– Они занялись гильдиями, – сразу начала она. – Черные сегодня утром забрали всех мастеров во дворец. В дом каждой гильдии посадили своих людей, составили свои собственные списки купцов, забрали все гроссбухи. Они запретили продолжать работу всем купцам, которые водили караваны, заперли их в мастерских и допрашивают о делах каждого цеха.
Значит, они не только мышек ловят, они и на верхушку замахнулись. Она поняла, что ей очень нужно пойти в дом собственной гильдии, чтобы своими глазами увидеть, что творится.
– А в гильдии Тигра они еще больше своего народу понасажали, – продолжала Скита. – Мастеров Саменсона и Кирда забрали. Их допрашивают насчет королевы...
Конечно, именно таким образом Бальтазар и должен был попытаться выгнать ее из убежища в ее собственном городе, но ее норку знали не все даже самые доверенные ее люди.
О, император получит очень богатый материал для своих розысков! Много веков Мерина держала в своих руках торговлю драгоценными камнями, и многие из мастеров гильдии собирали для своих коллекций или неких целей особенно красивые или необычные камни. У нее во дворце в столе лежала собственная такая коллекция, если, конечно, ни у кого не хватило мозгов припрятать ее. Это был набор камней для венчальной короны, привезенный из-за моря. Она сама обработала их. Лидана вздрогнула – сейчас на кону стояло нечто большее, чем просто хорошо обработанные камни.
– Они затевают большую церемонию в Храме, – продолжала Скита. – Возможно, там будет и император. Говорят, он потом скажет речь. – Похоже, на этом ее новости иссякли, поскольку она уселась на табурет и уставилась на королеву.
– Саксон? – почти прошептала она. Лидана рассчитывала на помощь капитана. На постоялом дворе его уже не было. Возможно, он отправился в гавань. Она ссыпала в коробочку оставшиеся от работы лишние бусины, раздумывая о том, что еще может сделать.
– Можно поговорить с Джонасом, – как всегда, Скита ловила ее мысли.
Конечно, Джонас! Хотя Саксон и был осторожным человеком и никому, кроме себя, не доверял, все же одноногому хозяину постоялого двора он верил. Джонас был хозяином не «Морского Дракона», а куда более простой таверны. Джонас служил с капитаном несколько лет, пока не потерял ногу при Оурсе, и Лидана знала, что он был для Саксона источником сведений о нелегальной торговле и перевозках в гавани и на каналах.
Но днем к нему нельзя подходить в открытую. Будет подозрительно, если Матильда вдруг закроет лавку и пойдет на улицы, и она прекрасно осознавала, что любая необычность в ее поведении привлечет к ней внимание черных. Однако была одна причина...
– Когда церемония? – спросила она у Скиты.
– Сегодня в полдень.
Ага. Ну, вряд ли кто будет спрашивать, с чего бы вдруг женщина ищет утешения в Храме после испытанных сегодня потрясений.
– Останешься в лавке, – сказала она. – Я иду на церемонию. Если кто будет меня спрашивать, говори, где я. Я.., я попрошу Берту пойти со мной.
Она остановилась у пекарни. Толстая пекарша плакала, и слезы оставляли дорожки на ее пухлых щеках.
– Десять серебряных! – с жалостным стоном бросилась она к Матильде. – Да я в лучшем случае пять в неделю зарабатываю! Но у меня же дочка, Элла, а она болеет. Сегодня утром она пошла в городскую бесплатную аптеку, а та закрыта! А у дверей сидел один из этих черных стервятников, который сказал, что больные и сами о себе могут позаботиться, если деньги есть. Матильда, это же злодейство...
– Хуже, чем мы думали, – кивнула Матильда. – Сегодня в полдень они устраивают церемонию у Сердца. Я иду просить милости у высших сил. Пошли со мной?
Берта хлопнула в ладоши, и из комнаты, где была печь, выглянула ее другая дочь.
– Мы идем к Сердцу, – сказала пекарша. – Следи за лавкой. Даже черные не могут помешать нам приобщиться к Великой Милости...
Лидана тоже подумала об этом. Похоже, многие думали как она. По улице двигался поток людей, в основном женщин. Лидана удивилась, как мало в толпе было мужчин. Были старики, но молодых не было – но ведь не могли же люди императора выловить все мужское население Мерины! Их просто негде было бы держать Еще раз она увидела, как площадь перед Храмом заполняется людьми. Но они с Бертой протискивались вперед, и на сей раз им удалось пробиться к длинному нефу, хотя их тут же стиснули со всех сторон.
Светильник был зажжен, певчие занимали места. Цепочкой вошли сестры и братья, все одетые одинаково и под вуалями. «Не так много их осталось», – с некоторым страхом подумала Лидана. Хотя, кроме Дома Тигра, и другие семьи в Мерине имели врожденный Дар, в последнее время он редко передавался дочерям. И поскольку Дар не проявлялся до достижения среднего возраста, и те, кто обладал им, порой жили недолго, то год за годом он иссякал. Только четверть келий была теперь занята.
От этих мрачных раздумий ее отвлекло появление первосвященницы в полном облачении, однако вместо обычных ярко-алых одежд, она была в траурном пурпуре – в трауре по всему городу.
Люди вокруг Лиданы преклонили колена. Она тоже поторопилась это сделать, когда к алтарю поднесли Вечное Пламя. По обе стороны алтаря по-прежнему стояли два престола. Королевский, до вчерашнего дня принадлежавший Адель, занимал сейчас молодой человек лет тридцати. Принц Леопольд? Императора и следа не было.
Он не прибыл, как говорили слухи. Служба была проведена как подобало, но первосвященница не стала произносить проповеди. Она просто покинула свой престол и преклонила колена перед алтарем в безмолвной молитве, поддерживаемая одной из сестер. Лидана, увидев это отступление от обычной службы, которое она видела лишь в день смерти отца, испугалась за Адель. Она могла лишь надеяться на духовные узы, связывавшие их – если бы это случилось, она почувствовала бы.
Как только служба была окончена, она взяла Берту под руку.
– Я хотела бы получить утешение, – она кивнула в сторону исповедален. Пекарша кивнула.
– И я, соседка.
Лидане пришлось подождать, пока в Храме не стало поменьше народу, прежде чем она смогла подойти к нужной исповедальне. Она почтительно преклонила колена перед Сердцем и проскользнула за занавесь. Там она села на низенький табурет. На уровне ее лица была грубая сетка, которая скрывала все, кроме очертаний фигуры вошедшего.
Она произнесла слова, обычные для начала исповеди.
– Преподобная, душа моя в смятении.
– Говори, дитя мое, – последовал ритуальный ответ шепотом. – Твоя мать слушает тебя. Адель? Она не была уверена.
– Город в тревоге, преподобная, – начала она. Было трудно перейти к тому, что по-настоящему ее беспокоило, потому что она не была уверена, с кем говорит.
– Воистину, время тревожное, дочь моя. Лидана радостно улыбнулась:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119