Это правда?
Невозможно было разгадать, что означает выражение его глаз, но в голосе прозвучало нечто неуловимое, заставившее Энн насторожиться.
– Это правда, – медленно ответила она, вспоминая долгие верховые прогулки с Фрэнсисом. Его улыбающееся лицо вновь предстало перед ее мысленным взором. До встречи с ним у нее никогда не было такой свободы… и, несомненно, никогда больше не будет.
Гленкеннон рассеянно вертел в руках бокал, разглядывая безупречно отполированные ногти на фоне красного напитка. Неловкое молчание так затянулось, что Энн вздрогнула от неожиданности, когда граф снова заговорил.
– А знаешь, женщины удивительно умеют приспосабливаться, – заметил он, как бы размышляя вслух. – Если дать им время, они способны освоиться в любых обстоятельствах. Это одно из замечательных свойств твоего пола, моя дорогая.
Энн отхлебнула вина, потому что во рту у нее пересохло от волнения. Она понятия не имела, куда он клонит, но его негромкий, мурлыкающий голос и холодный взгляд не внушали ей доверия.
– Твое нежелание рассказывать о пережитом представляется мне довольно странным, Энн. Естественно было ожидать, что тебе захочется пожаловаться на то, как тебя там обижали, если уж не упасть замертво от усталости и пережитых страданий. Поскольку ты не делаешь ни того ни другого, мне остается лишь удивляться твоей поразительной выдержке. – Гленкеннон вопросительно поднял бровь. – Прости мне некоторую наивность, Энн, но неужели ты пытаешься защитить этих бунтовщиков?
Она заставила себя встретиться с ним взглядом.
– Я не представляю себе, каким образом обморок при данных обстоятельствах мог бы улучшить положение дел, а что касается жалоб на перенесенные обиды, то я уже говорила Чарльзу, что мне был оказан самый обходительный прием. Я не пытаюсь ни защитить Маклинов, ни навредить им.
– Стало быть, сэр Фрэнсис Маклин тоже обращался с тобой обходительно ? – усмехнулся Гленкеннон. – Ходят слухи, что он мастер обхаживать представительниц прекрасного пола – даже из стана своих врагов. Многие, если верить этим слухам, остались довольны его… гм… обхождением.
Эти слова больно ранили Энн в самое сердце, напомнив ей, что для Фрэнсиса она была лишь одной из многих. Она судорожно вздохнула, но твердо выдержала взгляд отца.
– Я не вполне понимаю, что именно вы имеете в виду. Какого ответа вы от меня ждете?
Опустив глаза, Гленкеннон задумчиво отхлебнул из бокала и со стуком поставил его на стол.
– Давай не будем ходить вокруг да около, Энн. Твое пребывание в Кеймри бросило тень на твою репутацию. Поскольку я собираюсь как можно более удачно выдать тебя замуж, мне необходимо знать, сохранила ли ты свою девственность.
Энн почувствовала, как краска гнева неудержимо заливает ей щеки. Фрэнсис оказался прав: отец действительно собирается продать ее тому, кто предложит более высокую цену.
– А если нет, это разрушило бы ваши планы, отец? – воскликнула она, позабыв об осторожности. – Скажите мне, насколько уменьшилась бы при этом моя ценность? Сколько золота вы могли бы потерять, если бы возвращенный вам товар оказался слегка подпорченным?
Гленкеннон недовольно прищурился и наклонился к ней через стол.
– Ты ведешь себя вызывающе, Энн, – тихо проговорил он. – Мне остается лишь предположить, что ты и в самом деле настолько утомлена, что уже сама не соображаешь, что говоришь. Даже не верится, что ты можешь вести себя так глупо.
При звуках этого вкрадчивого голоса ее кольнула иголочка страха. И в самом деле, с ее стороны было бы глупо бросать ему вызов. Он с легкостью подавит любое сопротивление, какое она смогла бы оказать, да еще и посмеется над ней при этом. Энн стиснула руки на коленях, чтобы Гленкеннон не заметил, как они дрожат. Она ненавидела себя за беспомощность, но сознавала, что бороться с ним бесполезно.
– Вы правы, отец, я так устала, что ничего толком не понимаю, – произнесла она лишенным всякого выражения голосом. – Но вам не о чем беспокоиться: я по-прежнему такая, какой господь меня сотворил. Меня еще не касался мужчина – ни сэр Фрэнсис Маклин, ни кто-либо другой.
Гленкеннон откинулся на спинку кресла, легкая улыбка заиграла на его губах.
– Вот и хорошо. Я знал, что ты меня не разочаруешь, Энн. А теперь можешь идти. И постарайся отдохнуть хорошенько: мне не по душе, когда женщины ведут себя вызывающе. Заруби себе на носу: я этого не потерплю!
Она долго стояла неподвижно, глядя на него, как кролик на удава. В воздухе между ними явственно ощущалась угроза. Вырвавшись наконец из-под власти его леденящего взгляда, Энн быстро кивнула, выскользнула за дверь и побежала по гулкому коридору, словно за ней гнались все демоны ада.
13
Фрэнсис отбросил со лба взмокшую прядь волос и обвел взглядом своих людей, устало растянувшихся на траве в тени на лесной опушке. Все утро прошло в изнурительной боевой подготовке. Сбросив кожаную куртку, Фрэнсис стащил через голову рубашку; прохладный ветер сразу же осушил пот, выступивший на его разгоряченной коже.
Совершенно выбившийся из сил Уильям Камерон лег рядом с ним, утомленно закрыв глаза. Фрэнсис улыбнулся, глядя на мальчика. В это утро он заставил Уилла выложиться без остатка, но остался доволен тем, что увидел. Парень проявил стойкость и не выпустил меч, даже когда рука у него начала дрожать от усталости.
– Не раскисай, малыш, мы же только что начали! – усмехнулся Фрэнсис.
Уилл удивленно открыл глаза и тотчас же с облегчением закрыл их вновь, увидев, что дядя подшучивает над ним.
– Я так устал, сэр, что мне кажется, будто я уже умер и попал в рай. Я бы не смог поднять меч, даже если бы сам Гленкеннон пожаловал к нам сюда.
– Ты отлично справился, малыш, – ободрил его Фрэнсис. – Вот только мне не нравится, как твоя лошадь шарахается от лязга стали. Если Джейми согласится, я сам подберу подходящего скакуна для тебя. В бою добрый конь часто решает исход дела.
– Я не прочь, – с улыбкой согласился Уилл. – Найдите мне коня, похожего на того черного зверюгу, на котором вы ездите, дядя Фрэнсис… А потом научите, как удержаться в седле.
Фрэнсис покачал головой:
– Боюсь, что равного Люциферу не найти, мальчик мой, но я постараюсь что-нибудь придумать.
– Приближаются всадники! – раздался крик из рядов оцепления и сразу положил конец ленивым разговорам. Люди Фрэнсиса вскочили на ноги, рука каждого инстинктивно потянулась к оружию. Но через минуту Фрэнсис успокоился и опять привалился к толстому дубовому стволу: его острый глаз разглядел в подъезжающей группе яркое пятно дамской амазонки.
Элизабет Макинтайр всегда выглядела великолепно, но сейчас, когда она властной рукой остановила на всем скаку свою резвую золотистую кобылу, от нее просто невозможно было отвести глаз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
Невозможно было разгадать, что означает выражение его глаз, но в голосе прозвучало нечто неуловимое, заставившее Энн насторожиться.
– Это правда, – медленно ответила она, вспоминая долгие верховые прогулки с Фрэнсисом. Его улыбающееся лицо вновь предстало перед ее мысленным взором. До встречи с ним у нее никогда не было такой свободы… и, несомненно, никогда больше не будет.
Гленкеннон рассеянно вертел в руках бокал, разглядывая безупречно отполированные ногти на фоне красного напитка. Неловкое молчание так затянулось, что Энн вздрогнула от неожиданности, когда граф снова заговорил.
– А знаешь, женщины удивительно умеют приспосабливаться, – заметил он, как бы размышляя вслух. – Если дать им время, они способны освоиться в любых обстоятельствах. Это одно из замечательных свойств твоего пола, моя дорогая.
Энн отхлебнула вина, потому что во рту у нее пересохло от волнения. Она понятия не имела, куда он клонит, но его негромкий, мурлыкающий голос и холодный взгляд не внушали ей доверия.
– Твое нежелание рассказывать о пережитом представляется мне довольно странным, Энн. Естественно было ожидать, что тебе захочется пожаловаться на то, как тебя там обижали, если уж не упасть замертво от усталости и пережитых страданий. Поскольку ты не делаешь ни того ни другого, мне остается лишь удивляться твоей поразительной выдержке. – Гленкеннон вопросительно поднял бровь. – Прости мне некоторую наивность, Энн, но неужели ты пытаешься защитить этих бунтовщиков?
Она заставила себя встретиться с ним взглядом.
– Я не представляю себе, каким образом обморок при данных обстоятельствах мог бы улучшить положение дел, а что касается жалоб на перенесенные обиды, то я уже говорила Чарльзу, что мне был оказан самый обходительный прием. Я не пытаюсь ни защитить Маклинов, ни навредить им.
– Стало быть, сэр Фрэнсис Маклин тоже обращался с тобой обходительно ? – усмехнулся Гленкеннон. – Ходят слухи, что он мастер обхаживать представительниц прекрасного пола – даже из стана своих врагов. Многие, если верить этим слухам, остались довольны его… гм… обхождением.
Эти слова больно ранили Энн в самое сердце, напомнив ей, что для Фрэнсиса она была лишь одной из многих. Она судорожно вздохнула, но твердо выдержала взгляд отца.
– Я не вполне понимаю, что именно вы имеете в виду. Какого ответа вы от меня ждете?
Опустив глаза, Гленкеннон задумчиво отхлебнул из бокала и со стуком поставил его на стол.
– Давай не будем ходить вокруг да около, Энн. Твое пребывание в Кеймри бросило тень на твою репутацию. Поскольку я собираюсь как можно более удачно выдать тебя замуж, мне необходимо знать, сохранила ли ты свою девственность.
Энн почувствовала, как краска гнева неудержимо заливает ей щеки. Фрэнсис оказался прав: отец действительно собирается продать ее тому, кто предложит более высокую цену.
– А если нет, это разрушило бы ваши планы, отец? – воскликнула она, позабыв об осторожности. – Скажите мне, насколько уменьшилась бы при этом моя ценность? Сколько золота вы могли бы потерять, если бы возвращенный вам товар оказался слегка подпорченным?
Гленкеннон недовольно прищурился и наклонился к ней через стол.
– Ты ведешь себя вызывающе, Энн, – тихо проговорил он. – Мне остается лишь предположить, что ты и в самом деле настолько утомлена, что уже сама не соображаешь, что говоришь. Даже не верится, что ты можешь вести себя так глупо.
При звуках этого вкрадчивого голоса ее кольнула иголочка страха. И в самом деле, с ее стороны было бы глупо бросать ему вызов. Он с легкостью подавит любое сопротивление, какое она смогла бы оказать, да еще и посмеется над ней при этом. Энн стиснула руки на коленях, чтобы Гленкеннон не заметил, как они дрожат. Она ненавидела себя за беспомощность, но сознавала, что бороться с ним бесполезно.
– Вы правы, отец, я так устала, что ничего толком не понимаю, – произнесла она лишенным всякого выражения голосом. – Но вам не о чем беспокоиться: я по-прежнему такая, какой господь меня сотворил. Меня еще не касался мужчина – ни сэр Фрэнсис Маклин, ни кто-либо другой.
Гленкеннон откинулся на спинку кресла, легкая улыбка заиграла на его губах.
– Вот и хорошо. Я знал, что ты меня не разочаруешь, Энн. А теперь можешь идти. И постарайся отдохнуть хорошенько: мне не по душе, когда женщины ведут себя вызывающе. Заруби себе на носу: я этого не потерплю!
Она долго стояла неподвижно, глядя на него, как кролик на удава. В воздухе между ними явственно ощущалась угроза. Вырвавшись наконец из-под власти его леденящего взгляда, Энн быстро кивнула, выскользнула за дверь и побежала по гулкому коридору, словно за ней гнались все демоны ада.
13
Фрэнсис отбросил со лба взмокшую прядь волос и обвел взглядом своих людей, устало растянувшихся на траве в тени на лесной опушке. Все утро прошло в изнурительной боевой подготовке. Сбросив кожаную куртку, Фрэнсис стащил через голову рубашку; прохладный ветер сразу же осушил пот, выступивший на его разгоряченной коже.
Совершенно выбившийся из сил Уильям Камерон лег рядом с ним, утомленно закрыв глаза. Фрэнсис улыбнулся, глядя на мальчика. В это утро он заставил Уилла выложиться без остатка, но остался доволен тем, что увидел. Парень проявил стойкость и не выпустил меч, даже когда рука у него начала дрожать от усталости.
– Не раскисай, малыш, мы же только что начали! – усмехнулся Фрэнсис.
Уилл удивленно открыл глаза и тотчас же с облегчением закрыл их вновь, увидев, что дядя подшучивает над ним.
– Я так устал, сэр, что мне кажется, будто я уже умер и попал в рай. Я бы не смог поднять меч, даже если бы сам Гленкеннон пожаловал к нам сюда.
– Ты отлично справился, малыш, – ободрил его Фрэнсис. – Вот только мне не нравится, как твоя лошадь шарахается от лязга стали. Если Джейми согласится, я сам подберу подходящего скакуна для тебя. В бою добрый конь часто решает исход дела.
– Я не прочь, – с улыбкой согласился Уилл. – Найдите мне коня, похожего на того черного зверюгу, на котором вы ездите, дядя Фрэнсис… А потом научите, как удержаться в седле.
Фрэнсис покачал головой:
– Боюсь, что равного Люциферу не найти, мальчик мой, но я постараюсь что-нибудь придумать.
– Приближаются всадники! – раздался крик из рядов оцепления и сразу положил конец ленивым разговорам. Люди Фрэнсиса вскочили на ноги, рука каждого инстинктивно потянулась к оружию. Но через минуту Фрэнсис успокоился и опять привалился к толстому дубовому стволу: его острый глаз разглядел в подъезжающей группе яркое пятно дамской амазонки.
Элизабет Макинтайр всегда выглядела великолепно, но сейчас, когда она властной рукой остановила на всем скаку свою резвую золотистую кобылу, от нее просто невозможно было отвести глаз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101