, и помнило о нем. Порывшись в кармане, он вытащил последовательно круглый камешек, латунный гвоздик с красивой шляпкой и странную темную с прозеленью медную монету с волнистым краем и отверстием посередине. Взвесив на руке все эти драгоценности, он осторожно положил на камень гвоздик. Взамен он подобрал маленький осколок лавы. Теперь можно было начинать спуск.
Оказавшись ниже облаков, Диего бросил поспешный взгляд на море. Две-три шлюпки еще курсировали между галеонами и берегом, а одна из них оставалась у пирса. Диего хорошо видел палубы галеонов, шлюпки, он видел даже мерно взлетающие весла. Все это казалось удивительно близким. Определенно, время у него еще есть. Однако впереди был самый неприятный кусок пути. Здесь же, на этом сухом склоне, можно было чуть-чуть передохнуть перед тяжелым участком. Диего выбрал местечко поудобнее, лег и закрыл лицо шляпой.
* * *
— Через двадцать минут отваливаем, — сказал дон Эстебан и направился к домику коменданта. Погрузка закончилась, все пассажиры тоже были уже на борту. Все, кроме щенка Сааведра и этой девчонки, дочери губернатора Ямайки. Сейчас девчонка стояла прямо перед ним, загораживая дорогу, и вид у нее был беспомощный и застенчивый.
— Но, сеньор, мы не можем отплыть без дона Диего! Он остался на берегу, сеньор, и я ужасно волнуюсь за него!
— Если ему так понравилось гулять по острову, он может заниматься этим и далее — до следующего каравана, — с некоторым злорадством ответствовал дон Эстебан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42