– Мама!
– Держи себя в руках – вдруг за нами следят. – Она уже много лет не слышала, чтобы мать разговаривала таким суровым тоном.
Лидана быстро выложила все, что знала. Затем спросила:
– Ты не слышала чего-нибудь еще о Шелире?
– Я слышала от цыган, что пока она в безопасности. Но девочка горяча, а то, что сейчас творят эти черные прихвостни Аполона...
– Аполона? – перебила Лидана.
– Да. Это он насажал тут этих черных поганок. Они служат ему, а через него – императору, потому Бальтазар позволил им следить за порядком в городе. Аполон, – впервые ее голос слегка дрогнул, – больше, чем маг, дочка. Насколько Верит больше, чем просто сестра, настолько и он больше, чем просто маг. Хотя до сих пор он не сделал никакого поползновения, кроме тех действий, что направлены на службу его хозяину, мы уверены, что у него есть свои планы. Они забрали мастеров гильдий, чтобы получить выкуп – две трети состояния за то, что они называют свободой. Наши стражи под замком, всех молодых мужчин хватают и отправляют на тяжелые работы в императорский лагерь. Идет слух, что их отправляют как рабов в другие завоеванные Бальтазаром земли. За теми из нас, у кого есть Дар, установлена слежка, но мы не решаемся использовать нашу силу в полную меру, чтобы не привлекать внимания Аполона. Сила привлекает силу, ты сама прекрасно знаешь.
– Кто носит кольцо? – тихо спросила Лидана.
– Его забрал герольд – возможно, сейчас оно на пальце императора. Запомни, дочь – играя со всеми этими проклятыми камнями, ты сильно рискуешь.
Лидана не могла оставаться тут слишком долго. Склонив голову, она повторила ритуальные слова:
– Дай мне благословение Сердца, преподобная, дабы служила я Великой Силе.
– Да будет так, – услышала она вздох матери. – Что должно будет сделать, мы сделаем.
Глава 19
АДЕЛЬ
Сестра Эльфрида закончила выслушивать исповеди и вышла из исповедальни в глубоком смятении. Даже знакомые молитвы и песнопения не могли полностью успокоить ее, хотя это всегда напоминало ей о присутствии Богини и Ее заботе о детях Своих. Но по сравнению с выслушанными в исповедальне повестями о ничтожестве и страданиях, сочувствие Богини казалось слабым и далеким.
Отцов, братьев и сыновей забирали, они исчезали бесследно либо попадали в руки черных прихвостней Аполона. Налоги и плата за разрешение на торговлю стоили куда больше, чем когда-либо, что наносило серьезный урон делу. И такое бремя легло не только на крупных, но и на мелких купцов. А неуплата вела к запрету на торговлю. Неужто он пытается заставить людей восстать, чтобы иметь повод уничтожить Мерину? Или он просто пытается ограбить город дочиста, прикрываясь фиговым листочком законности?
Более чем прежде она сожалела о том, что оставила город на произвол Бальтазара. Но что еще они могли сделать? Сопротивление означало быструю гибель от рук его солдат...
А теперь они стояли перед лицом смерти медленной, смерти от удушья.
Столько горя, столько слез. И все, пришедшие на исповедь, задавали один и тот же вопрос – почему? За что? Почему это случилось именно с ними? Почему Богиня оставила их? Почему королева покинула их? Это было больно.
Она могла сказать им только то, что говорили ей самой – иногда беды обрушиваются на хороших людей не потому, что Богине все равно, или потому, что она испытывает их, а лишь потому, что так устроен мир. Если бы Богиня отзывалась на каждую молитву, то, хотя Она и всемогуща, это породило бы куда больше смут, поскольку желания одного человека зачастую противоречат желаниям другого. Она приводила простой пример: если какая-нибудь женщина будет просить о том, чтобы возле ее дома выросло дерево и давало ей тень в летний зной, то ее соседка будет просить, чтобы дерево зачахло, поскольку оно разрушает фундамент ее дома. И на чью же мольбу ответить Богине? Или другой случай – если шторм опрокидывает рыбачью лодку, то в ответе ли за это Богиня? Или она их наказывает за что-то? И есть ли вина Богини в том, что случилось с Мериной?
Хотя людская вина-то в этом была...
«Храни веру!» – повторяла она себе, направляясь после молитвы в трапезную. Может, она подкрепится, и ей станет получше?
А может, пища встанет колом у нее в горле, как часто бывало в последнее время.
Все шло не так, как она думала. А ведь все казалось так просто всего три дня назад...
«Зло разделяет и погружает в отчаянье – вот его оружие», – прозвучал в душе у Эльфриды женский голос. Она не могла понять, откуда он слышится. Мысль была, вне сомнения, своевременной, но где она слышала эти слова?
Во время трапезы, которая, как всегда, проходила в молчании, она вдруг вспомнила. Это были слова из проповеди, которую несколько месяцев назад произносила одна из сестер, женщина, которая, кроме природных целительских способностей, обладала еще и проповедническим даром. Тогда был один из больших праздников Богини, и вдовствующая королева Адель присутствовала на службе. Верит представила сестру Адели, и та спросила, как ей удается готовить такие замечательные проповеди, когда у нее и так много обязанностей? Верит рассмеялась и сказала вдовствующей королеве, что сестра лишь за час до службы узнала, что ей придется произносить проповедь.
«Наверное, мне надо попросить Верит еще раз позволить ей произнести проповедь, – подумала Адель. – На нее нисходит истинное вдохновение, и слова ее полны мудрости и чувства. Одиночество и отчаянье – вот чем пытается победить нас Аполон, и мы должны сопротивляться ему всеми доступными способами».
Трапеза прошла в непривычном молчании. Не одна Эльфрида служила сегодня в исповедальне, и, похоже, всем им пришлось выслушать одни и те же горестные повести.
«Я должна вернуться в исповедальню после трапезы, – неохотно подумала она – Исповедальни еще три часа будут открыты, вдруг кто еще ко мне придет».
Как она и боялась, еда тяжело легла на желудок. Эльфрида снова заняла свое место в третьей исповедальне Сквозь решетку она увидела, что первым посетителем был мужчина, хотя больше сказать было невозможно.
– Преподобная, душа моя в смятении, – произнес глубокий приятный голос, но прежде, чем она успела ответить согласно ритуалу, голос продолжал:
– Корни глубоки, дерево стоит крепко, большая кошка идет своим путем. – Пока он говорил, его рука что-то просунула под отпоротый угол перегородки. Это с тихим стуком упало на пол. Эльфрида быстро подняла предмет. Это оказалась серьга. Сапфировая. Сказочный зверь яростно сверкал синим глазом. Серьга Шелиры – они были на ней во время последнего совета перед их «исчезновением».
– Говори, дитя, твоя мать слушает тебя, – автоматически ответила она, немного ошарашенная, затем быстро добавила:
– Хотя, если ты не сменила обличья, ты дитя не моей крови.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119