Он с трудом сглотнул из-за кома в горле и прибавил:
— Хорошо бы нам встретиться в Валгалле или в раю… где бы там ни было.
Селик, казалось, задохнулся, но успел вовремя взять себя в руки. Обычное остроумие вновь к нему вернулось.
— Уверен, что мы пошагаем именно в том направлении? Ну что же, значит, ты был куда святее меня!
Несмотря на нестерпимую боль, Торк улыбнулся, зная, что другой возможности поговорить не представится.
— Селик… если ты выживешь, пообещай, что присмотришь за моими детьми и… Руби.
О Боже! Руби! Они так недолго были вместе! Так недолго!
Воины Ивара пришли за джомсвикингами и связанными повели во двор под стенами крепости. Сотни сторонников Ивара собрались собственными глазами увидеть казнь знаменитых джомсвикингов и удостовериться, хватит ли у них мужества спокойно принять смерть.
Торк увидел Эйрика, стоявшего в стороне вместе с остальными узниками, и гордо поднял голову, давая сыну знак крепиться и быть храбрым. Эйрик, благослови Боже его душу, держался гордо, и глаза, в которых не блестело ни единой слезинки, не колеблясь встретили взгляд отца. Священный Тор! Он слишком молод, чтобы выказать такую храбрость!
Люди Ивара развязали первых трех джомсвикингов и подвели к палачу, закрутившему на палочки их длинные гривы, чтобы обнажить шеи для топора.
Ивар выступил вперед, красуясь перед толпой. Если бы он знал только, что как две капли воды походит на своего заклятого врага Зигтрига! Оба были уродливы как смертный грех.
— Много лет мне твердили про храбрость джомсвикингов, — громко объявил он собравшимся. — Интересно проверить, умирают ли они так же, как все смертные.
И, обратившись к пленнику, спросил:
— Ну, что вы думаете сейчас о смерти?
Ингольф, старый рубака-джомсвикинг, презрительно скривил губы:
— Джомсвикинги не боятся смерти, только трусости.
Он положил голову на плаху, и палач одним ударом лишил его жизни.
Следующий джомсвикинг, Гаут, сплюнул у ног Ивара и прорычал:
— Я умру с незапятнанной честью! Ты, Ивар, будешь жить в бесчестии.
Гаута тоже обезглавили.
— Баран! — завопил Гедин, третий джомсвикинг. — Бэ-э-э, бэ-э-э!
Ивар, собиравшийся дать знак палачу, забыл опустить руку и непонимающе нахмурился, отчего стал еще уродливее.
— Что? — заревел он.
Гедин чуть приподнял голову с плахи и оглядел войско Ивара.
— Ты, баран, разве это не овцы бегут за тобой?
— Ублюдок! — заорал Ивар с пеной у рта и велел палачу продолжать казнь.
Когда Ульфа, приятеля Селика по пирушкам, вытолкнули вперед, он храбро объявил:
— Я готов умереть вместе с товарищами. Но не позволю, чтобы меня зарезали, как корову. Уж лучше удар по голове!
Палач ударил его по лицу окровавленным мечом.
К тому времени как к плахе подвели десятого узника, Ивар невольно морщился. Казнь шла не так, как было задумано. Он, без сомнения, надеялся, что джомсвикинги запросят пощады, как-то проявят малодушие… И толпа теперь явно была настроена против него и выражала восхищение неколебимой отвагой пленников. Даже его собственные воины больше не приветствовали очередную смерть.
Но Ивар упрямо повторил следующей жертве, Джогейру:
— Ты сейчас умрешь!
— Сначала я хотел бы помочиться.
Торк покачал головой, услыхав этот вызывающе грубый ответ. Лицо Ивара стало почти фиолетовым, но он все-таки кивком дал разрешение. Закончив свое дело, тот громко объявил:
— Да, жизнь оборачивается не так, как я ожидал. Я-то думал хорошенько намять брюхо твоей жене, прежде чем вернуться в Джомсборг. — И под хохот толпы вызывающе потряс толстым членом в лицо Ивару, а потом подтянул штаны. Его голова тоже слетела с плеч.
Торк мучительно сморщился, увидев, что вперед выступил Селик. Несколько женщин в толпе громко вздохнули. Очевидно, Селик был прав. Шрам не портил его красоты.
— У меня была хорошая жизнь, — похвастался Селик, играя на чувствах зрителей и отбрасывая великолепную гриву волос со лба. — Я не желаю жить дольше своих храбрых товарищей, павших до меня, но пусть меня ведет на смерть воин, а не раб.
Он презрительно посмотрел на палача.
— А кроме того, не нужно этой мерзкой палки.
Он гордо провел ладонью по серебристым волосам.
— Вместо этого соберите волосы рукой и резко поднимите отсеченную голову, чтобы не залить их кровью. Я хочу явиться к Валгалле во всей своей красе.
В толпе раздались восхищенные вздохи. Храбрец! Он шутит даже на пороге смерти!
Торк украдкой сморгнул слезы.
Смелые слова Селика и необычная внешность побудили зрителей громко забряцать мечами о щиты, требуя удовлетворить последнее желание Селика. Ивар нехотя согласился. Из толпы выступил молодой гесир и, скрутив узлом волосы Селика, поднял их над его головой. Палач занес меч, но Селик в последнюю минуту дернулся, и лезвие отсекло руку гесира. Раненый закричал, сжимая окровавленный обрубок. Разъяренный Ивар схватил меч палача и уже хотел сам обезглавить Селика, но собравшиеся неожиданно стали вопить, поддерживая храбреца.
— Как тебя зовут? — спросил Ивар сквозь стиснутые зубы, опасливо поглядывая на мятежную толпу.
— Селик.
— Сколько тебе лет?
— Восемнадцать.
— Хочешь вступить в мое войско?
Глаза Ивара растерянно бегали: толпа явно была готова взбунтоваться.
— Нет, этого я не могу.
И Селик, оценив настроение народа, дерзко продолжал:
— Но если ты освободишь меня, моих товарищей — джомсвикингов и мальчика Эйрика, мы готовы принести клятву в том, что немедленно покинем твои земли и никогда не вернемся.
Ивар, обернувшись к собравшимся и стараясь казаться справедливым, спросил:
— Следует ли пощадить викинга Селика?
Громкие крики и приветствия были ответом.
Торк неверяще моргнул. Селик не умрет! И к тому же добился пощады для остальных! Он хотел было улыбнуться, но заметил приближавшегося Ивара. Ненависть превратила его лицо в чудовищную маску.
Ивар подошел к Торку и прорычал:
— Передай Зигтригу — я еще увижу его труп!
И, чтобы подчеркнуть свои слова, ударил Торка в грудь тяжелым сапогом.
Рана вновь открылась, и Торк провалился в небытие.
Много недель Руби и Ауд механически продолжали шить белье. Остальные приходили каждый день, и всем находилась работа благодаря поразительной способности Эллы вести дела.
В следующий раз, получив мешочек монет за партию белья, Руби спросила Дара, нельзя ли выкупить Эллу на свободу. Он не согласился взять деньги и сказал, что дарит ей Эллу в полное распоряжение.
— Не могу поверить, что ты сделала это для меня! — заикаясь, пробормотала та, когда Руби объявила, что она больше не рабыня. — Теперь я на все что угодно пойду для тебя!
— Послушай, Элла… если что-то случится с Торком… и меня здесь не будет… обещай, что ты всегда будешь оставаться рядом с Тайкиром и Эйриком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92