Все
смешалось в единый клубок. Ясность и сознательность переплелись с прошлыми
событиями и, словно кривое внутреннее зрение, исказили реальность. Во сне
чувствовалось зловещее предзнаменование. Но это предчувствие угрозы было
облечено в форму злой шутки.
Семь бледных огоньков в медленном танце кружили над его головой,
призывно маня, они взывали к его душе, приглашали присоединиться к ним. Он
медленно покинул свое тело и бледной бестелесной тенью встал рядом с ним.
Огоньки блеснули и покинули землю. Он последовал за ними к верхушкам
деревьев и дальше, выше. Они вели его к северу, все выше и выше скользя к
облакам, манящим своей белизной. Внизу словно детские песчаные замки,
виднелись горы. Но вот и они скрылись из виду. Вокруг него завывали ветры,
мимо проносились черные тени. Он мчался все быстрее, все, что окружало
его, словно темная рябь, летело в обратном направлении. Шум ветра
превратился в оглушающий рев, хотя он не чувствовал ни холода, ни силы его
порывов.
Наконец перед ним замаячил огромный черный силуэт. Он напоминал
большую гору, то здесь, то там украшенную блестящими огоньками; высокие
стены, узорчатые башни. Во всем чувствовалась мощь и неприступность. Это
был замок, не меньше Рондовала, только процветающий, не запущенный.
Странный полусон-полуявь на мгновение прервался, он замерз, прохлада
ночи напомнила ему о реальности своим холодным дыханием. Он стоял перед
массивной двухстворчатой дверью, обитой железом, и запертой на тяжелые
засовы и замки. На железе была вычеканена огромная змея, ее тело было
пробито гвоздями. Над дверями было подвешено чучело большой серой птицы.
Он не знал, где находится, но все ему казалось до боли знакомым - будто он
уже бывал здесь в своих снах, но забыл. Он едва заметно качнулся вперед и
тут же почувствовал легкое дуновение, словно Ворота окружала невидимая
аура, реагирующая на малейшие его движения.
Как по мановению волшебной палочки в обеих руках его зажглись огни.
Факелы горели сами по себе, без источника. Им овладело непреодолимое
желание войти внутрь, но он не знал, как открыть загадочные Ворота. Двери
выглядели массивными и неприступными...
Он проснулся, одолеваемый холодом и волнением. Подбросив на подстилку
еще веток и поплотнее укутавшись плащом, он снова лег. Утром он хорошо
помнил сон, но не стал рассказывать о нем. Следующей ночью он снова
вернулся к нему...
Он опять стоял перед неприступными Воротами; забытые ощущения
путешествия до Ворот вновь наполнили его, пополнившись некоторыми новыми
впечатлениями. Теперь он стоял, высоко подняв руки и чертя древнее
заклинание, открывающее калитки. Они, нехотя, повиновались. Дверцы
дернулись и со скрипом чуть-чуть разошлись. Холод дохнул ему в лицо. Он
двинулся в открывающееся пространство...
Каждую ночь на протяжении первой недели пути он возвращался в свой
сон, идя дальше и дальше. Огоньки больше сопровождали его, оставшись за
Воротами. В полном одиночестве он бродил по чужой местности - серой и
бронзовой, черной и коричневой - погруженной во мрак, черное небо тяжелым
пологом нависало над головой. Лишь редкие красные всполохи указывали на
то, где должен быть восток. Это было царство камня и теней, песка и тьмы,
холодных, пронизывающих ветров, внезапных огней и скуки. Все, что окружало
его, вяло вползало в его память, откликаясь равнодушными воспоминаниями.
Это было царство зловещего, все чувствующего света, темных пещер и
разрушенных статуй чудовищ и масок. Где-то в глубине, маленькая частичка
его души горько жалела его, остальная часть его духа наслаждалась...
На следующую ночь он увидел обитателей - грубые чудовища, покрытые
чешуей; нескладные, неуклюжие пародии людей с длиннющими руками - они
ползли, скакали, преследуя одинокого человека, убегающего от них, на лице
человека застыло презрение и отвращение.
Человек пробежал между двумя каменными колоннами и, обнаружив, что
попал в тупик без выхода, дико закричал. Твари окружили его. Уронив его на
землю, они принялись плакать и стенать над ним. Затем что-то пробормотали
и начали сдирать кожу с человека; земля потемнела под ними.
Внезапно одно из чудовищ пронзительно взвизгнуло и ринулось вон от
ужасного сборища. Его длинная чешуйчатая рука превратилась во что-то
короткое и бледное. Ругаясь и дразня, твари схватили убегающего собрата.
Удерживая его, они вновь обратились к тому, что лежал на земле.
Сомкнувшись и подавшись вперед, они образовали вокруг них плотное кольцо.
То, что лежало на земле, перестало быть чем-то человеческим. В тоже время
он еще не был чем-то неузнаваемым.
Окруженный их зловонным дыханием он потихоньку менялся, становился
все крупнее, что-то мерзкое стало проглядывать к его облике. Другое
чудовище, которое стремилось вырваться, наоборот, стало усыхать,
сжиматься. Его покров стал светлее и мягче. Он приобретал все более
странные черты.
Это было что-то знакомое. Он становился человеком по облику и в
целом.
Твари, которые теперь вместо себе подобного держали человека,
толкнули его и он упал. Тем временем дьявольский оборотень тоже остался
один. Твари уползали, покидая их. Оборотень судорожно дергал конечностями,
силясь встать.
Новоявленный человек с трудом поднялся на ноги, споткнулся, потом с
воем бросился вперед к колоннам. В тот же момент темные твари ответили ему
пронзительным воплем, затем расталкивая и царапая друг друга, погнались за
убегающим оборотнем, который совсем недавно был одним из них.
Поль проснулся, услышав громкий смех. А пробудившись, понял, что это
его собственный смех. Сон оборвался слишком внезапно, и он долго лежал без
сна, наблюдая сквозь ветви деревьев за плывущими в лунном блеске облаками.
Следующий день они проехали в кибитке фермера и его сына. Полдороги с
ними проехал и мелкий коробейник. На протяжении всей следующей недели им
не встретился ни один путник, идущий в том же направлении. Лишь однажды
они столкнулись с купцом и врачом, едущими в противоположном направлении.
Но одним теплым солнечным вечером впереди них замаячили пыльные, темные
фигуры.
Лишь ближе к ночи им удалось нагнать группу путешественников.
Процессия состояла из старого колдуна Ибала Шенсона, двух его учеников,
Нарфа и Шахая, и десяти слуг - четверо из них несли кресло, на котором
восседал Ибал.
Поль обратился к Нарфу - невысокому худому усатому пареньку, он шел в
самом конце, замыкая шествие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
смешалось в единый клубок. Ясность и сознательность переплелись с прошлыми
событиями и, словно кривое внутреннее зрение, исказили реальность. Во сне
чувствовалось зловещее предзнаменование. Но это предчувствие угрозы было
облечено в форму злой шутки.
Семь бледных огоньков в медленном танце кружили над его головой,
призывно маня, они взывали к его душе, приглашали присоединиться к ним. Он
медленно покинул свое тело и бледной бестелесной тенью встал рядом с ним.
Огоньки блеснули и покинули землю. Он последовал за ними к верхушкам
деревьев и дальше, выше. Они вели его к северу, все выше и выше скользя к
облакам, манящим своей белизной. Внизу словно детские песчаные замки,
виднелись горы. Но вот и они скрылись из виду. Вокруг него завывали ветры,
мимо проносились черные тени. Он мчался все быстрее, все, что окружало
его, словно темная рябь, летело в обратном направлении. Шум ветра
превратился в оглушающий рев, хотя он не чувствовал ни холода, ни силы его
порывов.
Наконец перед ним замаячил огромный черный силуэт. Он напоминал
большую гору, то здесь, то там украшенную блестящими огоньками; высокие
стены, узорчатые башни. Во всем чувствовалась мощь и неприступность. Это
был замок, не меньше Рондовала, только процветающий, не запущенный.
Странный полусон-полуявь на мгновение прервался, он замерз, прохлада
ночи напомнила ему о реальности своим холодным дыханием. Он стоял перед
массивной двухстворчатой дверью, обитой железом, и запертой на тяжелые
засовы и замки. На железе была вычеканена огромная змея, ее тело было
пробито гвоздями. Над дверями было подвешено чучело большой серой птицы.
Он не знал, где находится, но все ему казалось до боли знакомым - будто он
уже бывал здесь в своих снах, но забыл. Он едва заметно качнулся вперед и
тут же почувствовал легкое дуновение, словно Ворота окружала невидимая
аура, реагирующая на малейшие его движения.
Как по мановению волшебной палочки в обеих руках его зажглись огни.
Факелы горели сами по себе, без источника. Им овладело непреодолимое
желание войти внутрь, но он не знал, как открыть загадочные Ворота. Двери
выглядели массивными и неприступными...
Он проснулся, одолеваемый холодом и волнением. Подбросив на подстилку
еще веток и поплотнее укутавшись плащом, он снова лег. Утром он хорошо
помнил сон, но не стал рассказывать о нем. Следующей ночью он снова
вернулся к нему...
Он опять стоял перед неприступными Воротами; забытые ощущения
путешествия до Ворот вновь наполнили его, пополнившись некоторыми новыми
впечатлениями. Теперь он стоял, высоко подняв руки и чертя древнее
заклинание, открывающее калитки. Они, нехотя, повиновались. Дверцы
дернулись и со скрипом чуть-чуть разошлись. Холод дохнул ему в лицо. Он
двинулся в открывающееся пространство...
Каждую ночь на протяжении первой недели пути он возвращался в свой
сон, идя дальше и дальше. Огоньки больше сопровождали его, оставшись за
Воротами. В полном одиночестве он бродил по чужой местности - серой и
бронзовой, черной и коричневой - погруженной во мрак, черное небо тяжелым
пологом нависало над головой. Лишь редкие красные всполохи указывали на
то, где должен быть восток. Это было царство камня и теней, песка и тьмы,
холодных, пронизывающих ветров, внезапных огней и скуки. Все, что окружало
его, вяло вползало в его память, откликаясь равнодушными воспоминаниями.
Это было царство зловещего, все чувствующего света, темных пещер и
разрушенных статуй чудовищ и масок. Где-то в глубине, маленькая частичка
его души горько жалела его, остальная часть его духа наслаждалась...
На следующую ночь он увидел обитателей - грубые чудовища, покрытые
чешуей; нескладные, неуклюжие пародии людей с длиннющими руками - они
ползли, скакали, преследуя одинокого человека, убегающего от них, на лице
человека застыло презрение и отвращение.
Человек пробежал между двумя каменными колоннами и, обнаружив, что
попал в тупик без выхода, дико закричал. Твари окружили его. Уронив его на
землю, они принялись плакать и стенать над ним. Затем что-то пробормотали
и начали сдирать кожу с человека; земля потемнела под ними.
Внезапно одно из чудовищ пронзительно взвизгнуло и ринулось вон от
ужасного сборища. Его длинная чешуйчатая рука превратилась во что-то
короткое и бледное. Ругаясь и дразня, твари схватили убегающего собрата.
Удерживая его, они вновь обратились к тому, что лежал на земле.
Сомкнувшись и подавшись вперед, они образовали вокруг них плотное кольцо.
То, что лежало на земле, перестало быть чем-то человеческим. В тоже время
он еще не был чем-то неузнаваемым.
Окруженный их зловонным дыханием он потихоньку менялся, становился
все крупнее, что-то мерзкое стало проглядывать к его облике. Другое
чудовище, которое стремилось вырваться, наоборот, стало усыхать,
сжиматься. Его покров стал светлее и мягче. Он приобретал все более
странные черты.
Это было что-то знакомое. Он становился человеком по облику и в
целом.
Твари, которые теперь вместо себе подобного держали человека,
толкнули его и он упал. Тем временем дьявольский оборотень тоже остался
один. Твари уползали, покидая их. Оборотень судорожно дергал конечностями,
силясь встать.
Новоявленный человек с трудом поднялся на ноги, споткнулся, потом с
воем бросился вперед к колоннам. В тот же момент темные твари ответили ему
пронзительным воплем, затем расталкивая и царапая друг друга, погнались за
убегающим оборотнем, который совсем недавно был одним из них.
Поль проснулся, услышав громкий смех. А пробудившись, понял, что это
его собственный смех. Сон оборвался слишком внезапно, и он долго лежал без
сна, наблюдая сквозь ветви деревьев за плывущими в лунном блеске облаками.
Следующий день они проехали в кибитке фермера и его сына. Полдороги с
ними проехал и мелкий коробейник. На протяжении всей следующей недели им
не встретился ни один путник, идущий в том же направлении. Лишь однажды
они столкнулись с купцом и врачом, едущими в противоположном направлении.
Но одним теплым солнечным вечером впереди них замаячили пыльные, темные
фигуры.
Лишь ближе к ночи им удалось нагнать группу путешественников.
Процессия состояла из старого колдуна Ибала Шенсона, двух его учеников,
Нарфа и Шахая, и десяти слуг - четверо из них несли кресло, на котором
восседал Ибал.
Поль обратился к Нарфу - невысокому худому усатому пареньку, он шел в
самом конце, замыкая шествие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64