Вряд ли. С тех пор как миновала нависшая над ней угроза, поводов для притворства не осталось, и она наверняка призналась бы Габриелу в своих чувствах. Но в таком случае он наверняка чувствовал бы себя виноватым из-за невозможности ответить ей взаимностью и даже сам мог начать притворяться. Нет, она все сделала правильно. Узнай он, что она его любит, он страдал бы. Впрочем, и ей самой пришлось бы не легче.
– Клаудия? О чем вы задумались? – послышался голос стилиста.
Она вздрогнула, вернувшись к реальности.
– Это так… ох, силы небесные, такая разница. – Она покачала головой из стороны в сторону. – Я ведь никогда коротко не стриглась. Ощущение странное, какая-то пустоголовость. – Глядя в зеркало, она потрогала нежные золотые кудряшки, вьющиеся вокруг ушей и сползающие на шею. Стрижка придавала ей игривый, совершенно новый облик. И вдруг она с облегчением вздохнула, осмотрела салон и улыбнулась. – Кажется, мне это даже нравится. Просто удивительно. Спасибо, мой милый.
– Уже одно то, что вы перестали страдать, для меня лучше всякой благодарности, – заверил ее стилист. – Но впредь будьте осторожнее, от малярных работ лучше держаться подальше.
Появившись в салоне, она наплела им историю, что в театре на нее со стремянки свалилась банка с краской, и они без дальнейших расспросов удовольствовались этой версией.
Выйдя на улицу, она не знала, что ей теперь делать. Несколько дней Габриел Макинтайр наполнял всю ее жизнь. Теперь она осталась одна. Надо было вернуться домой и попытаться хорошенько выспаться. Домой. В квартиру. Краска. Она вспомнила, что необходимо организовать срочное удаление следов преступления. Джоанна не должна столкнуться на лестнице со следами того, что натворила. Подумав об этом, Клаудия содрогнулась и тотчас пожалела, что рядом нет Габриела, который бы вмиг все устроил.
Тони по возвращении узнал о новости и сразу же примчался в больницу, где у дверей родильного отделения столкнулся с Маком.
– Как она? – спросил Тони.
– Готовится стать мамочкой. Тебе бы лучше быть там.
Тони колебался.
– Надеюсь, что я не упаду в обморок.
– А ты держи ее за руку, она не позволит тебе упасть, это не в ее характере.
– Он еще шутит! Но ты прав, надо идти. – Тони нервно прочесал пятерней волосы и взглянул на Мака. – Слушай, ты так… Извини, но ты так выглядишь, что тебя самого впору уложить в постель.
– Мистер Синглтон? – Юная медсестра смотрела на обоих мужчин, ожидая, когда один из них откликнется. Тони сделал нетвердый шаг в ее сторону. – Вашей жене не терпится родить, мистер Синглтон. И я не могу заставить ее подождать, пока вы соизволите прийти посмотреть, как ваш младенец появится на белый свет.
Мак проводил Тони взглядом, уселся на мягкую скамью у стены и попытался заставить себя не думать о том, что все это могло быть и с ним, не женись он на такой бесшабашной женщине, которая ставила свои амбиции превыше жизни. А ведь когда они познакомились, он так восторгался ее неповторимой целеустремленностью, бесстрашием, ее жаждой успеха. Но не понадобилось слишком много времени, чтобы обнаружить, как много дров подбрасывает слепой эгоцентризм в прожорливую топку подобного рода амбиций. Кроме того, выяснилось, что она вышла за него замуж еще и потому, что приняла за богача. Он тогда только что вынужден был продать Пинкнейское аббатство, и она, сильно заблуждаясь на этот счет, думала, что он способен будет финансировать несколько или даже все экспедиции, которые она наметила осуществить. Экспедиции, в которых она была бы лидером, так что вся слава досталась бы ей одной.
Если бы она не постеснялась расспросить его об этом и если бы он ясно объяснил ей настоящее положение дел, она бы знала, что три смерти близких родственников за десять лет довели его до необходимости продать Пинкнейское аббатство, дабы выплатить все необходимые налоги, что наследство оказалось бременем и что бездонное свиное брюхо банка поглотило его почти без остатка. Если бы она это знала с самого начала, возможно, они оба избежали бы множества ненужных страданий.
– Хэй, Мак! – Прикосновение к плечу будто пробудило его от всех горестных мыслей. Перед ним стоял Тони с самой идиотской ухмылкой на лице, которую Маку когда-либо доводилось видеть. – Это мальчик. Он… Ох, боже ты мой, Мак! Я в себя никак не приду. Это было поразительно. Я хочу сказать, что я был там.
– Надеюсь, ты не хлопнулся в обморок?
– До того ли мне было! Знаешь, там…
– Как Адель?
– Счастлива. Пойдем, сам увидишь. Понимаешь, я имею в виду… Нет, во все это просто невозможно поверить.
Состояние рассудка Тони не вызывало сомнения: в данную минуту он находился на грани помешательства.
– Ну, успокойся, пойдем, я сам посмотрю и скажу тебе, можно ли в это поверить или нет, – сказал Мак, тяжело вставая со скамьи.
Он чувствовал себя чертовски плохо и выглядел, вероятно, не лучшим образом, к тому же, проведя рукой по лицу, вспомнил, как давно не брился.
– Тони, – сказал он, когда его зять уже направлялся к палате, где лежала Адель. Тот обернулся, и Мак пожал ему руку. – Прими мои поздравления.
Адель сидела в постели, держа ребенка и улыбаясь во весь рот.
– Не было печали, Мак! – воскликнула она, увидев его. – Не подходи слишком близко, ты напугаешь мое бедное дитя одним своим видом. – Она передала наследника папаше. – Во что тебя превратила эта женщина за одну прошлую ночь?
– За прошлую ночь?
– Вот именно, за прошлую ночь. Ты вел за ней ближнее наблюдение, не так ли? Не могу же я допустить, что ты бросил ее одну в Лондоне, отправившись на ночь в свой замечательный коттедж.
– Слишком уж ты умна для такого глупого братца. Я не знаю, что буду делать, если ты не вернешься ко мне на работу.
– К тебе на работу? Ты шутишь? Я ведь теперь мама. – Она сделала особое ударение на последнем слове, словно ничего более важного нет и никогда не было. – У меня теперь и без тебя будет полно работы. Почему бы тебе не попросить мисс Бьюмонт подежурить в твоей конторе? Правда, там диван неудобный. Но зато это наверняка отвлечет ее от диких выходок.
Мак достаточно хорошо знал свою сестру и решил не поддаваться на провокацию.
– Смотри, будь осторожна. А то я так и поступлю.
Вдруг улыбка исчезла с его лица, он нахмурился. Когда несколько минут назад Тони заставил его очухаться, он думал о Клаудии. Там, на пленке, Клаудия что-то сказала. Что-то существенное. Надо сосредоточиться и вспомнить.
Адель тронула его за рукав.
– Мак, с тобой все в порядке?
– Конечно. Мне бы только поспать несколько часиков. – Наклонившись, он поцеловал ее руку. – Я рад за тебя, сестричка, ты прекрасно со всем справилась. Ты заслуживаешь высших баллов и за технику материнства, и за артистизм в достижении целей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
– Клаудия? О чем вы задумались? – послышался голос стилиста.
Она вздрогнула, вернувшись к реальности.
– Это так… ох, силы небесные, такая разница. – Она покачала головой из стороны в сторону. – Я ведь никогда коротко не стриглась. Ощущение странное, какая-то пустоголовость. – Глядя в зеркало, она потрогала нежные золотые кудряшки, вьющиеся вокруг ушей и сползающие на шею. Стрижка придавала ей игривый, совершенно новый облик. И вдруг она с облегчением вздохнула, осмотрела салон и улыбнулась. – Кажется, мне это даже нравится. Просто удивительно. Спасибо, мой милый.
– Уже одно то, что вы перестали страдать, для меня лучше всякой благодарности, – заверил ее стилист. – Но впредь будьте осторожнее, от малярных работ лучше держаться подальше.
Появившись в салоне, она наплела им историю, что в театре на нее со стремянки свалилась банка с краской, и они без дальнейших расспросов удовольствовались этой версией.
Выйдя на улицу, она не знала, что ей теперь делать. Несколько дней Габриел Макинтайр наполнял всю ее жизнь. Теперь она осталась одна. Надо было вернуться домой и попытаться хорошенько выспаться. Домой. В квартиру. Краска. Она вспомнила, что необходимо организовать срочное удаление следов преступления. Джоанна не должна столкнуться на лестнице со следами того, что натворила. Подумав об этом, Клаудия содрогнулась и тотчас пожалела, что рядом нет Габриела, который бы вмиг все устроил.
Тони по возвращении узнал о новости и сразу же примчался в больницу, где у дверей родильного отделения столкнулся с Маком.
– Как она? – спросил Тони.
– Готовится стать мамочкой. Тебе бы лучше быть там.
Тони колебался.
– Надеюсь, что я не упаду в обморок.
– А ты держи ее за руку, она не позволит тебе упасть, это не в ее характере.
– Он еще шутит! Но ты прав, надо идти. – Тони нервно прочесал пятерней волосы и взглянул на Мака. – Слушай, ты так… Извини, но ты так выглядишь, что тебя самого впору уложить в постель.
– Мистер Синглтон? – Юная медсестра смотрела на обоих мужчин, ожидая, когда один из них откликнется. Тони сделал нетвердый шаг в ее сторону. – Вашей жене не терпится родить, мистер Синглтон. И я не могу заставить ее подождать, пока вы соизволите прийти посмотреть, как ваш младенец появится на белый свет.
Мак проводил Тони взглядом, уселся на мягкую скамью у стены и попытался заставить себя не думать о том, что все это могло быть и с ним, не женись он на такой бесшабашной женщине, которая ставила свои амбиции превыше жизни. А ведь когда они познакомились, он так восторгался ее неповторимой целеустремленностью, бесстрашием, ее жаждой успеха. Но не понадобилось слишком много времени, чтобы обнаружить, как много дров подбрасывает слепой эгоцентризм в прожорливую топку подобного рода амбиций. Кроме того, выяснилось, что она вышла за него замуж еще и потому, что приняла за богача. Он тогда только что вынужден был продать Пинкнейское аббатство, и она, сильно заблуждаясь на этот счет, думала, что он способен будет финансировать несколько или даже все экспедиции, которые она наметила осуществить. Экспедиции, в которых она была бы лидером, так что вся слава досталась бы ей одной.
Если бы она не постеснялась расспросить его об этом и если бы он ясно объяснил ей настоящее положение дел, она бы знала, что три смерти близких родственников за десять лет довели его до необходимости продать Пинкнейское аббатство, дабы выплатить все необходимые налоги, что наследство оказалось бременем и что бездонное свиное брюхо банка поглотило его почти без остатка. Если бы она это знала с самого начала, возможно, они оба избежали бы множества ненужных страданий.
– Хэй, Мак! – Прикосновение к плечу будто пробудило его от всех горестных мыслей. Перед ним стоял Тони с самой идиотской ухмылкой на лице, которую Маку когда-либо доводилось видеть. – Это мальчик. Он… Ох, боже ты мой, Мак! Я в себя никак не приду. Это было поразительно. Я хочу сказать, что я был там.
– Надеюсь, ты не хлопнулся в обморок?
– До того ли мне было! Знаешь, там…
– Как Адель?
– Счастлива. Пойдем, сам увидишь. Понимаешь, я имею в виду… Нет, во все это просто невозможно поверить.
Состояние рассудка Тони не вызывало сомнения: в данную минуту он находился на грани помешательства.
– Ну, успокойся, пойдем, я сам посмотрю и скажу тебе, можно ли в это поверить или нет, – сказал Мак, тяжело вставая со скамьи.
Он чувствовал себя чертовски плохо и выглядел, вероятно, не лучшим образом, к тому же, проведя рукой по лицу, вспомнил, как давно не брился.
– Тони, – сказал он, когда его зять уже направлялся к палате, где лежала Адель. Тот обернулся, и Мак пожал ему руку. – Прими мои поздравления.
Адель сидела в постели, держа ребенка и улыбаясь во весь рот.
– Не было печали, Мак! – воскликнула она, увидев его. – Не подходи слишком близко, ты напугаешь мое бедное дитя одним своим видом. – Она передала наследника папаше. – Во что тебя превратила эта женщина за одну прошлую ночь?
– За прошлую ночь?
– Вот именно, за прошлую ночь. Ты вел за ней ближнее наблюдение, не так ли? Не могу же я допустить, что ты бросил ее одну в Лондоне, отправившись на ночь в свой замечательный коттедж.
– Слишком уж ты умна для такого глупого братца. Я не знаю, что буду делать, если ты не вернешься ко мне на работу.
– К тебе на работу? Ты шутишь? Я ведь теперь мама. – Она сделала особое ударение на последнем слове, словно ничего более важного нет и никогда не было. – У меня теперь и без тебя будет полно работы. Почему бы тебе не попросить мисс Бьюмонт подежурить в твоей конторе? Правда, там диван неудобный. Но зато это наверняка отвлечет ее от диких выходок.
Мак достаточно хорошо знал свою сестру и решил не поддаваться на провокацию.
– Смотри, будь осторожна. А то я так и поступлю.
Вдруг улыбка исчезла с его лица, он нахмурился. Когда несколько минут назад Тони заставил его очухаться, он думал о Клаудии. Там, на пленке, Клаудия что-то сказала. Что-то существенное. Надо сосредоточиться и вспомнить.
Адель тронула его за рукав.
– Мак, с тобой все в порядке?
– Конечно. Мне бы только поспать несколько часиков. – Наклонившись, он поцеловал ее руку. – Я рад за тебя, сестричка, ты прекрасно со всем справилась. Ты заслуживаешь высших баллов и за технику материнства, и за артистизм в достижении целей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89