Кучу проклятых ответов. Хорошо, но у нее нет для него никаких ответов, и она ничего не знает ни о каком человеке в фургоне, а знает только одно – ей надо побыстрее отделаться от Габриела Макинтайра.
Это нетрудно.
– Почему я так поступаю с вами? Да потому, что вы для нашего рекламного дела просто находка, Габриел. – Клаудия столь сильно страдала, что ей просто необходимо было нанести ответный удар, поэтому она внесла в свой хрипловатый голос нотку глубокой сердечности, особенно когда произносила его имя, ибо в глубине души знала, что это его заденет больнее всего. – Вы прекрасно реагируете на малейшую тень, показавшуюся вам опасной. – Она сказала это так, будто не знала, что именно заставило его рвануться ей на помощь в том же пресловутом ресторане. – Укажи вам только след, и вы как ищейка помчитесь по запаху. Но я сумею отозвать вас назад. Стоит только сделать так, – подняв руку, она щелкнула пальцами, – и вы тотчас вернетесь. Не правда ли, я даровитая актриса? – Она подняла глаза и, глядя ему в лицо, тихо договорила: – Жаль только, что никто вокруг не видит нашего представления.
Опустив руку, которой перекрывал путь, Мак вложил в ее ладонь ключи. Затем, посмотрев на нее долгим взглядом, он повернулся и пошел через дорогу к своему «лендкрузеру».
Мак ударил кулаком по капоту. Дать себя так одурачить! Еще раз! Да что это за женщина? Она вьет из него веревки, сводит с ума. Ведь он был прав, с самого начала прав, что не хотел ей верить. Но все-таки ей удалось его облапошить.
Однако его все еще беспокоил человек, следивший за домом. Он торчал здесь весь день. Не на одном и том же месте, нет, места он менял, стоял то с одной стороны улицы, то с другой, избегал попадаться на глаза инспекторам дорожного движения, не нарушал правил парковки – словом, старался быть не особенно приметным. Но он все время следил за домом, в этом нет никаких сомнений.
А послушать Клаудию, так все это одно из звеньев разыгранного рекламного трюка, в который его втянули. Нет, тут что-то не так, что-то не сходится.
Когда сегодня днем, просмотрев и прослушав записи, Мак покинул свой кабинет и вернулся в пустую безмолвную квартиру, не будившую воспоминаний, он решил забыть обо всем, что связано с мисс Клаудией Бьюмонт, решил напрочь выкинуть ее из головы. Но сознание отказывалось подчиняться. В сознании его постоянно прокручивался один и тот же кошмарный сюжет: она поздно вечером возвращается домой, поднимается по лестнице, входит в свою квартиру, а там в темноте ее поджидает человек в бейсбольной шапочке.
Мак понимал, что это глупо. Ведь он сменил замки, сменил код в системе охранной сигнализации. Он, казалось, сделал все, чтобы предохранить ее дом от случайных вторжений.
Но, памятуя о наивной доброте и доверчивости пожилой леди, живущей этажом ниже, ни в чем нельзя быть уверенным. Вряд ли та устоит перед пришельцем, если он окажется симпатичным, любезным и галантным молодым человеком. Что ему стоит обмануть старушку? Сообщит ей, что мисс Бьюмонт вызывала водопроводчика, да и все дела. Если он будет в рабочей одежде и с инструментами, она у чужака даже удостоверения личности не спросит. А если и спросит, у него наверняка может найтись для предъявления ей что-нибудь вполне убедительное.
Мак открыл дверцу и сел в машину, глядя на одно из окон ее квартиры, где свет, вероятно, должен зажечься в первую очередь. Она сделала из него дурака, и он сам виноват, что позволил ей это. Нет. Нет! Он потряс головой. Не то! Не то! Надо выкинуть из головы все эти примитивные мысли обиженного придурка. Она просто согласилась с его утверждением, лишь бы отделаться от него. Повторилось то же самое, что и днем.
Новая мысль привела его в сильнейшее смущение. Спокойно, надо рассмотреть все без горячки. Она призналась, что инцидент в ресторане лишь рекламный трюк, но она разозлилась на него. Если это трюк, то почему она злится?
Да, именно в эти минуты, сидя в машине возле ее дома, он вконец разуверился в том, что правильно до сих пор понимал происходящее. Почему она разозлилась? Да потому, что он составил о ней неправильное суждение и даже высказал его ей. Он же видел, как чувствительна она ко всему, что затрагивает ее достоинство, что хоть в малой степени бросает на нее тень. Так и с ним. Она не стала ничего доказывать, не стала оправдываться, а просто замкнулась в себе, согласилась с ним, лишь бы не спорить, и ушла, не думая о последствиях своего поступка. А если это так, то, значит, она все еще в опасности.
Рука его, поднятая к ключу зажигания, дрожала, и он вновь опустил ее. Он открыл окно, чтобы впустить в машину свежий воздух, откинулся назад и вновь взглянул на окна ее квартиры. Они оставались темными. Прошла минута, другая… Свет не зажигался. Внутри у него что-то противно сжалось. То же самое ощущение, какое он испытывал, думая о том, что она в опасности. Именно это ощущение несколько часов назад заставило его сесть в машину и гнать, не думая об ограничении скорости, а потом несколько часов, чуть не до самого утра, протирать пятки возле ее дома.
Да нет, все это ерунда! Нельзя больше клевать на ее приманки!
Он подался вперед и включил зажигание. Но не удержался и вновь посмотрел наверх.
Свет у нее все еще не горел, но это, скорее всего, ничего не значило, кроме того, что она стоит в темноте за шторами и наслаждается его растерянностью. Просто коварно выжидает, надеясь, что темнота ее окон спровоцирует его на новые подвиги, на то, что он выскочит из машины и снова как идиот бросится на помощь взбалмошной актрисе, которой ничто не угрожает.
И все же он никак не мог заставить себя уехать и оставить ее одну, в темноте, хотя и понимал, что бросаться сейчас к дому, звонить в дверь, а потом объяснять, что он просто хотел убедиться, что с ней все в порядке, – значит опять поставить себя в глупое положение.
Что с ним творится? На кой черт он все еще торчит здесь? С ее новыми замками любому взломщику пришлось бы столь долго возиться, что вряд ли он, опасаясь быть схваченным, пошел бы на такой риск. Да и охранная сигнализация достаточно надежна, он бы услышал ее оглушительный звук, если бы там в самом деле что-то случилось. И потом, ведь он снабдил ее прибором тревожного оповещения, посоветовав всегда держать под рукой. Впрочем, она вполне могла забыть его на гримерном столике.
Вдруг неожиданно для себя Мак нервно рассмеялся – ему в голову пришла простая мысль. Она могла забыть новый код охранной сигнализации. И вот она стоит теперь у дверей квартиры, пытаясь вспомнить цифры и зная, что если она ошибется, то перебудит сиреной всю улицу, а вдобавок еще и полиция примчится. Право же, она заслужила того, чтобы оставить ее сейчас в дурацком положении.
Но он так не поступил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
Это нетрудно.
– Почему я так поступаю с вами? Да потому, что вы для нашего рекламного дела просто находка, Габриел. – Клаудия столь сильно страдала, что ей просто необходимо было нанести ответный удар, поэтому она внесла в свой хрипловатый голос нотку глубокой сердечности, особенно когда произносила его имя, ибо в глубине души знала, что это его заденет больнее всего. – Вы прекрасно реагируете на малейшую тень, показавшуюся вам опасной. – Она сказала это так, будто не знала, что именно заставило его рвануться ей на помощь в том же пресловутом ресторане. – Укажи вам только след, и вы как ищейка помчитесь по запаху. Но я сумею отозвать вас назад. Стоит только сделать так, – подняв руку, она щелкнула пальцами, – и вы тотчас вернетесь. Не правда ли, я даровитая актриса? – Она подняла глаза и, глядя ему в лицо, тихо договорила: – Жаль только, что никто вокруг не видит нашего представления.
Опустив руку, которой перекрывал путь, Мак вложил в ее ладонь ключи. Затем, посмотрев на нее долгим взглядом, он повернулся и пошел через дорогу к своему «лендкрузеру».
Мак ударил кулаком по капоту. Дать себя так одурачить! Еще раз! Да что это за женщина? Она вьет из него веревки, сводит с ума. Ведь он был прав, с самого начала прав, что не хотел ей верить. Но все-таки ей удалось его облапошить.
Однако его все еще беспокоил человек, следивший за домом. Он торчал здесь весь день. Не на одном и том же месте, нет, места он менял, стоял то с одной стороны улицы, то с другой, избегал попадаться на глаза инспекторам дорожного движения, не нарушал правил парковки – словом, старался быть не особенно приметным. Но он все время следил за домом, в этом нет никаких сомнений.
А послушать Клаудию, так все это одно из звеньев разыгранного рекламного трюка, в который его втянули. Нет, тут что-то не так, что-то не сходится.
Когда сегодня днем, просмотрев и прослушав записи, Мак покинул свой кабинет и вернулся в пустую безмолвную квартиру, не будившую воспоминаний, он решил забыть обо всем, что связано с мисс Клаудией Бьюмонт, решил напрочь выкинуть ее из головы. Но сознание отказывалось подчиняться. В сознании его постоянно прокручивался один и тот же кошмарный сюжет: она поздно вечером возвращается домой, поднимается по лестнице, входит в свою квартиру, а там в темноте ее поджидает человек в бейсбольной шапочке.
Мак понимал, что это глупо. Ведь он сменил замки, сменил код в системе охранной сигнализации. Он, казалось, сделал все, чтобы предохранить ее дом от случайных вторжений.
Но, памятуя о наивной доброте и доверчивости пожилой леди, живущей этажом ниже, ни в чем нельзя быть уверенным. Вряд ли та устоит перед пришельцем, если он окажется симпатичным, любезным и галантным молодым человеком. Что ему стоит обмануть старушку? Сообщит ей, что мисс Бьюмонт вызывала водопроводчика, да и все дела. Если он будет в рабочей одежде и с инструментами, она у чужака даже удостоверения личности не спросит. А если и спросит, у него наверняка может найтись для предъявления ей что-нибудь вполне убедительное.
Мак открыл дверцу и сел в машину, глядя на одно из окон ее квартиры, где свет, вероятно, должен зажечься в первую очередь. Она сделала из него дурака, и он сам виноват, что позволил ей это. Нет. Нет! Он потряс головой. Не то! Не то! Надо выкинуть из головы все эти примитивные мысли обиженного придурка. Она просто согласилась с его утверждением, лишь бы отделаться от него. Повторилось то же самое, что и днем.
Новая мысль привела его в сильнейшее смущение. Спокойно, надо рассмотреть все без горячки. Она призналась, что инцидент в ресторане лишь рекламный трюк, но она разозлилась на него. Если это трюк, то почему она злится?
Да, именно в эти минуты, сидя в машине возле ее дома, он вконец разуверился в том, что правильно до сих пор понимал происходящее. Почему она разозлилась? Да потому, что он составил о ней неправильное суждение и даже высказал его ей. Он же видел, как чувствительна она ко всему, что затрагивает ее достоинство, что хоть в малой степени бросает на нее тень. Так и с ним. Она не стала ничего доказывать, не стала оправдываться, а просто замкнулась в себе, согласилась с ним, лишь бы не спорить, и ушла, не думая о последствиях своего поступка. А если это так, то, значит, она все еще в опасности.
Рука его, поднятая к ключу зажигания, дрожала, и он вновь опустил ее. Он открыл окно, чтобы впустить в машину свежий воздух, откинулся назад и вновь взглянул на окна ее квартиры. Они оставались темными. Прошла минута, другая… Свет не зажигался. Внутри у него что-то противно сжалось. То же самое ощущение, какое он испытывал, думая о том, что она в опасности. Именно это ощущение несколько часов назад заставило его сесть в машину и гнать, не думая об ограничении скорости, а потом несколько часов, чуть не до самого утра, протирать пятки возле ее дома.
Да нет, все это ерунда! Нельзя больше клевать на ее приманки!
Он подался вперед и включил зажигание. Но не удержался и вновь посмотрел наверх.
Свет у нее все еще не горел, но это, скорее всего, ничего не значило, кроме того, что она стоит в темноте за шторами и наслаждается его растерянностью. Просто коварно выжидает, надеясь, что темнота ее окон спровоцирует его на новые подвиги, на то, что он выскочит из машины и снова как идиот бросится на помощь взбалмошной актрисе, которой ничто не угрожает.
И все же он никак не мог заставить себя уехать и оставить ее одну, в темноте, хотя и понимал, что бросаться сейчас к дому, звонить в дверь, а потом объяснять, что он просто хотел убедиться, что с ней все в порядке, – значит опять поставить себя в глупое положение.
Что с ним творится? На кой черт он все еще торчит здесь? С ее новыми замками любому взломщику пришлось бы столь долго возиться, что вряд ли он, опасаясь быть схваченным, пошел бы на такой риск. Да и охранная сигнализация достаточно надежна, он бы услышал ее оглушительный звук, если бы там в самом деле что-то случилось. И потом, ведь он снабдил ее прибором тревожного оповещения, посоветовав всегда держать под рукой. Впрочем, она вполне могла забыть его на гримерном столике.
Вдруг неожиданно для себя Мак нервно рассмеялся – ему в голову пришла простая мысль. Она могла забыть новый код охранной сигнализации. И вот она стоит теперь у дверей квартиры, пытаясь вспомнить цифры и зная, что если она ошибется, то перебудит сиреной всю улицу, а вдобавок еще и полиция примчится. Право же, она заслужила того, чтобы оставить ее сейчас в дурацком положении.
Но он так не поступил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89