Я же считаю, что от нее лучше избавиться. Пока этот талисман существует, он будет соблазном и для сильных, и для беззащитных. К сожалению, сломать такой предмет не получится. Остается спрятать получше, туда, где ее не станут искать.
– А если ее найдет случайный человек?
– Случайному прохожему Сфера не опасна. Это только в старых легендах могущественный артефакт делает из садовника властителя и медленно губит его душу. Сферу можно использовать лишь единственным способом – для убийства. К тому же приложив немалые знания и магические способности. С точки зрения крестьянина, она ничем не отличается от груза для засолки капусты. Стоит сжечь последний экземпляр «Истории Hortus Alvis», и никто более не сможет воспользоваться талисманом, не потратив долгих лет на опыты и размышления.
– «История» полетит в камин, как только мы доберемся до замка. Кстати, любезный инквизитор, по дороге сюда я приметил весьма симпатичный заброшенный колодец. Вода в нем невероятно мерзкая – едва ли кому-то взбредет в голову вычерпать такое до дна.
– Ваша идея, достопочтенный альвис, представляется мне необычайно удачной.
– Тогда поехали. Не стоит задерживаться, в приграничье неспокойно.
– Тем более. В случае неприятностей из меня плохой помощник, Дайгал. Я больше не маг. А владею мечом неважно – сказывается, знаете ли, недостаточная практика…
Обратно добирались, останавливаясь на ночь в придорожных трактирах. Сфера канула на дно колодца в первый же день, к вечеру. На третий день их остановил отряд полувоинов-полумонахов. Капитан представился братом Ульрихом и осведомился об имени Людвига. Узнав его, удовлетворенно кивнул, добавив:
– А это кто такие?
– Благородная дама со спутником. Я их совсем не знаю, путешествуем вместе поневоле – здешние дороги не безопасны.
Капитан Ульрих внимательно посмотрел на Алиенору, пренебрежительно оглядел Дайгала и махнул рукой.
– Ловить этих приказа не поступало. А с вами, барон Людвиг фон Фирхоф, совсем другое дело. Вы арестованы по личному указанию императора…
Вот так.
«…Места, близкие к отрогам западных гор, неподалеку от дороги через Эстенмауэр, издавна славятся сумрачными чудесами. Среди прочих рассказов, на которые щедры местные уроженцы, есть один, поражающий воображение путника страхом и мечтой.
Говорят, в одной из деревень, покинутых жителями еще в стародавние времена, есть заброшенный колодец. Колодец обложен камнем, его ворот до сих пор кажется новым, а звонкой цепи не касается ржавчина. Однако жаждущий путешественник напрасно опускает бадью в колодец – она пуста и суха, хотя плеск воды слышен явственно и достаточно наклониться над темным провалом, чтобы увидеть смутное мерцание влаги.
Если спуститься в колодец и прочесть забытое в наши времена заклятье, то демон, обитающий на дне, выполнит одно желание пришельца, но потребует платы, которую возьмет сам, и неизвестно заранее, когда и какую жертву взыщет с заклинателя искуситель. Легенды утверждают, что находились отчаянные смельчаки, которых не останавливало жестокое условие, но это, как всегда бывает, не принесло им счастья.
Некоторые варианты повествования, переложенные на веселые лэ, трактуют историю с колодцем по-иному. У спустившихся в бадье на дно пропадали бельма, становились черными как смоль седые волосы, увеличивалось в размерах мужское достоинство и даже отрастали давно утраченные конечности. Однако шутник демон с равной вероятностью мог наградить искателя огромным сизым носом или ветвистыми рогами.
Наиболее благоразумные из местных жителей скажут – нет смысла искать опасную тайну, прикосновение к недозволенному никого не доводило до добра. Да и нет этого колодца, раз никто не может найти его.
Самое же странное заключается в том, что заброшенный колодец и вправду существует, и до сих пор в темные летние ночи на дне его колеблется призрачное лиловое сияние…»
Адальберт Хронист. «Легенды заката»
НАГРАДА
Ошейник – долг,
Охота – цель моя,
Я сделал все, что мог,
Властителя спасая —
И ухожу. Ты вспомнишь обо мне
Среди цветения веселых яблонь мая,
Когда последний я переступлю порог.
Людвиг фон Фирхоф. «Ненаписанные лэ»
Сначала Людвиг «под честное слово» свободно скакал на своем гнедом вместе с отрядом Ульриха, стараясь не отбиваться от настороженных, волками поглядывающих солдат. Через две недели пути, когда остались позади южные провинции Церена, помрачневший капитан пересадил Фирхофа в карету с зашторенными окнами. На подступах к Эберталю арестанту и вовсе завязали глаза. Людвиг слышал уличный шум, визгливые крики торговок, звонкий перестук копыт по брусчатке мостовой, переливчатый смех девушек.
Теплый свет солнца на щеке сменился влагой и прохладой. Бывшего посланца императора, поддерживая за руку, протащили по крутой лестнице и водворили в сводчатый каземат. Повязку сняли с глаз. В камеру почти не проникал свет, Людвиг царапал ржавым гвоздем сырой кирпич, отмечая не рассветы – приносы еды. Получилось пять зарубок, потом железку приметил и отобрал бдительный тюремщик.
Оставалось лишь мерить шагами камеру. Шесть шагов туда… Шесть обратно. Где находится его узилище? Наверняка в Эбертале, в одной из миссий инквизиции, возможно, в подвале башни – эбертальских владений канцелярии короны. Впрочем, какая разница? Побег из этих мест представлялся Фирхофу равно невозможным. Он мучительно принуждал себя к душевной бодрости – получалось плохо. «Contra spem spero» норовило обернуться «Memento mori» <Думай о смерти (лат.).>
Жест отчаяния – он попытался использовать магию – невидимые нити волшебства за пределами темницы могут обозначить место, почувствовать эфирные сущности людей, невесомо, как луч света, прикоснуться к будущему.
Места он не увидел – слепое тусклое пятно бельма закрывало магическое зрение. Будущее повеяло холодом, тьмой и болью.
Бывший маг обреченно откинулся, прислонился виском к холодной стене, затраченные усилия не стоили полученного результата. «Я знал, на что пошел, – повторял Людвиг, повторял для себя. Кто еще мог его слышать? – Да, я предвидел такой конец, когда разбудил запретный талисман демона. Эти стены и ужас ожидания, то, что мой дар покинул меня, – это честно. Я победил. Это только плата за победу…»
Говорят, надежда умирает последней. Сначала разум, вера и любовь, добавляют скептики. В душе Людвига не осталось ничего, кроме пустоты и ожидания. Иногда пустоту заполняла ненависть – и это было хуже всего.
Тишина и тьма по капле вытягивают из узников душевные силы, поэтому в камере нет окон, факел лишь на короткое время вносит тюремщик-кормилец. Эти люди хорошо знали, с кем имеют дело. Зато, по крайней мере, его не забили в кандалы, должно быть, Гаген по старой дружбе позволил дать преступнику эту поблажку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
– А если ее найдет случайный человек?
– Случайному прохожему Сфера не опасна. Это только в старых легендах могущественный артефакт делает из садовника властителя и медленно губит его душу. Сферу можно использовать лишь единственным способом – для убийства. К тому же приложив немалые знания и магические способности. С точки зрения крестьянина, она ничем не отличается от груза для засолки капусты. Стоит сжечь последний экземпляр «Истории Hortus Alvis», и никто более не сможет воспользоваться талисманом, не потратив долгих лет на опыты и размышления.
– «История» полетит в камин, как только мы доберемся до замка. Кстати, любезный инквизитор, по дороге сюда я приметил весьма симпатичный заброшенный колодец. Вода в нем невероятно мерзкая – едва ли кому-то взбредет в голову вычерпать такое до дна.
– Ваша идея, достопочтенный альвис, представляется мне необычайно удачной.
– Тогда поехали. Не стоит задерживаться, в приграничье неспокойно.
– Тем более. В случае неприятностей из меня плохой помощник, Дайгал. Я больше не маг. А владею мечом неважно – сказывается, знаете ли, недостаточная практика…
Обратно добирались, останавливаясь на ночь в придорожных трактирах. Сфера канула на дно колодца в первый же день, к вечеру. На третий день их остановил отряд полувоинов-полумонахов. Капитан представился братом Ульрихом и осведомился об имени Людвига. Узнав его, удовлетворенно кивнул, добавив:
– А это кто такие?
– Благородная дама со спутником. Я их совсем не знаю, путешествуем вместе поневоле – здешние дороги не безопасны.
Капитан Ульрих внимательно посмотрел на Алиенору, пренебрежительно оглядел Дайгала и махнул рукой.
– Ловить этих приказа не поступало. А с вами, барон Людвиг фон Фирхоф, совсем другое дело. Вы арестованы по личному указанию императора…
Вот так.
«…Места, близкие к отрогам западных гор, неподалеку от дороги через Эстенмауэр, издавна славятся сумрачными чудесами. Среди прочих рассказов, на которые щедры местные уроженцы, есть один, поражающий воображение путника страхом и мечтой.
Говорят, в одной из деревень, покинутых жителями еще в стародавние времена, есть заброшенный колодец. Колодец обложен камнем, его ворот до сих пор кажется новым, а звонкой цепи не касается ржавчина. Однако жаждущий путешественник напрасно опускает бадью в колодец – она пуста и суха, хотя плеск воды слышен явственно и достаточно наклониться над темным провалом, чтобы увидеть смутное мерцание влаги.
Если спуститься в колодец и прочесть забытое в наши времена заклятье, то демон, обитающий на дне, выполнит одно желание пришельца, но потребует платы, которую возьмет сам, и неизвестно заранее, когда и какую жертву взыщет с заклинателя искуситель. Легенды утверждают, что находились отчаянные смельчаки, которых не останавливало жестокое условие, но это, как всегда бывает, не принесло им счастья.
Некоторые варианты повествования, переложенные на веселые лэ, трактуют историю с колодцем по-иному. У спустившихся в бадье на дно пропадали бельма, становились черными как смоль седые волосы, увеличивалось в размерах мужское достоинство и даже отрастали давно утраченные конечности. Однако шутник демон с равной вероятностью мог наградить искателя огромным сизым носом или ветвистыми рогами.
Наиболее благоразумные из местных жителей скажут – нет смысла искать опасную тайну, прикосновение к недозволенному никого не доводило до добра. Да и нет этого колодца, раз никто не может найти его.
Самое же странное заключается в том, что заброшенный колодец и вправду существует, и до сих пор в темные летние ночи на дне его колеблется призрачное лиловое сияние…»
Адальберт Хронист. «Легенды заката»
НАГРАДА
Ошейник – долг,
Охота – цель моя,
Я сделал все, что мог,
Властителя спасая —
И ухожу. Ты вспомнишь обо мне
Среди цветения веселых яблонь мая,
Когда последний я переступлю порог.
Людвиг фон Фирхоф. «Ненаписанные лэ»
Сначала Людвиг «под честное слово» свободно скакал на своем гнедом вместе с отрядом Ульриха, стараясь не отбиваться от настороженных, волками поглядывающих солдат. Через две недели пути, когда остались позади южные провинции Церена, помрачневший капитан пересадил Фирхофа в карету с зашторенными окнами. На подступах к Эберталю арестанту и вовсе завязали глаза. Людвиг слышал уличный шум, визгливые крики торговок, звонкий перестук копыт по брусчатке мостовой, переливчатый смех девушек.
Теплый свет солнца на щеке сменился влагой и прохладой. Бывшего посланца императора, поддерживая за руку, протащили по крутой лестнице и водворили в сводчатый каземат. Повязку сняли с глаз. В камеру почти не проникал свет, Людвиг царапал ржавым гвоздем сырой кирпич, отмечая не рассветы – приносы еды. Получилось пять зарубок, потом железку приметил и отобрал бдительный тюремщик.
Оставалось лишь мерить шагами камеру. Шесть шагов туда… Шесть обратно. Где находится его узилище? Наверняка в Эбертале, в одной из миссий инквизиции, возможно, в подвале башни – эбертальских владений канцелярии короны. Впрочем, какая разница? Побег из этих мест представлялся Фирхофу равно невозможным. Он мучительно принуждал себя к душевной бодрости – получалось плохо. «Contra spem spero» норовило обернуться «Memento mori» <Думай о смерти (лат.).>
Жест отчаяния – он попытался использовать магию – невидимые нити волшебства за пределами темницы могут обозначить место, почувствовать эфирные сущности людей, невесомо, как луч света, прикоснуться к будущему.
Места он не увидел – слепое тусклое пятно бельма закрывало магическое зрение. Будущее повеяло холодом, тьмой и болью.
Бывший маг обреченно откинулся, прислонился виском к холодной стене, затраченные усилия не стоили полученного результата. «Я знал, на что пошел, – повторял Людвиг, повторял для себя. Кто еще мог его слышать? – Да, я предвидел такой конец, когда разбудил запретный талисман демона. Эти стены и ужас ожидания, то, что мой дар покинул меня, – это честно. Я победил. Это только плата за победу…»
Говорят, надежда умирает последней. Сначала разум, вера и любовь, добавляют скептики. В душе Людвига не осталось ничего, кроме пустоты и ожидания. Иногда пустоту заполняла ненависть – и это было хуже всего.
Тишина и тьма по капле вытягивают из узников душевные силы, поэтому в камере нет окон, факел лишь на короткое время вносит тюремщик-кормилец. Эти люди хорошо знали, с кем имеют дело. Зато, по крайней мере, его не забили в кандалы, должно быть, Гаген по старой дружбе позволил дать преступнику эту поблажку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106