тяжелый обломок тимберса отлетел сверху и ударил англичанина по голове так, что он упал раньше, чем Мартин и я подошли к нему, он сам поднялся рассвирепевший: кровь текла у него из раны поперек лба.
— Будь они прокляты! — вскричал он. — Возьмем их на абордаж!
Матросы ответили радостным криком. Мартин и я со шпагами были наготове.
Через несколько минут «Виктория» шла борт о борт с испанским галионом; около дюжины английских матросов абордировали его, имея при себе канаты, чтобы связать оба судна вместе. Мушкетный залп раздался с неприятельского судна, и жестокая борьба происходила на его укреплениях, пока капитан Феннер, Мартин и другие, хорошо поработав шпагами, очистили себе место и укрепились на нем. В разгар битвы я был отброшен от Мартина и очутился у лестницы, ведущей к верхней палубе. Надо мною испанские мушкетеры побросали старое оружие и взялись за мечи, так как среди них находился Тоби Тейлор, настоящий гигант с огненно-красными волосами и бородой, размахивавший короткой секирой. Он действовал своим оружием с большой ловкостью и смеялся, как сумасшедший, при виде того, как испанцы отступали перед ним. Палуба под ним напоминала мясной базар; испанцы убегали, как только он приближался; они карабкались на решетку и оттуда бросались вниз. Я побежал по лестнице и направился вдоль решетки, чтобы отрезать им отступление; вступив в борьбу с низким сильным малым с зеленой кожаной перевязью через широкую грудь, я поскользнулся в луже крови и упал, избегнув, таким образом, направленного на меня удара. Поднявшись, я ударил его в живот, но раньше, чем я оправился, меня схватил другой испанец. Во время борьбы он выхватил у меня шпагу, и я снова упал. Как только я очутился на полу, я почувствовал, что сжимавшие меня руки ослабели, и увидел, как секира Тоби ловко нанесла ему сквозь медную каску сокрушительный удар. Скоро к нам присоединились еще четыре стрелка, и мы очистили палубу.
Я снова взял свою шпагу и побежал к решетке; внизу большая толпа испанцев стояла против англичан, и капитан галиона отдал приказание начать сражение с задней палубы. Капитан Феннер со своими матросами с ожесточением набросился на них, а справа Мартин свирепствовал среди них, как лев. Его левая рука была повреждена и висела вдоль тела; лицо его было неподвижно и бесстрастно, но зато глаза горели яростью, а шпага распространяла вокруг смерть, нанося удары среди охваченных ужасом людей с такой ловкостью, которая превосходила его самого. Он направился к ступеням, ведущим на заднюю палубу, и у меня блеснула мысль, что он намерен предоставить себе самому честь убить или взять в плен испанского командира. Я осмотрелся вокруг и увидел, что, спустившись с передней палубы по правой стороне, мы можем взять наших врагов с тыла. Тоби со своими товарищами находился у лестницы и собирался спуститься в шкафут, чтобы принять участие в сражении, когда я указал им на свободное пространство позади испанских рядов. В одно мгновение они были возле меня, и еще одного мгновения было достаточно для того, чтобы очутиться на нижней палубе позади ничего не подозревавших испанцев.
По данному мною сигналу мы все разом с криком набросились на них. Секира и шпага снова принялись за свою смертельную работу, когда мы пробивали себе дорогу среди тревожных криков и предсмертных стонов в набитом людьми шкафуте на «Донне Марии». Испанцы сопротивлялись недолго; некоторые бросались в скрытые уголки судна, другие старались попасть на борт «Виктории», где их встречали оставшиеся там люди, и сдавались в плен; но большая часть бросала оружие и сдавалась здесь же на «Донне Марии».
Таким образом, все успокоилось.
В это время Мартин Белькастель стоял лицом к лицу с испанским командиром на верхней палубе. Испанец стоял спокойно со шпагой и мечом в руках в ожидании нападения Мартина.
Матросы ответили радостным криком. Мартин и я со шпагами были наготове. — Приготовьтесь к смерти, мсье! — сказал Мартин со своим обычным спокойствием, пробуя закал своей шпаги о доску пола. Только его неумолимый взгляд говорил о той ненависти, которая горела в его груди. Испанец с печальной улыбкой обозревал сильно пострадавшую «Донну Марию», окровавленные палубы, ликующих англичан.
Он поднял свою шпагу для салюта.
— Очень приятно, мсье, — сказал он и сразу вступил в бой.
— Этот испанец — не противник для него, — заметил капитан Феннер, обратившись ко мне. — Да и кто может с ним сравниться? Все словно дети в его руках. Вот! Не говорил ли я вам?
Мартин сделал три быстрых удара, при четвертом он выбил из рук своего противника оружие, которое, описав в воздухе дугу, упало на некотором от них расстоянии. Испанец скрестил руки на покрытой сталью груди и спокойно ожидал смерти.
Мартин опустил свое оружие.
— Поднимите свою шпагу, мсье, — сказал он. — Черт возьми! Я никогда не убивал безоружного человека. Я не могу — если бы даже и хотел.
Испанец повернулся и пошел к месту, где лежала его шпага.
— Очень благородный поступок, мсье… Он поднял свое оружие, сломал его пополам о свое колено и выбросил обе половинки за борт.
— Не подобает испанскому рыцарю быть обязанным пирату. Прощайте, сеньоры! — сказал он ясным голосом. — Да примет Господь мою душу!
Раньше, чем кто-нибудь мог двинуться с места, он бросился в море. Из-за тяжелых доспехов он погрузился на дно, как камень. Мартин печально покачал головой.
— Гордый и храбрый человек, — было его единственное замечание.
Мы возвратились на «Викторию», и я поспешил успокоить Марию, что мы невредимы. Я нашел ее стоявшей у грот-мачты.
— Блэз! — сказала она. — Я очень боялась за вас, но вы сражались храбрее всех.
Я взял ее руки в свои и посмотрел в ее глаза; я был безрассудно счастлив — счастлив от ее похвалы, хотя был уверен, что не заслужил ее.
— Разве вы не видели, как сражался Мартин Белькастель? — спросил я.
— Нет, — сказала она просто, — я видела только вас.
И эти несколько слов обрадовали меня гораздо больше, чем похвалы, полученные мною после от Мартина и капитана Феннера.
Доктор Портер был несколько дней занят уходом за ранеными, и я уверен, что его веселая болтовня содействовала их выздоровлению так же, как и его хирургия и лекарства. Рука Мартина была повреждена не серьезно и скоро поправилась. Работа по ремонту судов и перегрузке сокровищ с «Донны Марии» на «Викторию» быстро продвигалась вперед, и уже на следующий день после полудня оба судна отправились в длинное путешествие — в Англию.
Дорога казалась бесконечной, потому, что «Донна Мария» двигалась очень медленно, и хотя «Виктория» была быстрым судном, но она вынуждена была примеряться к ходу своей пленницы.
В продолжение многих дней стояла прекрасная, теплая погода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
— Будь они прокляты! — вскричал он. — Возьмем их на абордаж!
Матросы ответили радостным криком. Мартин и я со шпагами были наготове.
Через несколько минут «Виктория» шла борт о борт с испанским галионом; около дюжины английских матросов абордировали его, имея при себе канаты, чтобы связать оба судна вместе. Мушкетный залп раздался с неприятельского судна, и жестокая борьба происходила на его укреплениях, пока капитан Феннер, Мартин и другие, хорошо поработав шпагами, очистили себе место и укрепились на нем. В разгар битвы я был отброшен от Мартина и очутился у лестницы, ведущей к верхней палубе. Надо мною испанские мушкетеры побросали старое оружие и взялись за мечи, так как среди них находился Тоби Тейлор, настоящий гигант с огненно-красными волосами и бородой, размахивавший короткой секирой. Он действовал своим оружием с большой ловкостью и смеялся, как сумасшедший, при виде того, как испанцы отступали перед ним. Палуба под ним напоминала мясной базар; испанцы убегали, как только он приближался; они карабкались на решетку и оттуда бросались вниз. Я побежал по лестнице и направился вдоль решетки, чтобы отрезать им отступление; вступив в борьбу с низким сильным малым с зеленой кожаной перевязью через широкую грудь, я поскользнулся в луже крови и упал, избегнув, таким образом, направленного на меня удара. Поднявшись, я ударил его в живот, но раньше, чем я оправился, меня схватил другой испанец. Во время борьбы он выхватил у меня шпагу, и я снова упал. Как только я очутился на полу, я почувствовал, что сжимавшие меня руки ослабели, и увидел, как секира Тоби ловко нанесла ему сквозь медную каску сокрушительный удар. Скоро к нам присоединились еще четыре стрелка, и мы очистили палубу.
Я снова взял свою шпагу и побежал к решетке; внизу большая толпа испанцев стояла против англичан, и капитан галиона отдал приказание начать сражение с задней палубы. Капитан Феннер со своими матросами с ожесточением набросился на них, а справа Мартин свирепствовал среди них, как лев. Его левая рука была повреждена и висела вдоль тела; лицо его было неподвижно и бесстрастно, но зато глаза горели яростью, а шпага распространяла вокруг смерть, нанося удары среди охваченных ужасом людей с такой ловкостью, которая превосходила его самого. Он направился к ступеням, ведущим на заднюю палубу, и у меня блеснула мысль, что он намерен предоставить себе самому честь убить или взять в плен испанского командира. Я осмотрелся вокруг и увидел, что, спустившись с передней палубы по правой стороне, мы можем взять наших врагов с тыла. Тоби со своими товарищами находился у лестницы и собирался спуститься в шкафут, чтобы принять участие в сражении, когда я указал им на свободное пространство позади испанских рядов. В одно мгновение они были возле меня, и еще одного мгновения было достаточно для того, чтобы очутиться на нижней палубе позади ничего не подозревавших испанцев.
По данному мною сигналу мы все разом с криком набросились на них. Секира и шпага снова принялись за свою смертельную работу, когда мы пробивали себе дорогу среди тревожных криков и предсмертных стонов в набитом людьми шкафуте на «Донне Марии». Испанцы сопротивлялись недолго; некоторые бросались в скрытые уголки судна, другие старались попасть на борт «Виктории», где их встречали оставшиеся там люди, и сдавались в плен; но большая часть бросала оружие и сдавалась здесь же на «Донне Марии».
Таким образом, все успокоилось.
В это время Мартин Белькастель стоял лицом к лицу с испанским командиром на верхней палубе. Испанец стоял спокойно со шпагой и мечом в руках в ожидании нападения Мартина.
Матросы ответили радостным криком. Мартин и я со шпагами были наготове. — Приготовьтесь к смерти, мсье! — сказал Мартин со своим обычным спокойствием, пробуя закал своей шпаги о доску пола. Только его неумолимый взгляд говорил о той ненависти, которая горела в его груди. Испанец с печальной улыбкой обозревал сильно пострадавшую «Донну Марию», окровавленные палубы, ликующих англичан.
Он поднял свою шпагу для салюта.
— Очень приятно, мсье, — сказал он и сразу вступил в бой.
— Этот испанец — не противник для него, — заметил капитан Феннер, обратившись ко мне. — Да и кто может с ним сравниться? Все словно дети в его руках. Вот! Не говорил ли я вам?
Мартин сделал три быстрых удара, при четвертом он выбил из рук своего противника оружие, которое, описав в воздухе дугу, упало на некотором от них расстоянии. Испанец скрестил руки на покрытой сталью груди и спокойно ожидал смерти.
Мартин опустил свое оружие.
— Поднимите свою шпагу, мсье, — сказал он. — Черт возьми! Я никогда не убивал безоружного человека. Я не могу — если бы даже и хотел.
Испанец повернулся и пошел к месту, где лежала его шпага.
— Очень благородный поступок, мсье… Он поднял свое оружие, сломал его пополам о свое колено и выбросил обе половинки за борт.
— Не подобает испанскому рыцарю быть обязанным пирату. Прощайте, сеньоры! — сказал он ясным голосом. — Да примет Господь мою душу!
Раньше, чем кто-нибудь мог двинуться с места, он бросился в море. Из-за тяжелых доспехов он погрузился на дно, как камень. Мартин печально покачал головой.
— Гордый и храбрый человек, — было его единственное замечание.
Мы возвратились на «Викторию», и я поспешил успокоить Марию, что мы невредимы. Я нашел ее стоявшей у грот-мачты.
— Блэз! — сказала она. — Я очень боялась за вас, но вы сражались храбрее всех.
Я взял ее руки в свои и посмотрел в ее глаза; я был безрассудно счастлив — счастлив от ее похвалы, хотя был уверен, что не заслужил ее.
— Разве вы не видели, как сражался Мартин Белькастель? — спросил я.
— Нет, — сказала она просто, — я видела только вас.
И эти несколько слов обрадовали меня гораздо больше, чем похвалы, полученные мною после от Мартина и капитана Феннера.
Доктор Портер был несколько дней занят уходом за ранеными, и я уверен, что его веселая болтовня содействовала их выздоровлению так же, как и его хирургия и лекарства. Рука Мартина была повреждена не серьезно и скоро поправилась. Работа по ремонту судов и перегрузке сокровищ с «Донны Марии» на «Викторию» быстро продвигалась вперед, и уже на следующий день после полудня оба судна отправились в длинное путешествие — в Англию.
Дорога казалась бесконечной, потому, что «Донна Мария» двигалась очень медленно, и хотя «Виктория» была быстрым судном, но она вынуждена была примеряться к ходу своей пленницы.
В продолжение многих дней стояла прекрасная, теплая погода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51