А уже через месяц с небольшим тот же Объединенный разведывательный комитет ОКНШ пошел еще дальше, подготовив документ под названием «Стратегическая уязвимость СССР по отношению к ограниченному воздушному нападению». Этот документ, видимо, был первым планом атомной войны против Советского Союза. Этот план интересен еще и тем, что содержащиеся в нем выводы на многие годы были положены в основу стратегического планирования высшего американского военного руководства: «Ввиду характерных особенностей атомных бомб и их ограниченного количества, они в целом должны быть использованы только против таких стратегических целей, в которых имеется большая и значительная концентрация персонала и сооружений, и которые трудно атаковать с применением иных имеющихся средств. Для достижения быстрейшего, непосредственного и определенного воздействия на те наступательные возможности СССР…, которые представляют наиболее серьезную угрозу для Соединенных Штатов, и для обеспечения наступательных возможностей авиации Соединенных Штатов и Британии, удары с применением атомных бомб должны быть сконцентрированы на тех целях, которые вносят важный вклад в производство или разработку атомных бомб, самолетов или авиационного оборудования, вооружений или оборудования для ПВО, электронного оборудования, моторного транспорта, управляемых ракет и, возможно, иных типов вооружений"(4).
В дополнении «А» к приложению «В» этого плана содержался перечень из 20 советских городов (среди них — Москва, Ленинград, Новосибирск, Горький Баку, Ташкент, Тбилиси, Омск, Челябинск), на которые предлагалось сбросить атомные бомбы. По данным американской разведки, в этих 20 городах было сконцентрировано производство 90% самолетов, 73% орудий, 86% танков, 88% грузовиков, 42% производства стали, 65% продуктов перегонки нефти и свыше 50% шарикоподшипников, выпускаемых в Советском Союзе(5).
Итак, через несколько месяцев после окончания второй мировой войны ОКНШ определил врага номер 1 Америки в следующей, третьей мировой войне (Советский Союз), а также оружие номер 1 этой новой войны (атомную бомбу, доставляемую к цели стратегическими бомбардировщиками). При этом американские военные аналитики отдавали себе отчет в том, что недавно закончившаяся война разорила СССР дотла, что «советская экономика, по-видимому, неспособна обеспечить крупную войну в течение следующих 5 лет», и именно поэтому «за исключением сугубо оборонительных причин, СССР будет избегать риска крупного военного конфликта на протяжении от 5 до 10 лет"(6).
Разработка планов атомной войны против СССР оставалась в центре внимания высшего американского военного руководства и в последующие годы. Эти планы становились все более детальными и многостраничными, снабжаясь при этом многочисленными картами и таблицами. К каким же выводам пришли пентагоновские планировщики? Насколько реалистичными были их планы?
Впервые
Cтимсон уже начинал раздражать Трумэна, но именно Стимсон убедил Трумэна в самых широких выражениях сообщить Сталину о создании в США атомного оружия. Научный руководитель американского проекта Оппенгеймер полагал, что «мы могли бы сказать русским, какие огромные усилия всей страны были приложены ради осуществления этого проекта и выразить надежду на сотрудничество с ними в этой области». Председатель объединенного комитета начальников штабов генерал Маршал предложил пригласить двух видных советских ученых на испытания в Аламогордо.
18 июля Трумэн спросил мнение Черчилля и тот согласился с необходимостью хотя бы намекнуть Сталину. Трумэн решил сделать это вечером 24-го. Американский президент сказал Сталину, что в Соединенных Штатах создано новое оружие огромной разрушительной силы. Трумэн не употреблял слова «атомный». Но Сталин не выразил чрезвычайного удивления.
Знаменитую сцену в конце восьмого пленарного заседания Черчилль описывает так: «Мы стояли по двое и по трое, прежде чем разойтись». Премьер заметил, как Трумэн подошел к Сталину, и они говорили вдвоем с участием переводчиков. «Я был, возможно, в пяти ярдах и следил с пристальным интересом за этим важным разговором. Я знал, что собирается сказать президент. Было чрезвычайно важно узнать, какое впечатление это произойдет на Сталина. Я вижу эту сценку, словно она была вчера! Казалось, что он в восторге. Новая бомба! Исключительной силы! Возможно, это решающее обстоятельство по всей войне с Японией! Что за везение!» Чуть позднее, ожидая автомобиль, Черчилль подошел к Трумэну: «Как все прошло? — спросил я. — Он не задал ни одного вопроса, — ответил президент. В свете этого я считал, что Сталин не знает об огромном исследовательском процессе, осуществленном Соединенными Штатами и Британией».
На самом деле все произошло достаточно нескладно. Американское руководство знало, что советская разведка ищет пути к информации о «проекте Манхэттен» и, возможно, знает нечто об оружии, которое почти готово к бою. Но при этом у Трумэна и его окружения была боязнь того, что Сталин прямо спросит параметрах и особенностях нового оружия. Как отказать ближайшему союзнику? С другой стороны постыдным было и укрывательство мощнейшего оружия перед лицом русских жертв. Итак, повторим сцену с другой стороны. После окончания пленарной сессии 24 июля Трумэн самым беззаботным образом подошел к Сталину и как бы невзначай заметил, что у США есть бомба огромной разрушительной силы. Сталин ответил, что это хорошо. Он надеется, что американцы используют ее. Из этого Трумэн и Бирнс вынесли заключение, что Сталин не придал значения словам президента.
Американцы ошибались. Сталин, как уже было сказано выше, знал, о чем идет речь. Сразу же после конференции Молотов обсуди проблему с Молотовым. Тот ответил, что нужно ускорить собственные работы. (Напомним, что еще 9 сентября 1943 г. и 31 декабря 1944 г. Стимсон сообщал Рузвельту, что русские ведут разведывательную работу в отношении «проекта Манхэттен»; известно было и то, что французские участники проекта делились сведениями с членом французской компартии Фредериком Жолио-Кюри, а тот сообщал эти сведения по цепочке).
Между 16 июля и 20 августа 1945 г. советское руководство окончательно поняло важность нового мирового оружия. 20 августа Государственный комитет обороны принял постановление, учреждающее новые органы управления советским атомным проектом.
28 июля 1945 г. посол Гарриман посоветовал государственному секретарю Бирнсу, что «хотя нам неудобно в настоящий момент выражать некие сомнения относительно русского вступления в войну против Японии», желательно было бы добиться согласия между русскими и китайцами по поводу «открытых дверей» в Маньчжурии, что позволило бы Соединенным Штатам «контактировать непосредственно с советским правительством», а не через слабое китайское правительство».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237