Уж не заболела ли ты? Если хочешь, я дам тебе небольшой отпуск.
Я пробормотала «нет», поблагодарила его, извинилась за ошибку и выскользнула из комнаты, чтобы он ни о чем больше меня не расспрашивал.
Остаток дня прошел в сильном беспокойстве. Я думала о Патрике. От него не было никаких вестей. Отсутствие ставших привычными любовных писем и цветов говорило само за себя. Я уже почти собралась позвонить в больницу и поговорить с Патом, убедиться, что с ним все в порядке, но не сделала этого. В конце концов, наверное, он все понял, и мой звонок только лишний раз огорчит его.
Прошла еще одна ночь, полная тревог, и я позвонила Кэтлин. Трубку сняла Пом. Она ответила как-то странно, без радостного крика, который она обычно испускала, услышав мой голос:
– А, это ты, Розелинда, здравствуй.
– Попроси, пожалуйста, к телефону Кэт, – сказала я.
– А Кэт только что пошла к тебе, – продолжала она.
– Сердце у меня забилось от страха.
– А с мамой можно поговорить?
– Н-нет… – запинаясь ответила Пом. – М-мамочка в постели, она не может разговаривать. Она очень огорчена.
Я сразу поняла, что с Патом что-то стряслось. Поэтому Кэтлин и направлялась ко мне. Я больше ничего не смогла сказать маленькой Пом. Сидела и ждала Кэтлин… от волнения у меня засосало под ложечкой. Но сделать я ничего не могла.
Наконец пришла Кэтлин. Бенсон провела ее в маленькую гостиную, в которой миссис Диксон-Родд разрешала мне принимать своих гостей, если она с мужем и друзьями были в большой гостиной.
Увидев Кэтлин, я испугалась самого худшего. Обычная жизнерадостность покинула ее: прекрасные голубые глаза опухли и покраснели, она явно была подавлена и расстроена. Она не пыталась, как обычно, поцеловать меня, а долго с упреком смотрела на меня и без всякого вступления сказала:
– Как ты могла, Розелинда? Как ты могла? Ты разбила жизнь моему брату!
Я почувствовала, что краснею. Несправедливость ее обвинений была невыносима.
– Кэт, ты не вправе так говорить! – воскликнула я. Она упала в кресло, сняла шляпу и устало провела рукой по глазам.
– Мама убита горем. И я тоже. Но я молодая. Я смогу все это выдержать. И Пом тоже. Но мама не сможет.
– Кэт… – сказала я, и сердце мое заколотилось. – Ради Бога, скажи, что случилось?
Она строго посмотрела на меня.
– Пат женился, – ответила она. – Сегодня утром он женился по специальному разрешению. А днем он привел свою… свою жену познакомиться с нами. О Розелинда!
Я села рядом, схватила ее за руку.
– Кэт, пожалуйста, расскажи мне все толком. Дорогая моя, если бы ты знала, как я волновалась, – сказала я. – Чуть с ума не сошла. Я так за него боялась. На ком он женился? Псих, сумасшедший! Что он натворил!
Вот о чем Кэтлин поведала мне.
Оказывается, Пат появился в доме, когда все пили чай. Он был то ли пьян, то ли просто сильно возбужден, и только теперь мать и сестры разглядели в нем ту истеричность, которую я заметила уже давно. Он привел домой женщину, гораздо старше его самого. Кэтлин плакала, описывая ее:
– Это была ярко накрашенная блондинка, явно осветленные неопрятные волосы доставали до плеч. Довольно хорошенькая, но такая вульгарная, то, что называется «дешевка», с содроганием продолжала Кэтлин. – О, такая пошлая и громкоголосая, одетая недорого, безвкусно и крикливо. Она все время держала Пата под руку и беспрерывно хихикала, а потом показала обручальное кольцо и свидетельство о браке. Она называла Пата «Док», так вот, они с Доком поженились утром. Ее зовут Марлин (хотя она произносит «Марлен»). – Кэтлин была уверена, что, судя по всему, это имя вымышленное. – Она работает – или до сегодняшнего дня работала – буфетчицей в пивной «Королевская голова» неподалеку от больницы Пата.
Выяснилось, что в последнее время Пат часто выпивал там. Когда он не был дома или со мной, он оставался с Марлин. По-своему она без ума от него. Очевидно, для нее это была очень хорошая партия… да, тут есть чем гордиться, ей удалось подцепить красивого молодого доктора.
Кэтлин подробно описала сцену, которая за этим последовала. Пораженная и ошеломленная, миссис Уокер начала допрашивать сына обо мне. Она была уверена, что он влюблен в меня. Он громко расхохотался и сказал:
– Твоя милая маленькая Розелинда отказала мне. У нее каменное сердце.
Миссис Уокер, еще раз с ужасом взглянув на размалеванную, хихикающую невестку, еле добралась до своей комнаты и упала без чувств. Когда Кэтлин начала упрекать Пата за такой ужасный поступок, он сказал, что всему виной бессердечность Розелинды, а потом добавил, что, если они не желают достойным образом принять его жену, он заберет ее отсюда. У нее есть свой дом. Там они и будут жить.
– Они ушли вместе, – с отчаянием в голосе завершила Кэтлин свой рассказ. – О Розелинда, если б ты только ее видела! Это какой-то ужас!.. Она разрушит всю его жизнь… приличный человек, доктор, не может иметь такую жену. Ну почему, почему он так поступил? И почему ты не захотела выйти за него замуж? Рыдая, я умоляла ее понять меня.
– Кэт, ведь я не люблю его. Я так ему и сказала. Он знал об этом с самого начала. Кэт, как мне жаль его и всех вас. Особенно бедную миссис Уокер.
– Да, мама совсем больна. Она этого не выдержит, – проговорила Кэтлин. – Мы боимся, что больше никогда не увидим Пата. Он теперь будет жить у этой ужасной женщины, пристрастится к спиртному, и это наверняка скажется на его работе, и он покатится по наклонной плоскости. Милый мой Пат! – Она заливалась слезами.
– Кэт, клянусь, я не желала, чтобы случилось что-либо подобное. Наверное, я невезучая. Я не приношу счастья ни себе, ни другим. Но все равно, я не виновата в том, что произошло. Кэт, дорогая моя, ну скажи мне, пожалуйста, что ты не винишь меня. Как несправедливо, что Пат во всем винит только меня. Как же я могла выйти за него замуж, если я не люблю его? Кэт, ответь!
Она не отвечала, всхлипывая и пряча лицо в платок. Потом, судорожно вздохнув, сказала:
– Да, я согласна с тобой. Знаешь, в первый момент, когда я вошла, у меня было какое-то ожесточение против тебя, но теперь я понимаю, что была не права. До меня только сейчас дошло, что ты не виновата. Это Пат не мог понять, что без любви от замужества ничего хорошего ждать нельзя. Его необдуманный, отчаянный поступок всем нам принес горе. Как жестоко поступил он с нами!
– Это не жестокость. Это безумие, – проговорила я сквозь слезы. – Может быть, он потратил много сил в Эдинбурге на экзаменах, нервы его уже были расшатаны. Но рано или поздно он должен успокоиться, прийти в себя и расстаться с этой ужасной женщиной. И я уверена, тогда он вернется домой. Надо только взять себя в руки и терпеливо ждать этого момента. Не огорчайся, милая, дорогая Кэт. Ты была так добра ко мне, а я ничего не могла с собой поделать… Я принесла несчастье и тебе, и твоему брату.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
Я пробормотала «нет», поблагодарила его, извинилась за ошибку и выскользнула из комнаты, чтобы он ни о чем больше меня не расспрашивал.
Остаток дня прошел в сильном беспокойстве. Я думала о Патрике. От него не было никаких вестей. Отсутствие ставших привычными любовных писем и цветов говорило само за себя. Я уже почти собралась позвонить в больницу и поговорить с Патом, убедиться, что с ним все в порядке, но не сделала этого. В конце концов, наверное, он все понял, и мой звонок только лишний раз огорчит его.
Прошла еще одна ночь, полная тревог, и я позвонила Кэтлин. Трубку сняла Пом. Она ответила как-то странно, без радостного крика, который она обычно испускала, услышав мой голос:
– А, это ты, Розелинда, здравствуй.
– Попроси, пожалуйста, к телефону Кэт, – сказала я.
– А Кэт только что пошла к тебе, – продолжала она.
– Сердце у меня забилось от страха.
– А с мамой можно поговорить?
– Н-нет… – запинаясь ответила Пом. – М-мамочка в постели, она не может разговаривать. Она очень огорчена.
Я сразу поняла, что с Патом что-то стряслось. Поэтому Кэтлин и направлялась ко мне. Я больше ничего не смогла сказать маленькой Пом. Сидела и ждала Кэтлин… от волнения у меня засосало под ложечкой. Но сделать я ничего не могла.
Наконец пришла Кэтлин. Бенсон провела ее в маленькую гостиную, в которой миссис Диксон-Родд разрешала мне принимать своих гостей, если она с мужем и друзьями были в большой гостиной.
Увидев Кэтлин, я испугалась самого худшего. Обычная жизнерадостность покинула ее: прекрасные голубые глаза опухли и покраснели, она явно была подавлена и расстроена. Она не пыталась, как обычно, поцеловать меня, а долго с упреком смотрела на меня и без всякого вступления сказала:
– Как ты могла, Розелинда? Как ты могла? Ты разбила жизнь моему брату!
Я почувствовала, что краснею. Несправедливость ее обвинений была невыносима.
– Кэт, ты не вправе так говорить! – воскликнула я. Она упала в кресло, сняла шляпу и устало провела рукой по глазам.
– Мама убита горем. И я тоже. Но я молодая. Я смогу все это выдержать. И Пом тоже. Но мама не сможет.
– Кэт… – сказала я, и сердце мое заколотилось. – Ради Бога, скажи, что случилось?
Она строго посмотрела на меня.
– Пат женился, – ответила она. – Сегодня утром он женился по специальному разрешению. А днем он привел свою… свою жену познакомиться с нами. О Розелинда!
Я села рядом, схватила ее за руку.
– Кэт, пожалуйста, расскажи мне все толком. Дорогая моя, если бы ты знала, как я волновалась, – сказала я. – Чуть с ума не сошла. Я так за него боялась. На ком он женился? Псих, сумасшедший! Что он натворил!
Вот о чем Кэтлин поведала мне.
Оказывается, Пат появился в доме, когда все пили чай. Он был то ли пьян, то ли просто сильно возбужден, и только теперь мать и сестры разглядели в нем ту истеричность, которую я заметила уже давно. Он привел домой женщину, гораздо старше его самого. Кэтлин плакала, описывая ее:
– Это была ярко накрашенная блондинка, явно осветленные неопрятные волосы доставали до плеч. Довольно хорошенькая, но такая вульгарная, то, что называется «дешевка», с содроганием продолжала Кэтлин. – О, такая пошлая и громкоголосая, одетая недорого, безвкусно и крикливо. Она все время держала Пата под руку и беспрерывно хихикала, а потом показала обручальное кольцо и свидетельство о браке. Она называла Пата «Док», так вот, они с Доком поженились утром. Ее зовут Марлин (хотя она произносит «Марлен»). – Кэтлин была уверена, что, судя по всему, это имя вымышленное. – Она работает – или до сегодняшнего дня работала – буфетчицей в пивной «Королевская голова» неподалеку от больницы Пата.
Выяснилось, что в последнее время Пат часто выпивал там. Когда он не был дома или со мной, он оставался с Марлин. По-своему она без ума от него. Очевидно, для нее это была очень хорошая партия… да, тут есть чем гордиться, ей удалось подцепить красивого молодого доктора.
Кэтлин подробно описала сцену, которая за этим последовала. Пораженная и ошеломленная, миссис Уокер начала допрашивать сына обо мне. Она была уверена, что он влюблен в меня. Он громко расхохотался и сказал:
– Твоя милая маленькая Розелинда отказала мне. У нее каменное сердце.
Миссис Уокер, еще раз с ужасом взглянув на размалеванную, хихикающую невестку, еле добралась до своей комнаты и упала без чувств. Когда Кэтлин начала упрекать Пата за такой ужасный поступок, он сказал, что всему виной бессердечность Розелинды, а потом добавил, что, если они не желают достойным образом принять его жену, он заберет ее отсюда. У нее есть свой дом. Там они и будут жить.
– Они ушли вместе, – с отчаянием в голосе завершила Кэтлин свой рассказ. – О Розелинда, если б ты только ее видела! Это какой-то ужас!.. Она разрушит всю его жизнь… приличный человек, доктор, не может иметь такую жену. Ну почему, почему он так поступил? И почему ты не захотела выйти за него замуж? Рыдая, я умоляла ее понять меня.
– Кэт, ведь я не люблю его. Я так ему и сказала. Он знал об этом с самого начала. Кэт, как мне жаль его и всех вас. Особенно бедную миссис Уокер.
– Да, мама совсем больна. Она этого не выдержит, – проговорила Кэтлин. – Мы боимся, что больше никогда не увидим Пата. Он теперь будет жить у этой ужасной женщины, пристрастится к спиртному, и это наверняка скажется на его работе, и он покатится по наклонной плоскости. Милый мой Пат! – Она заливалась слезами.
– Кэт, клянусь, я не желала, чтобы случилось что-либо подобное. Наверное, я невезучая. Я не приношу счастья ни себе, ни другим. Но все равно, я не виновата в том, что произошло. Кэт, дорогая моя, ну скажи мне, пожалуйста, что ты не винишь меня. Как несправедливо, что Пат во всем винит только меня. Как же я могла выйти за него замуж, если я не люблю его? Кэт, ответь!
Она не отвечала, всхлипывая и пряча лицо в платок. Потом, судорожно вздохнув, сказала:
– Да, я согласна с тобой. Знаешь, в первый момент, когда я вошла, у меня было какое-то ожесточение против тебя, но теперь я понимаю, что была не права. До меня только сейчас дошло, что ты не виновата. Это Пат не мог понять, что без любви от замужества ничего хорошего ждать нельзя. Его необдуманный, отчаянный поступок всем нам принес горе. Как жестоко поступил он с нами!
– Это не жестокость. Это безумие, – проговорила я сквозь слезы. – Может быть, он потратил много сил в Эдинбурге на экзаменах, нервы его уже были расшатаны. Но рано или поздно он должен успокоиться, прийти в себя и расстаться с этой ужасной женщиной. И я уверена, тогда он вернется домой. Надо только взять себя в руки и терпеливо ждать этого момента. Не огорчайся, милая, дорогая Кэт. Ты была так добра ко мне, а я ничего не могла с собой поделать… Я принесла несчастье и тебе, и твоему брату.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81