Я смотрела на хорошо мне знакомые декорации «Лебединого озера» и слушала нежно льющуюся печальную музыку. Уныние мое постепенно исчезало. Ни с чем не сравнимая фация и красота одной из самых известных балерин и ее не менее прославленного партнера заставили меня позабыть обо всем.
В тот вечер танцевали Макарова и Антон Долин.
Вдруг поднялся какой-то шум и суета, капельдинер зажег фонарик, и я сразу же отвлеклась и рассердилась: «Ну почему люди опаздывают в театр?» По ряду пробирался мужчина, спотыкаясь о чьи-то ноги и колени. Наконец он добрался до свободного места слева от меня. Я смерила его осуждающим взглядом, желая дать понять, что не одобряю его поведения. Мне было видно его лицо, и когда он уселся, он наклонил голову в мою сторону и прошептал:
– Простите, что побеспокоил вас…
Мое возмущение еще не прошло, и я ничего не ответила, а стала внимательно смотреть на сцену. Он деликатно кашлянул и затих. Но через некоторое время он снова привлек мое внимание. Он наклонился вперед и так сосредоточенно следил за танцорами, что это не могло остаться незамеченным. И теперь, когда мои глаза привыкли к темноте, я разглядела, что это был довольно молодой мужчина, лет тридцати пяти, с очень правильным профилем. В этот момент он вдруг повернулся и посмотрел на меня. Смутившись, я тут же перевела взгляд на сцену, думая, что с моей стороны не очень тактично так разглядывать незнакомого человека.
Балет продолжался. И, как обычно, очарование музыки и танцев и вся трагическая выразительность любви Принца к Одетте заставили меня позабыть обо всем.
Когда опустился занавес и зажегся свет, у меня все еще учащенно билось сердце от переживаний, которые всегда охватывали меня в конце первого акта. Я громко зааплодировала. И мужчина рядом со мной тоже энергично аплодировал. Зажегся яркий свет, публика оживилась, и весь театр загудел от шума голосов. Люди встали с мест. По рядам начали передавать подносы с чашечками кофе.
Вдруг сидевший рядом со мной мужчина заговорил:
– Превосходно! А вам понравилось? В этой партии Макарова просто великолепна.
У моего соседа был приятный голос и манеры хорошо воспитанного человека. Только теперь, при ярком свете, я разглядела, что это был исключительно красивый мужчина с правильными, точеными чертами лица. Его черные слегка волнистые волосы были зачесаны назад, оставляя открытым высокий лоб, губы немного тонковаты, рот сжат. Карие глаза в эту минуту сияли весельем. Но, приглядевшись внимательно, я заметила множество морщинок вокруг глаз и рта и длинные складки на щеках, свидетельствовавшие о том, что он много страдал.
Я невольно заинтересовалась этим необычным лицом. А он так приветливо и дружелюбно говорил со мной, что я совсем не смущалась, и это было необычно, потому что за мной укрепилась репутация стеснительного человека. Я ответила:
– Да, она удивительно танцует. И Долин тоже.
– Сегодня прекрасный спектакль. Они просто в ударе.
– Мне никогда не надоедает смотреть «Лебединое озеро», – продолжала я.
Сосед дружески улыбнулся.
– И мне тоже, – кивнул он, а потом добавил: – Я должен все-таки извиниться за свое опоздание. Боюсь, я побеспокоил вас. Это в самом деле непростительно. Меня задержали. Я не мог уйти вовремя.
– Ничего страшного, – сказала я.
– Но вы на меня так строго посмотрели, – продолжал он, и в его глазах появился озорной огонек. Это придало ему молодого задора, и от той печали, которую, как мне показалось, я заметила в нем, не осталось и следа.
– Честное слово, вы мне не помешали. Я… я… хочу сказать, что я не хотела быть с-строгой.
Мой собеседник рассмеялся.
– Ну хорошо, хорошо. Вы здесь одна? Я утвердительно кивнула.
– Почему бы нам не пойти покурить, я заказал бы вам что-нибудь выпить.
– Спасибо, я не пью.
– Может быть, немного кофе?
Мой сосед встал. Я не знала, что делать. Какой он высокий: на голову выше меня. А я осталась все такой же коротышкой, как в детстве. Никогда раньше я не принимала подобных предложений от незнакомых мужчин, но он был такой обаятельный и держался так раскованно, что я не могла устоять. (Должна признаться, что мне и не хотелось возражать. Мне льстило внимание такого представительного и красивого мужчины.)
Я не заметила, как мы оказались в баре, с сигаретами в руках (курить я начала года два-три назад). Мне он заказал кофе, а себе – виски с содовой.
– Знаете, а я ведь сегодня не обедал, – проговорил он. – Весь день был на важной конференции и сюда пришел прямо из офиса.
– Так вы, наверное, очень проголодались, – сказала я, вспомнив плотный обед, который Бенсон принесла мне в комнату до моего ухода в театр.
– Не очень. Вот это поможет. – Он засмеялся и допил свое виски. Он взял мою пустую чашку. С обычной наблюдательностью я отметила еще несколько подробностей: он выглядел очень усталым; он был старше, чем мне показалось сначала; у него красивые руки; на мизинце левой руки он носил перстень-печатку и все время поглядывал на продолговатые золотые часы. Должно быть, он немного нервничал. Позже я узнала, что в то время он весь был комок нервов; у него выработалась привычка постоянно смотреть на часы, поскольку в связи со своей работой он вынужден был жить по расписанию. В свою очередь и он внимательно рассматривал меня. Помолчав, он сказал:
– Наверное, вы любите балет, если пришли вот так, совсем одна…
– Почему вы так считаете? – с вызовом спросила я.
– Обычно те, кто приходит в театр от безделья и из-за необходимости соблюсти светские приличия, берут с собой кого-нибудь из друзей и весь спектакль шепчутся. – И он засмеялся.
И я тоже засмеялась.
– Вы правы, я люблю балет. Я уже много раз видела «Лебединое озеро». Этот балет и «Жизель» – мои самые любимые спектакли.
– И мои тоже, – кивнул он.
– К тому же, – добавила я, – я скорее пойду смотреть эти спектакли одна и буду спокойно наслаждаться ими, чем возьму с собой кого-то, кто, как вы говорите, болтает, вертится и мешает слушать.
– Да, таких много, – сказал он.
– Вы и на концерты тоже ходите? – спросила я. Выпустив облачко дыма, он проследил взглядом, как оно поднималось вверх, и кивнул.
– Да, если удается вырваться. Но я – бизнесмен, раб своего времени, и мне редко представляется такая возможность. Когда открывается сезон, я хожу на воскресные концерты – конечно, если бываю в Лондоне.
– И я тоже! Я просто жить не могу без классической музыки!
Он с сомнением посмотрел на меня.
– Так вы из тех достойных уважения любителей музыки, которые готовы часами стоять в очереди за билетами, переминаясь от усталости с ноги на ногу, чтобы только послушать хороший концерт?
– Да, – ответила я.
– Ну, тогда вы заслуживаете моего восхищения и уважения, – сказал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
В тот вечер танцевали Макарова и Антон Долин.
Вдруг поднялся какой-то шум и суета, капельдинер зажег фонарик, и я сразу же отвлеклась и рассердилась: «Ну почему люди опаздывают в театр?» По ряду пробирался мужчина, спотыкаясь о чьи-то ноги и колени. Наконец он добрался до свободного места слева от меня. Я смерила его осуждающим взглядом, желая дать понять, что не одобряю его поведения. Мне было видно его лицо, и когда он уселся, он наклонил голову в мою сторону и прошептал:
– Простите, что побеспокоил вас…
Мое возмущение еще не прошло, и я ничего не ответила, а стала внимательно смотреть на сцену. Он деликатно кашлянул и затих. Но через некоторое время он снова привлек мое внимание. Он наклонился вперед и так сосредоточенно следил за танцорами, что это не могло остаться незамеченным. И теперь, когда мои глаза привыкли к темноте, я разглядела, что это был довольно молодой мужчина, лет тридцати пяти, с очень правильным профилем. В этот момент он вдруг повернулся и посмотрел на меня. Смутившись, я тут же перевела взгляд на сцену, думая, что с моей стороны не очень тактично так разглядывать незнакомого человека.
Балет продолжался. И, как обычно, очарование музыки и танцев и вся трагическая выразительность любви Принца к Одетте заставили меня позабыть обо всем.
Когда опустился занавес и зажегся свет, у меня все еще учащенно билось сердце от переживаний, которые всегда охватывали меня в конце первого акта. Я громко зааплодировала. И мужчина рядом со мной тоже энергично аплодировал. Зажегся яркий свет, публика оживилась, и весь театр загудел от шума голосов. Люди встали с мест. По рядам начали передавать подносы с чашечками кофе.
Вдруг сидевший рядом со мной мужчина заговорил:
– Превосходно! А вам понравилось? В этой партии Макарова просто великолепна.
У моего соседа был приятный голос и манеры хорошо воспитанного человека. Только теперь, при ярком свете, я разглядела, что это был исключительно красивый мужчина с правильными, точеными чертами лица. Его черные слегка волнистые волосы были зачесаны назад, оставляя открытым высокий лоб, губы немного тонковаты, рот сжат. Карие глаза в эту минуту сияли весельем. Но, приглядевшись внимательно, я заметила множество морщинок вокруг глаз и рта и длинные складки на щеках, свидетельствовавшие о том, что он много страдал.
Я невольно заинтересовалась этим необычным лицом. А он так приветливо и дружелюбно говорил со мной, что я совсем не смущалась, и это было необычно, потому что за мной укрепилась репутация стеснительного человека. Я ответила:
– Да, она удивительно танцует. И Долин тоже.
– Сегодня прекрасный спектакль. Они просто в ударе.
– Мне никогда не надоедает смотреть «Лебединое озеро», – продолжала я.
Сосед дружески улыбнулся.
– И мне тоже, – кивнул он, а потом добавил: – Я должен все-таки извиниться за свое опоздание. Боюсь, я побеспокоил вас. Это в самом деле непростительно. Меня задержали. Я не мог уйти вовремя.
– Ничего страшного, – сказала я.
– Но вы на меня так строго посмотрели, – продолжал он, и в его глазах появился озорной огонек. Это придало ему молодого задора, и от той печали, которую, как мне показалось, я заметила в нем, не осталось и следа.
– Честное слово, вы мне не помешали. Я… я… хочу сказать, что я не хотела быть с-строгой.
Мой собеседник рассмеялся.
– Ну хорошо, хорошо. Вы здесь одна? Я утвердительно кивнула.
– Почему бы нам не пойти покурить, я заказал бы вам что-нибудь выпить.
– Спасибо, я не пью.
– Может быть, немного кофе?
Мой сосед встал. Я не знала, что делать. Какой он высокий: на голову выше меня. А я осталась все такой же коротышкой, как в детстве. Никогда раньше я не принимала подобных предложений от незнакомых мужчин, но он был такой обаятельный и держался так раскованно, что я не могла устоять. (Должна признаться, что мне и не хотелось возражать. Мне льстило внимание такого представительного и красивого мужчины.)
Я не заметила, как мы оказались в баре, с сигаретами в руках (курить я начала года два-три назад). Мне он заказал кофе, а себе – виски с содовой.
– Знаете, а я ведь сегодня не обедал, – проговорил он. – Весь день был на важной конференции и сюда пришел прямо из офиса.
– Так вы, наверное, очень проголодались, – сказала я, вспомнив плотный обед, который Бенсон принесла мне в комнату до моего ухода в театр.
– Не очень. Вот это поможет. – Он засмеялся и допил свое виски. Он взял мою пустую чашку. С обычной наблюдательностью я отметила еще несколько подробностей: он выглядел очень усталым; он был старше, чем мне показалось сначала; у него красивые руки; на мизинце левой руки он носил перстень-печатку и все время поглядывал на продолговатые золотые часы. Должно быть, он немного нервничал. Позже я узнала, что в то время он весь был комок нервов; у него выработалась привычка постоянно смотреть на часы, поскольку в связи со своей работой он вынужден был жить по расписанию. В свою очередь и он внимательно рассматривал меня. Помолчав, он сказал:
– Наверное, вы любите балет, если пришли вот так, совсем одна…
– Почему вы так считаете? – с вызовом спросила я.
– Обычно те, кто приходит в театр от безделья и из-за необходимости соблюсти светские приличия, берут с собой кого-нибудь из друзей и весь спектакль шепчутся. – И он засмеялся.
И я тоже засмеялась.
– Вы правы, я люблю балет. Я уже много раз видела «Лебединое озеро». Этот балет и «Жизель» – мои самые любимые спектакли.
– И мои тоже, – кивнул он.
– К тому же, – добавила я, – я скорее пойду смотреть эти спектакли одна и буду спокойно наслаждаться ими, чем возьму с собой кого-то, кто, как вы говорите, болтает, вертится и мешает слушать.
– Да, таких много, – сказал он.
– Вы и на концерты тоже ходите? – спросила я. Выпустив облачко дыма, он проследил взглядом, как оно поднималось вверх, и кивнул.
– Да, если удается вырваться. Но я – бизнесмен, раб своего времени, и мне редко представляется такая возможность. Когда открывается сезон, я хожу на воскресные концерты – конечно, если бываю в Лондоне.
– И я тоже! Я просто жить не могу без классической музыки!
Он с сомнением посмотрел на меня.
– Так вы из тех достойных уважения любителей музыки, которые готовы часами стоять в очереди за билетами, переминаясь от усталости с ноги на ногу, чтобы только послушать хороший концерт?
– Да, – ответила я.
– Ну, тогда вы заслуживаете моего восхищения и уважения, – сказал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81