Медфилд уже не шевелился, хотя лейтенант слышал прерывистое дыхание юноши.
Квент уже практически добежал до укрытия, когда пуля все-таки попала ему в ногу. Удар в бедро перебросил его через баррикаду. Медфилд упал первым, и вместе они свалились прямо на руки поджидавшим их солдатам.
— Лейтенант Тайлер? — в голосе склонившегося Кенделла сквозила паника. Кенделл схватил Квента за руку, пытаясь понять, жив ли командир. Непрекращавшаяся перестрелка удерживала мятежников от новой атаки, хотя никто не мог сказать, как долго это будет длиться.
Квент заставил себя открыть глаза, выходя из пугающего покоя темноты. Его руку слегка оцарапало выстрелом, но ранение правого бедра могло оказаться смертельным. Рана сильно кровоточила, пуля засела глубоко. Лейтенант с большим трудом поднялся, оперся на Кенделла и перенес вес тела на левую ногу. В глаза сразу же бросилось безжизненное тело Медфилда. Вторая пуля вошла в спину рядового, и мальчишка, видимо, умер мгновенно.
Квент закрыл глаза и выдохнул проклятие. Все напрасно. Впрочем, не оставалось времени на то, чтобы обвинять самого себя или размышлять о том, существовал ли другой выход.
— Пошли, Кенделл.
Два солдата понесли тело Медфилда, распределяя его вес между собой, а Кенделл повел Квента, заботливо поддерживая его под руку. Лейтенанту хотелось броситься на землю и позволить темноте замкнуться над ним. Ему хотелось зарыдать и кричать о погибшем мальчишке. Но внешне Квент ничем не выдал своих чувств. Он нес ответственность за то, чтобы эти мальчики пережили еще один день.
Лейтенант приказал солдатам, все еще обстреливавшим мятежников, отступать. Вместе с Кенделлом они замыкали отряд, исчезнувший в кустарнике, как бледное безмолвное привидение.
Квент сидел на кровати. За последние недели он возненавидел это место — большую палату, полную больничных коек, на которых люди кричали от боли, когда им не хватало морфия, и умирали по ночам. Но этот госпиталь казался раем по сравнению с полевым.
Лейтенант согнул левую ногу, затем раненую правую, и в ту же секунду его пронзила боль.
Ему еще повезло, что удалось сохранить ногу, и он знал об этом, хотя это знание не облегчало душевных страданий. Прошло несколько дней после той схватки с врагом, прежде чем Квент услышал полный рассказ о случившемся. Эти дни он провел в темном забытьи. Ослабев от потери крови, он потерял сознание, и солдаты принесли его в полевой госпиталь. Там они сгрудились вокруг лейтенанта, не подпуская к нему хирурга, решившего, что безопаснее и проще всего будет отрезать раненую ногу. «Грозит распространение гангрены. Затем — смерть. Лейтенант будет только благодарен за спасенную жизнь», — хирург приводил доводы усталым и безжизненным голосом», — рассказывал позднее Кенделл. Окруженные другими ранеными полевого госпиталя, уже перенесшими ампутацию, солдаты Квента стояли непоколебимо.
Даже когда им пригрозили суровым наказанием, Кенделл и его товарищи остались стоять подле Квента, и полковник, вызванный для урегулирования ситуации, был настолько поражен их преданностью и рассказом о неудачной попытке спасти Луиса Медфилда, что сам присоединился к солдатам, и ногу лейтенанта все же спасли.
По просьбе полковника личный врач генерала Бернсайда осмотрел Квента на той же неделе и удалил пулю, глубоко засевшую в бедре лейтенанта. Потом Квента перевели в другой госпиталь.
Ему сохранили ногу, однако врачи уверяли, что Квент сможет ходить, но хромота останется навсегда. Возможно, изнурительная хромота. Ранение руки ни на день не разлучило бы лейтенанта с его подразделением. Он смог бы сам очистить и перевязать рану и продолжать командование. Но нога… Его бедро пронзила небольшая свинцовая пуля неправильной формы, полдюйма в диаметре и дюйм в длину. При ударе пуля расширялась в объеме и наносила тяжелые повреждения. Только время покажет, сможет ли Квентин вернуться в строй. В любом случае, должно пройти немало дней, и даже тогда ему придется перейти в кавалерию. Медлительный пехотинец ставит под угрозу не только свою жизнь, но и жизни окружающих его людей.
Врач, человек с неуместной улыбкой на лице и неподвижными серыми глазами, сказал Квен-ту, что тот может считать себя счастливчиком. Через несколько дней он отправится домой для дальнейшего выздоровления. Мечта каждого солдата.
Но у Квентина Тайлера не было дома, куда бы он мог вернуться. Он все оставил позади, когда вступил в армию северян. Все. Свою семью, невесту, дом. По последнему Квент, к его удивлению, скучал больше всего — по теплому, влажному воздуху, высоким дубам, большому белому дому, где он родился и вырос. — Лейтенант Тайлер.
Квент уже ненавидел вечно бодрые голоса сиделок. В большинстве своем жены и вдовы военнослужащих, они делали все, что могли. В глубине души лейтенант восхищался ими за это. Госпиталь был бы адом, если бы сиделки не поддерживали дрожащие руки раненых или не писали бы письма возлюбленным своих пациентов, не выдавая своей реакции на ужасные страдания, с которыми сталкивались ежедневно. Но Квент замечал, что руки сиделок дрожат, когда они улыбаются, и видел, как исчезали улыбки, когда женщины отворачивались от постели умиравшего человека.
Несмотря на восхищение сиделками, Квенту никогда не хватало терпения, а прикованность к постели только усугубила его раздражительность, и намного.
— К вам посетитель, — сестра, довольно миловидная женщина средних лет, со светлыми волосами и карими глазами, улыбнулась Квенту. — Полковник Ферфакс, лейтенант Тайлер — наш самый общительный пациент, — она продолжала улыбаться, произнося явную ложь, искоса поглядывая на хмурого человека, сидевшего на кровати.
— Мы все им восхищаемся. Я надеюсь, что вы не заберете его от нас. Ведь он — солнечный свет этой палаты.
— Сарказм никогда не ценился в профессии медика, миссис Нельсон, — тихо произнес Квент.
Полковник Ферфакс проигнорировал эту колкость, внимательно глядя на Квента, как бы изучая его. Миссис Нельсон принесла полковнику стул и задернула ширму вокруг кровати лейтенанта, создавая некоторую уединенность от других пациентов, открыто наблюдавших за происходящим.
— Лейтенант Тайлер, рад видеть вас в хорошем состоянии. — Полковник медленно опустился на стул с прямой спинкой.
— Благодарю вас, сэр, — тихий голос Квента, как всегда, был угрюмым и подозрительным.
— Откуда ты, сынок? — Полковник смотрел на него оценивающим взглядом с неприкрытым любопытством.
— Миссисипи, сэр. — Квент прищурил глаза. Что здесь делает этот офицер? Он никогда не встречался с полковником Ферфаксом, и это явно не благотворительный визит. Квент понимал, что его военная карьера закончена. Это было совершенно ясно каждому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
Квент уже практически добежал до укрытия, когда пуля все-таки попала ему в ногу. Удар в бедро перебросил его через баррикаду. Медфилд упал первым, и вместе они свалились прямо на руки поджидавшим их солдатам.
— Лейтенант Тайлер? — в голосе склонившегося Кенделла сквозила паника. Кенделл схватил Квента за руку, пытаясь понять, жив ли командир. Непрекращавшаяся перестрелка удерживала мятежников от новой атаки, хотя никто не мог сказать, как долго это будет длиться.
Квент заставил себя открыть глаза, выходя из пугающего покоя темноты. Его руку слегка оцарапало выстрелом, но ранение правого бедра могло оказаться смертельным. Рана сильно кровоточила, пуля засела глубоко. Лейтенант с большим трудом поднялся, оперся на Кенделла и перенес вес тела на левую ногу. В глаза сразу же бросилось безжизненное тело Медфилда. Вторая пуля вошла в спину рядового, и мальчишка, видимо, умер мгновенно.
Квент закрыл глаза и выдохнул проклятие. Все напрасно. Впрочем, не оставалось времени на то, чтобы обвинять самого себя или размышлять о том, существовал ли другой выход.
— Пошли, Кенделл.
Два солдата понесли тело Медфилда, распределяя его вес между собой, а Кенделл повел Квента, заботливо поддерживая его под руку. Лейтенанту хотелось броситься на землю и позволить темноте замкнуться над ним. Ему хотелось зарыдать и кричать о погибшем мальчишке. Но внешне Квент ничем не выдал своих чувств. Он нес ответственность за то, чтобы эти мальчики пережили еще один день.
Лейтенант приказал солдатам, все еще обстреливавшим мятежников, отступать. Вместе с Кенделлом они замыкали отряд, исчезнувший в кустарнике, как бледное безмолвное привидение.
Квент сидел на кровати. За последние недели он возненавидел это место — большую палату, полную больничных коек, на которых люди кричали от боли, когда им не хватало морфия, и умирали по ночам. Но этот госпиталь казался раем по сравнению с полевым.
Лейтенант согнул левую ногу, затем раненую правую, и в ту же секунду его пронзила боль.
Ему еще повезло, что удалось сохранить ногу, и он знал об этом, хотя это знание не облегчало душевных страданий. Прошло несколько дней после той схватки с врагом, прежде чем Квент услышал полный рассказ о случившемся. Эти дни он провел в темном забытьи. Ослабев от потери крови, он потерял сознание, и солдаты принесли его в полевой госпиталь. Там они сгрудились вокруг лейтенанта, не подпуская к нему хирурга, решившего, что безопаснее и проще всего будет отрезать раненую ногу. «Грозит распространение гангрены. Затем — смерть. Лейтенант будет только благодарен за спасенную жизнь», — хирург приводил доводы усталым и безжизненным голосом», — рассказывал позднее Кенделл. Окруженные другими ранеными полевого госпиталя, уже перенесшими ампутацию, солдаты Квента стояли непоколебимо.
Даже когда им пригрозили суровым наказанием, Кенделл и его товарищи остались стоять подле Квента, и полковник, вызванный для урегулирования ситуации, был настолько поражен их преданностью и рассказом о неудачной попытке спасти Луиса Медфилда, что сам присоединился к солдатам, и ногу лейтенанта все же спасли.
По просьбе полковника личный врач генерала Бернсайда осмотрел Квента на той же неделе и удалил пулю, глубоко засевшую в бедре лейтенанта. Потом Квента перевели в другой госпиталь.
Ему сохранили ногу, однако врачи уверяли, что Квент сможет ходить, но хромота останется навсегда. Возможно, изнурительная хромота. Ранение руки ни на день не разлучило бы лейтенанта с его подразделением. Он смог бы сам очистить и перевязать рану и продолжать командование. Но нога… Его бедро пронзила небольшая свинцовая пуля неправильной формы, полдюйма в диаметре и дюйм в длину. При ударе пуля расширялась в объеме и наносила тяжелые повреждения. Только время покажет, сможет ли Квентин вернуться в строй. В любом случае, должно пройти немало дней, и даже тогда ему придется перейти в кавалерию. Медлительный пехотинец ставит под угрозу не только свою жизнь, но и жизни окружающих его людей.
Врач, человек с неуместной улыбкой на лице и неподвижными серыми глазами, сказал Квен-ту, что тот может считать себя счастливчиком. Через несколько дней он отправится домой для дальнейшего выздоровления. Мечта каждого солдата.
Но у Квентина Тайлера не было дома, куда бы он мог вернуться. Он все оставил позади, когда вступил в армию северян. Все. Свою семью, невесту, дом. По последнему Квент, к его удивлению, скучал больше всего — по теплому, влажному воздуху, высоким дубам, большому белому дому, где он родился и вырос. — Лейтенант Тайлер.
Квент уже ненавидел вечно бодрые голоса сиделок. В большинстве своем жены и вдовы военнослужащих, они делали все, что могли. В глубине души лейтенант восхищался ими за это. Госпиталь был бы адом, если бы сиделки не поддерживали дрожащие руки раненых или не писали бы письма возлюбленным своих пациентов, не выдавая своей реакции на ужасные страдания, с которыми сталкивались ежедневно. Но Квент замечал, что руки сиделок дрожат, когда они улыбаются, и видел, как исчезали улыбки, когда женщины отворачивались от постели умиравшего человека.
Несмотря на восхищение сиделками, Квенту никогда не хватало терпения, а прикованность к постели только усугубила его раздражительность, и намного.
— К вам посетитель, — сестра, довольно миловидная женщина средних лет, со светлыми волосами и карими глазами, улыбнулась Квенту. — Полковник Ферфакс, лейтенант Тайлер — наш самый общительный пациент, — она продолжала улыбаться, произнося явную ложь, искоса поглядывая на хмурого человека, сидевшего на кровати.
— Мы все им восхищаемся. Я надеюсь, что вы не заберете его от нас. Ведь он — солнечный свет этой палаты.
— Сарказм никогда не ценился в профессии медика, миссис Нельсон, — тихо произнес Квент.
Полковник Ферфакс проигнорировал эту колкость, внимательно глядя на Квента, как бы изучая его. Миссис Нельсон принесла полковнику стул и задернула ширму вокруг кровати лейтенанта, создавая некоторую уединенность от других пациентов, открыто наблюдавших за происходящим.
— Лейтенант Тайлер, рад видеть вас в хорошем состоянии. — Полковник медленно опустился на стул с прямой спинкой.
— Благодарю вас, сэр, — тихий голос Квента, как всегда, был угрюмым и подозрительным.
— Откуда ты, сынок? — Полковник смотрел на него оценивающим взглядом с неприкрытым любопытством.
— Миссисипи, сэр. — Квент прищурил глаза. Что здесь делает этот офицер? Он никогда не встречался с полковником Ферфаксом, и это явно не благотворительный визит. Квент понимал, что его военная карьера закончена. Это было совершенно ясно каждому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75