Торк потянулся к третьему персику, напомнив себе поблагодарить бабушку, но в этот момент заметил на дне корзинки один, помятый и потерявший цвет. Неужели отравлен? Нет, намеренно изуродован, чтобы привлечь его внимание. Под персиком лежал клочок пергамента. Записка гласила:
«Прости меня. Руби».
Сначала Торк поднял корзинку, намереваясь вывалить содержимое в ночной горшок, но потом передумал и покачал головой. Не так уж плохо она сделала, оставив здесь фрукты, но, если думает, что он смягчится, ее ждет жестокое разочарование.
Торк грыз третий персик, входя в холл, и заметил наблюдавшую за ним Руби. Та нерешительно улыбнулась, но Торк грубо отвернулся, не обираясь обнадеживать ее. Однако за ужином он то и дело поглядывал в ее сторону. На ней снова было темно-красное платье, которое она носила вчера.
В его глазах она выглядела почти ослепительной, даже с дурацкими короткими волосами. Как она назвала его? Великолепным. Да-да, именно такой она и была. Он знал, что приятели не разделяли его мнения, считая Руби слишком худой, слишком похожей на мальчишку, слишком острой на язык. Но в его глазах она была самим совершенством.
Торк почувствовал прилив жгучего желания и выругался вслух, но тут же извинился перед девицей с коровьими глазами, громко охнувшей от негодования. Кровь Торка! Элис так красива! Почему же он называет ее глаза коровьими? Да ведь это слова Руби!!
Торк поморщился. Когда же он выбросит из головы эту девчонку?!
Торк решил было затащить в постель Линетт, чтобы успокоить бушующую похоть, но решил, что это несправедливо по отношению к ней. Она заслужила мужа, которого выбрал Дар, и Торк не посмеет сделать ничего, что могло бы испортить ее судьбу. Может, стоит после ужина отправиться к пруду, чтобы охладить горячую кровь?
Торк задумчиво отхлебывал вино за ужином и во время бесконечных развлечений решал, что необходимо сделать за несколько дней, оставшихся до альтинга. Но тут его грубо вернули к настоящему, когда Дар попросил Руби спеть для гостей.
— О нет, пожалуйста, только не сегодня, — умоляюще пробормотала Руби.
— Я настаиваю, — нестрого заупрямился старик.
Руби нахмурилась, но Дар лишь покачал головой.
— Только одну песню, — сдалась она и провела по струнам лютни, пытаясь вспомнить подходящую песню, которая могла бы удовлетворить толпу, враждебно настроенную после вчерашнего спектакля. Она старалась не глядеть на Торка из страха, что тот ее оскорбит.
— Я уже пела эту песню, любимую песню мужа…
Торк остановился, не донеся до рта чаши, но Руби, поглядев на него, поспешно отвернулась.
— Но сегодня я спою ее в честь другого человека, который, когда зимние ночи покажутся ему долгими и одинокими, сможет думать о песне и вспоминать о женщине, которую любил и потерял.
Голос Руби дрогнул, но она запела «Помоги мне пережить эту ночь», хрипловато, но удивительно чисто и правильно. Завороженные слушатели жадно ловили каждое тихое слово. Допев, Руби слегка наклонила голову в ответ на поздравления и похвалы и, не обращая внимания на просьбы спеть еще, вышла из холла и поднялась в башню, ни разу не взгляну на Торка.
На сердце у Торка лежала свинцовая тяжесть. Он устало прикрыл глаза, не слушая веселых пьяных голосов. Сможет ли он пережить эту ночь, не говоря о следующей неделе? Сможет ли противостоять ошеломительному желанию овладеть Руби? А если он возьмет ее, излечит ли это лихорадку, бушующую и крови? Почему-то он сомневался в этом.
Открыв глаза, Торк заметил, что Дар с любопытством наблюдает за ним. Наконец старик кивнул, словно приняв какое-то решение. Оставалось только гадать, что тот задумал.
Руби поднялась на рассвете, спеша заняться шитьем. Она работала весь день и к полудню сшила соблазнительный наряд, сделав всего лишь один перерыв, чтобы немного поесть. Позвав Ауд в свою комнату, она продемонстрировала изделие своих рук.
— Ну, что ты думаешь?
— Мой бедный внук! Ему ни за что не устоять!
— Искренне надеюсь, что ты права.
Руби спустилась в кухню и попросила дать ей говяжью вырезку и еще кое-какие припасы. Кухарка заворчала, но, увидев Ауд, немедленно смирилась. Руби едва не засмеялась, заметив многочисленные порезы на безволосых ногах тяжеловесной кухарки.
Почти час ушел на то, чтобы превратить мясо в некое подобие чизбургеров, и хотя помолоть его не было возможности, Руби все-таки придала чизбургерам нужную форму, и использовала лепешки вместо булочек. Довольная результатами своего труда, она взялась печь пахлаву, сладкое восточное лакомство из грецких орехов, меда и масла, которое так любил Джек. Правда, вместо пшеничной муки пришлось взять ячменную. Труднее всего оказалось раскатать тесто достаточно тонко, но в конце концов ей это удалось.
Пока пахлава пеклась в печи, Руби поджарила чизбургеры, сделав несколько лишних для Ауд и Дара. Пахлава вышла на славу, и Руби разрезала ее на ромбы, пока печенье не успело остыть. Она положила на блюдо Торка три чизбургера и с полдюжины кусочков пахлавы, потом наполнила еще два блюда для Дара и Ауд и велела Элле поставить все на стол.
— Только смотри не отдай это юной телке, что сидит рядом.
— Телке?
— Да, той девочке с коровьими глазами.
Элла покачала головой:
— Что заставляет тебя думать, будто можно покорить мужчину, угождая его брюху?
— Говорят, можно поймать куда больше мух на мед, чем на уксус, — пожала плечами Руби.
— Разве?
Руби помчалась к себе и поспешно переоделась к ужину. Она одной из первых уселась за стол. В животе все сжималось от волнения при виде Торка, устроившегося рядом с «Коровьими глазами». Он даже не посмотрел в сторону Руби. Жлоб!
Первое блюдо уже подали, но Эллы не было видно. Руби нервно теребила подол платья.
— Опять стащила вино? — осведомился прыщавый гесир.
— Провались.
Молодой человек, покраснев, отвернулся. Наконец на возвышении появилась Элла с двумя блюдами.
Первое она поставила перед Ауд, второе — перед Торком. Сначала тот лишь разглядывал странную еду, потом решился попробовать. Он откусил первый кусочек чизбургера, расплылся в улыбке и быстро прикончил все три. Относительно пахлавы сомнений у него, по-видимому, не осталось. Сладкое печенье привело его в восторг. Торк закатил глаза к небу, совсем как Джек, когда получал любимое лакомство. Правда, она уже не помнила, когда в последний раз пекла его для мужа. Руби задумчиво нахмурилась.
Торк доедал четвертый ромбик, когда до него дошло, что остальные едят совсем другое. Руби сразу поняла, что он сообразил, кто приготовил все эти вкусные блюда. Взгляд Торка словно пригвоздил ее к месту. Он разглядывал Руби поверх края рога с элем, словно пытался сообразить, что она задумала.
Наконец-то она достигла цели!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92