— Так вы не возражаете против того, чтобы я ухаживал за Джинкс? И против того, чтобы… если она согласна?
— Возражаю? Черт, сын, я не мог бы быть более обрадованным.
Райль вытер влажные ладони.
— Есть только еще одна вещь, которую я хотел бы выяснить, если вы не возражаете, сэр. Ходят сплетни… то есть… я слышал, что…
Митч нахмурился.
— Что ты слышал?
Он отщипнул кончик сигары, зажег ее и пристально посмотрел на Райля — О вас и… моей матери.
— Твоя мать была замечательной женщиной, Райль. О да. — Он выдохнул дым. — Наверное, мне следовало бы рассказать тебе то немногое, что я знаю, но ты никогда не спрашивал меня.
Райль в тревоге смотрел на то, как Митч выпустил облако дыма.
— Я познакомился с ней во Фриско на одной из вечеринок Лилли Койт. Гейл — твоя мать — пела на ней. — Он усмехнулся. — Не то чтобы она была очень хорошей певицей, но миссис Койт старалась помочь ей. Видишь ли, твоя мать тогда уже носила тебя, а ее муж — твой отец — ушел от нее.
— Так это не правда, что вы — мой… мой…
— Что я твой настоящий отец? — Митч закинул голову и рассмеялся. — Неужели кумушки все еще судачат об этом?
— Но если вы не отец мне, зачем же привезли меня в Хэрроугейт? Почему я не остался жить с дядей Алексом?
— Потому, что жена Алекса очень болезненно тебя воспринимала. И потому, что в то время у нас был только один ребенок. И потому, что мне очень нравилась твоя мать. — Он положил Райлю руку на плечо. — Я был бы очень рад быть тебе настоящим отцом, но ведь тогда вы с Джинкс не смогли бы пожениться, правда? А я очень хочу этого.
Райль с облегчением вздохнул, он почувствовал, как напряжение последних дней отпускает его.
— Я боялся, что это правда… что, может быть, Джинкс узнала об этом и потому уехала.
— Ну, если она и слышала что-то об этом, то я скоро сумею ее разубедить. Не знаю даже, с чего начались эти слухи, но, наверное, просто люди любят судачить. Я только воспитал тебя, Райль, так что не волнуйся больше об этом.
— Есть еще одна вещь…
— Какая?
— Есть ли какая-нибудь причина, по которой мать стала бы возражать против того, чтобы я женился на Джинкс?
— Джо? — Митч рассмеялся. — Боже, конечно, нет. Она будет рада до смерти. Она любит тебя так же сильно, как и я. Черт, мы не могли бы любить тебя больше, если бы ты был нашим собственным сыном. — Он нежно обнял Райля. — А теперь ты и будешь им. Если, конечно, тебе удастся убедить мою упрямую дочь, чтобы она сказала «да».
— О, я сумею убедить ее, не стоит беспокоиться об этом.
Теперь Райль знал наверняка, что случилось. Карр добрался до Джинкс. Он соврал ей так же, как соврал и Райлю. И она поверила этим глупостям об отце и матери, поверила, что она — его сестра! Бедная Джинкс! Дорогая… Что ж она, должно быть, выстрадала за последние два месяца!
— И еще одно, сэр, — не могли бы мы сохранить наш разговор в тайне до того, как я поговорю с Джинкс?
— Как скажешь, сын. Я не скажу никому ни слова — даже Джо не скажу. Мне будет трудно смолчать, но я это обещаю.
Теперь Райль ждал, когда Джинкс приедет из Сан-Франциско, ждал с радостью, уверенный в том, что все у них будет хорошо.
ДЖИНКС
Осень 1886
«Тихоокеанскую колдунью» загрузили в четверг, на один день раньше намеченного, но к тому времени все вокруг было затянуто густым белым туманом.
— Будь наготове, — предупредил ее Эрик, — мы отплываем, как только рассеется туман.
— А как мы ускользнем от дяди Уилли?
— Очень просто. Скажи только, что ты не в настроении, и иди наверх в свою комнату. Я пошлю матроса за твоим чемоданом.
— А ты не уплывешь без меня?
Его глаза смотрели на нее с нежностью.
— Ты же знаешь, что нет. Ты приворожила меня. Рыжая. В тот момент, когда я поцеловал тебя, я пропал.
Противоречивые чувства снедали ее, но она ослепительно улыбнулась ему. Она знала, что ветер растрепал ее аккуратно уложенные волосы, но в зеркале увидела, что он, кроме того, придал ее медовой коже великолепный румянец. Джинкс была в новом платье, которое Эрик помог ей выбрать и которое, она сознавала это, очень ей шло. Платье имело очень низкий вырез и было слишком смелым для того, чтобы появиться в нем к завтраку, не говоря уж о том, что Джинкс не было еще и шестнадцати лет. Но она видела, как смотрит Эрик на ее грудь, и поняла, что потеря интереса с его стороны ей не грозит.
К счастью, дядя Уилли почти все время с тех пор, как они приехали, был не в настроении и находился у себя в комнате. Вот и сейчас он просил, чтоб они завтракали без него, так как ему немного нездоровится. Джинкс надеялась на то, что туман скоро рассеется и они смогут уплыть до того, как он поправится.
Ее чемоданы уже не единожды упаковывались и были готовы к отплытию. Она написала короткую записку дяде Уилли и длинное письмо матери и отцу. В записке Уилли говорилось только о том, что она уплывает с Эриком на «Тихоокеанской колдунье» и что они собираются пожениться на Гавайях. Письмо изобиловало многочисленными деталями, касающимися убранства корабля, и содержало в себе просьбу о родительском благословении.
«Эрик говорит, что через неделю мы будем в Гонолулу, — писала она. — Там мы поженимся». И заканчивала письмо тем, что просила передать всем привет, и сообщала, что не увидит их теперь уже долго, хоть и будет думать о них каждый день: «Уверена, что так будет лучше».
Последняя часть предназначалась ею для Райля, и она была уверена в том, что он поймет это. Он не узнает, почему она оставила его, но поймет, что, хотя между ними и все кончено, она никогда его не забудет.
Письма она спрятала в верхнем ящике тумбочки в отеле. Дядя Уилли найдет их, когда они уплывут на корабле.
Туман начал рассеиваться к полудню. Дядя ее все еще оставался в своей комнате.
Эрик улыбнулся ей.
— То, что отец позволил себе лишнего вчера вечером, оказалось очень удачным для нас. К четырем туман совсем рассеется. Иди сейчас в свою комнату и собирайся.
Когда Джинкс встала, чтобы уйти, он схватил ее за руку и посмотрел ей прямо в глаза.
— Ты уверена, Рыжая? Ведь повернуть назад будет невозможно, когда ты окажешься на борту корабля. Ты будешь делить со мной каюту, и о тебе будут говорить как о женщине капитана. Ты уверена, что хочешь именно этого?
Сердце ее заколотилось, перед глазами встал Райль — такой, каким он был той ночью, — с растрепанными золотыми волосами, с выражением безграничной любви. «Навсегда», — сказал он. Ноги едва держали Джинкс, но голос прозвучал спокойно.
— Да, я уверена, — сказала она. Ступив на борт «Тихоокеанской колдуньи», Джинкс как бы разорвала узы, связывающие ее с Хэрроу. Теперь она стояла, закутанная в шерстяной плащ, на палубе и пыталась побороть чувство неуверенности в правильности своего решения, переполнявшее ее. Если уж «Колдунья» отчалит, будет слишком поздно что-либо делать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69