— Джинкс с кузеном Эриком? — Киф ждал, что родители опровергнут слова Эдит, но они молчали.
Он чувствовал себя так, будто получил пинок под зад. Джинкс ведь особенная, а кузен Эрик… Ну, он ничего особенного из себя не представлял, уж это точно.
— Когда это случилось? Когда она убежала?
Джо откашлялась:
— В сентябре, дорогой. Эрик привез из Германии новый парусник отца, потом заскочил ненадолго к себе домой, а когда уехал, Джинкс поехала вместе с ним.
— И вы не могли остановить ее? Сказать, чтоб она не делала этого?
— Мы узнали об этом только тогда, когда было уже слишком поздно. Она уже уехала.
В мамином голосе Киф услышал скрытую боль, но это было ничто по сравнению с его собственными чувствами… Джинкс и кузен Эрик — такой странный альянс. Этот старик, притворяющийся ребенком…
— А Райль знает об этом? — Задав этот вопрос, он сразу понял, какую глупость спросил. Конечно же, Райль знает — ведь это произошло три месяца назад.
Только Кифу не рассказали об этом.
— Просто я хотел спросить, как Райль… как…
Ему ответил Митч:
— Райль в порядке. Он полностью окунулся в дела.
Киф почувствовал себя так, как будто в живот ему налили расплавленного свинца. Джинкс никогда б не уехала, если бы ее не заставили это сделать.
Карр приехал домой в Сочельник. Эдит была в своем новом зеленом шелковом платье, украшенном цветами и лентами. Волосы ее были завиты, и выглядела она так, как будто вот-вот должна была лопнуть от радости. Карр отрастил бороду и усы, и они придали ему солидность.
— Расскажи мне о своих делах, скорее, — потребовала Эдит. Он усмехнулся:
— Ну, благодаря отцу я научился многому. Сначала я укладывал в ряд поленья, потом стал направляющим за три доллара в день, а теперь работаю вальщиком.
— Ты хорошо поработал, Карр, — сказал Митч.
— Спасибо, сэр, стараюсь. — Глаза его выражали искреннее почтение.
Киф с трудом мог поверить в то, что это его братец Карр. Он выглядел таким загорелым здоровяком с этой аккуратно подстриженной бородкой. Почему-то даже его глаза изменили цвет — они больше не казались желтыми. А потом Киф увидел, что ногти Карра все так же обкусаны. «Карр все такой же, — подумал Киф, — даже если он превратился в мужчину с невинными, ангелоподобными глазами».
Киф подумал, что его вырвет, когда отец, очевидно одураченный Карром, сказал:
— Ты так хорошо потрудился, Карр, что я подумываю о том, чтоб посадить тебя на паровоз. Похоже, ты умеешь делать практически все — и делать хорошо. Я очень ценю это качество в мужчине. Ты хочешь быть инженером-путейцем?
— Да, сэр!
— Отлично, тогда я посмотрю, что можно сделать в этом направлении, когда ты после Рождества поедешь на лесозаготовки.
Киф увидел, как рука Карра неожиданно сжалась, но лицо его было по-прежнему безмятежным.
— Благодарю вас, сэр, — сказал он.
— Ну, а теперь, полагаю, мы все идем смотреть гимнастический зал. Попробуете мои штанги.
Киф подумал, что отец в первый раз на его памяти попросил Карра пойти куда-нибудь с ним.
Он заметил и еще одну перемену. Его мать очень постарела — выглядела какой-то уставшей и рассеянной, как будто мечтала о чем-то. Мама была не из тех, кто мечтает. Она всегда говорила, что в мире происходит слишком много всего, чтоб тратить время на пустые мечты.
Теперь мама почти все время была дома, сначала Киф подумал, что из-за праздников. Но со временем он понял, что не праздники были причиной этому. Она передала большинство своих пациентов своему новому ассистенту, доктору Уоррену, кроме того, в больнице появился еще один врач. Теперь Джо было сорок три, но она всегда была такой активной, деятельной, что Киф никогда не считал ее старой. Неожиданно он заметил морщинки вокруг ее глаз. Смешливые лучики, как их обычно называл отец. Теперь они превратились в морщины. Роскошные ее волосы тронула седина.
Утром в день Рождества Киф нашел ее сидящей в одиночестве на веранде. На ней была подаренная отцом кашемировая шаль, глаза устремлены на озеро, лицо ее было задумчивым, а руки спокойно лежали на коленях.
— О чем ты думаешь, мама? Она грустно улыбнулась.
— Вспоминаю, как в первый раз провела Рождество без отца и матери, думаю, не одиноко ли Джинкс, все ли с ней в порядке, был ли у нее рождественский ужин?
— Что заставило ее убежать, мама? Ведь она не перестала любить нас, правда?
— Нет, дорогой. Если уж говорить о любви, то Джинкс любит даже слишком сильно.
— Тогда почему?
— Наверное, Эрик был нужен ей больше, чем мы. По крайней мере, она так думала.
— Ну, наверное, она в спешке ошиблась. Ведь она любит нас — тебя, и меня, и отца. Но никого она не любит так, как Райля. Это из-за нее Райль не приехал домой на Рождество? Из-за того, что здесь нет Джинкс, да, мама?
— Ты задаешь мне такие вопросы, дорогой, на которые у меня нет ответов. — Она снова улыбнулась грустной улыбкой и похлопала по сиденью рядом. — Садись, расскажи мне о школе, — сказала она.
Но когда он рассказывал ей о будущем, о том, как станет врачом и приедет работать в Глэд Хэнд, глаза ее снова блуждали, а когда он кончил рассказывать, она не заметила этого.
Карр должен был вернуться на лесозаготовки на следующий после Рождества день, но сумел убедить отца, и тот задержал его еще на неделю.
Киф подумал, что Карр невероятно мастерски манипулирует отцом, он помнил еще, как отец прорычал:
— Пока я жив, ты не сумеешь запустить свои жадные руки в компанию Хэрроу!
А ведь это было всего лишь пять месяцев назад, и вот уже он снова сумел завладеть вниманием отца!
— Как хорошо, что ты снова с нами, Карр, — сказала как-то мать за ужином. — Сколько времени ты пробудешь с нами?
— Это зависит от отца, — скромно улыбнулся Карр.
— Может быть, потом он чаще будет дома, — значительно ухмыльнулась Эдит. Карр затих, и Киф понял, что случилось нечто нехорошее.
— Каким это образом? — быстро спросил он. — Как Карр сможет чаще бывать дома?
— Карр займется одним делом, — сказал Митч, — и, если оно получится, мы сможем видеть его чаще. Вероятно, об этом Эдит и говорила.
Больше об этом не говорили, и, наверное, Киф так бы ничего и не узнал, если бы Райль наконец не приехал домой.
Райль изменился. Киф сразу это увидел.
Может быть, он чуть-чуть раздался в плечах. На нем были макинтош, черный галстук и начищенные туфли. И его бледно-золотые волосы больше не спадали, как раньше, на лоб.
Но он изменился и в другом смысле — он уже не был таким смешливым, не шутил, забросил палитру и краски. И в голубых его глазах больше не было блеска.
Но он по-прежнему был рад видеть Кифа и тряхнул его за плечи так же, как и в старые добрые времена.
Он сел и рассказал Кифу о бизнесе Хэрроу, спросил о школе и по-настоящему выслушал его. Затем он дал ему несколько советов, в которых и правда был смысл, как-то:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69