Они добрались наконец до обиталища Роберта в Лейворсе. Джоселин, подобно вспугнутой птице, соскочила с коня и, минуя пролеты лестницы, устремилась в хозяйскую спальню.
Слуги в замке еще не проснулись. Они лежали вповалку в холле у центрального, еле теплящегося очага. А кто-то заснул прямо за столом возле кружки недопитого эля, и куски хлеба, такого драгоценного, валялись прямо на грязной скатерти.
Джоселин узнала среди пьяниц некоторых людей из Белавура.
— Где милорд? Ей не ответили.
Один, правда, очнулся и пробормотал:
— Леди… ради Христа, вам незачем здесь появляться. — И тут же уронил голову на стол.
Джоселин промчалась молнией по винтовой лестнице и распахнула дверь спальни.
— Роберт! Где Роберт?
Шорох одежд в темноте, шлепанье босых ног по полу насторожили ее. Она знала, что спальня сообщается дверью с соседними покоями. «О Боже, какой стыд! Нормандский Лев убегает от меня, как жалкий зайчишка!»
Как слепая, она пробралась в глубь неосвещенной спальни к кровати, вытянула вперед руку и наткнулась на мягкое женское тело.
Злобным рывком Джоселин сдернула занавеску с окошка. Слабый рассветный луч упал на бледное пухлое личико блондинки, закрывавшейся от Джоселин пуховой периной, как щитом. Голубоглазая светловолосая дурочка — бесполезно ее спрашивать, что она здесь делает.
Постель рядом с девчонкой хранила еще следы пребывания рядом с ней тяжелого тела мужчины.
— Как ты посмела? — тут Джоселин задохнулась.
Девица натянула перину до подбородка. Джоселин огляделась и тут же заметила брошенный небрежно на стул оружейный пояс Роберта, недавно подаренный ею супругу. Она выхватила кинжал из ножен и повертела стальным острым концом перед глазами девицы.
— Говори! Или я выколю тебе глаза! Как ты здесь оказалась?
— Хозяин позвал меня… Смилуйтесь, миледи. Разве я могла отказаться?
За дверью прозвучал вежливый, но настойчивый голос Аймера Брайвела:
— Не убивайте ее, миледи. Я надеюсь, что вы на это не способны.
— Я сделаю с ней все, что захочу, — отозвалась Джоселин, чувствуя в себе ту самую необузданную ярость, которая так часто овладевала ее супругом.
— Поймите, мадам, мы явились так неожиданно… А это всегда приводит к плохим последствиям.
— Убирайтесь, Аймер. Я сама решу, как расправиться с нею. Распорядитесь вновь седлать коней.
— Будьте благоразумны, мадам.
Джоселин показалось, что Аймер покинул свой унизительный пост у двери.
— Зачем мне убивать тебя, дурочка, или ослеплять тебя? Как твое имя?
Девчонка, казалось, от страха забыла его. Ей понадобилось время, чтобы вспомнить.
— Эдит.
— Эдит, а куда ты спрятала моего мужа? У себя между ног?
— Он, наверное, в соседнем покое.
— Ты с ним ложилась в постель и прежде?
— Нет, госпожа, только впервые. Он быстро меня покинул… я еще спала.
— Ты, наверное, давно положила на него глаз?
— Клянусь, нет. Смилуйтесь, госпожа… Джоселин откинула перину и осмотрела девичье тело, которым только что наслаждался ее муж. У девчонки не было никаких достоинств, которыми не обладала бы она сама, только светлые волосы, как у Аделизы. Кинжал еще был в ее руке. Джоселин собрала в горсти пряди золотых волос хныкающей девчонки и острым лезвием срезала их. Этим богатством она засыпала всю постель. Он, Роберт, прячущийся в соседнем покое, ее лживый муж, не вступился за свою любовницу. Что ж, поделом ему и ей!
Джоселин глядела на несчастное существо, в страхе скорчившееся перед нею. Она только что отняла у девушки частицу ее красоты, унизила ее, а на самом деле разделила с ней свое унижение. Стыд за свое поведение обжег ее. Никогда раньше она не пользовалась властью, данной ей происхождением, не обижала тех, кто стоит ниже ее и не смеет ответить на оскорбление. Разве могла девушка что-либо возразить, если Роберт возжелал ее?
Джоселин сняла с пальца драгоценный перстень, недавно подаренный ей мужем. Это было первое настоящее украшение из тех, чем женщины гордятся и передают по наследству дочерям.
Она бросила перстень на смятые простыни.
— Это тебе в возмещение убытков за твои срезанные волосы.
Девушка тронула пальчиками перстень, потом поднесла его к глазам, которые в изумлении расширились так, что стали похожи на два голубых блюдца.
— Это мне? Я могу его взять?
— Да.
Джоселин поспешила к двери, чтобы не видеть больше девчонку, но на лестнице и в холле ее уже встречала толпа. Пробудившиеся слуги таращили на нее глаза, а Аймер доложил:
— Милорда нет в доме. Он только что ускакал с Джеффри.
Джоселин нашарила рукой спрятанное под одеждой от непогоды письмо короля Стефана.
— Найди милорда и вручи это ему. Оставляю тебе половину свиты. Я же возвращаюсь в Белавур. У меня много забот — надо готовиться к войне!
— Я не отпущу вас с такой маленькой охраной. Милорд снесет мне голову, если что-то случится с вами по дороге. Любой из рыцарей сможет доставить послание, я же обязан сопровождать вас.
Джоселин бросила на него такой взгляд, что тот сразу все понял. Нельзя давать Роберту ни малейшего повода для нелепой ревности. Он, Роберт де Ленгли, кругом виноват, но жена — чиста перед ним.
— Вы отдадите ему письмо лично в руки, Аймер! Ищите его или ждите здесь сколько угодно долго, пока он соизволит быть в бегах.
Она вышла во двор, благодарная Господу, что он наслал на землю Англии такую бурю. Вьюга охладила ее пылающие щеки, загасила пламень в глазах. Слезы смешались с тающим снегом на ресницах. Никто не увидит, что она плачет.
Грум держал под уздцы ее коня, Аймер подставил ей стремя.
— Может быть, вы задержитесь хоть ненадолго, миледи? Хозяин вот-вот вернется.
— Нет! — Ей было тяжело находиться среди людей, чувствовать, как их любопытствующие взгляды обшаривают ее. Лучше остаться наедине с вьюгой.
— Миледи, что передать от вас Роберту, кроме королевского послания?
— Ничего!
С опущенной головой Джоселин подъехала к стенам Белавура. Ночная скачка по морозу не остудила ее ярости. Она упорно отгоняла мысли о том, что милорд имеет право заводить столько любовниц в своих поместьях, сколько захочет.
Солнце, растопившее снега и согревавшее ее продрогшую свиту, не радовало ее.
— Миледи! Какой-то незнакомец встречает нас у моста, — предупредил ее оруженосец. — Прикажете отступить?
— Куда? Зачем? — спросила она рассеянно.
И пары минут не прошло, как их маленькую кавалькаду окружили солдаты с суровыми, незнакомыми ей лицами.
Но начальника их она узнала — вернее, коня, на котором он обычно выезжал.
— Нам нечего бояться, — обратилась она к своей свите. — Это мой брат Брайан.
22
— Что я могу ей сказать? А что может сказать мужчина, если он кругом не прав?
Роберт произнес это вслух, не заботясь о том, что его слышит едущий рядом Джеффри.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
Слуги в замке еще не проснулись. Они лежали вповалку в холле у центрального, еле теплящегося очага. А кто-то заснул прямо за столом возле кружки недопитого эля, и куски хлеба, такого драгоценного, валялись прямо на грязной скатерти.
Джоселин узнала среди пьяниц некоторых людей из Белавура.
— Где милорд? Ей не ответили.
Один, правда, очнулся и пробормотал:
— Леди… ради Христа, вам незачем здесь появляться. — И тут же уронил голову на стол.
Джоселин промчалась молнией по винтовой лестнице и распахнула дверь спальни.
— Роберт! Где Роберт?
Шорох одежд в темноте, шлепанье босых ног по полу насторожили ее. Она знала, что спальня сообщается дверью с соседними покоями. «О Боже, какой стыд! Нормандский Лев убегает от меня, как жалкий зайчишка!»
Как слепая, она пробралась в глубь неосвещенной спальни к кровати, вытянула вперед руку и наткнулась на мягкое женское тело.
Злобным рывком Джоселин сдернула занавеску с окошка. Слабый рассветный луч упал на бледное пухлое личико блондинки, закрывавшейся от Джоселин пуховой периной, как щитом. Голубоглазая светловолосая дурочка — бесполезно ее спрашивать, что она здесь делает.
Постель рядом с девчонкой хранила еще следы пребывания рядом с ней тяжелого тела мужчины.
— Как ты посмела? — тут Джоселин задохнулась.
Девица натянула перину до подбородка. Джоселин огляделась и тут же заметила брошенный небрежно на стул оружейный пояс Роберта, недавно подаренный ею супругу. Она выхватила кинжал из ножен и повертела стальным острым концом перед глазами девицы.
— Говори! Или я выколю тебе глаза! Как ты здесь оказалась?
— Хозяин позвал меня… Смилуйтесь, миледи. Разве я могла отказаться?
За дверью прозвучал вежливый, но настойчивый голос Аймера Брайвела:
— Не убивайте ее, миледи. Я надеюсь, что вы на это не способны.
— Я сделаю с ней все, что захочу, — отозвалась Джоселин, чувствуя в себе ту самую необузданную ярость, которая так часто овладевала ее супругом.
— Поймите, мадам, мы явились так неожиданно… А это всегда приводит к плохим последствиям.
— Убирайтесь, Аймер. Я сама решу, как расправиться с нею. Распорядитесь вновь седлать коней.
— Будьте благоразумны, мадам.
Джоселин показалось, что Аймер покинул свой унизительный пост у двери.
— Зачем мне убивать тебя, дурочка, или ослеплять тебя? Как твое имя?
Девчонка, казалось, от страха забыла его. Ей понадобилось время, чтобы вспомнить.
— Эдит.
— Эдит, а куда ты спрятала моего мужа? У себя между ног?
— Он, наверное, в соседнем покое.
— Ты с ним ложилась в постель и прежде?
— Нет, госпожа, только впервые. Он быстро меня покинул… я еще спала.
— Ты, наверное, давно положила на него глаз?
— Клянусь, нет. Смилуйтесь, госпожа… Джоселин откинула перину и осмотрела девичье тело, которым только что наслаждался ее муж. У девчонки не было никаких достоинств, которыми не обладала бы она сама, только светлые волосы, как у Аделизы. Кинжал еще был в ее руке. Джоселин собрала в горсти пряди золотых волос хныкающей девчонки и острым лезвием срезала их. Этим богатством она засыпала всю постель. Он, Роберт, прячущийся в соседнем покое, ее лживый муж, не вступился за свою любовницу. Что ж, поделом ему и ей!
Джоселин глядела на несчастное существо, в страхе скорчившееся перед нею. Она только что отняла у девушки частицу ее красоты, унизила ее, а на самом деле разделила с ней свое унижение. Стыд за свое поведение обжег ее. Никогда раньше она не пользовалась властью, данной ей происхождением, не обижала тех, кто стоит ниже ее и не смеет ответить на оскорбление. Разве могла девушка что-либо возразить, если Роберт возжелал ее?
Джоселин сняла с пальца драгоценный перстень, недавно подаренный ей мужем. Это было первое настоящее украшение из тех, чем женщины гордятся и передают по наследству дочерям.
Она бросила перстень на смятые простыни.
— Это тебе в возмещение убытков за твои срезанные волосы.
Девушка тронула пальчиками перстень, потом поднесла его к глазам, которые в изумлении расширились так, что стали похожи на два голубых блюдца.
— Это мне? Я могу его взять?
— Да.
Джоселин поспешила к двери, чтобы не видеть больше девчонку, но на лестнице и в холле ее уже встречала толпа. Пробудившиеся слуги таращили на нее глаза, а Аймер доложил:
— Милорда нет в доме. Он только что ускакал с Джеффри.
Джоселин нашарила рукой спрятанное под одеждой от непогоды письмо короля Стефана.
— Найди милорда и вручи это ему. Оставляю тебе половину свиты. Я же возвращаюсь в Белавур. У меня много забот — надо готовиться к войне!
— Я не отпущу вас с такой маленькой охраной. Милорд снесет мне голову, если что-то случится с вами по дороге. Любой из рыцарей сможет доставить послание, я же обязан сопровождать вас.
Джоселин бросила на него такой взгляд, что тот сразу все понял. Нельзя давать Роберту ни малейшего повода для нелепой ревности. Он, Роберт де Ленгли, кругом виноват, но жена — чиста перед ним.
— Вы отдадите ему письмо лично в руки, Аймер! Ищите его или ждите здесь сколько угодно долго, пока он соизволит быть в бегах.
Она вышла во двор, благодарная Господу, что он наслал на землю Англии такую бурю. Вьюга охладила ее пылающие щеки, загасила пламень в глазах. Слезы смешались с тающим снегом на ресницах. Никто не увидит, что она плачет.
Грум держал под уздцы ее коня, Аймер подставил ей стремя.
— Может быть, вы задержитесь хоть ненадолго, миледи? Хозяин вот-вот вернется.
— Нет! — Ей было тяжело находиться среди людей, чувствовать, как их любопытствующие взгляды обшаривают ее. Лучше остаться наедине с вьюгой.
— Миледи, что передать от вас Роберту, кроме королевского послания?
— Ничего!
С опущенной головой Джоселин подъехала к стенам Белавура. Ночная скачка по морозу не остудила ее ярости. Она упорно отгоняла мысли о том, что милорд имеет право заводить столько любовниц в своих поместьях, сколько захочет.
Солнце, растопившее снега и согревавшее ее продрогшую свиту, не радовало ее.
— Миледи! Какой-то незнакомец встречает нас у моста, — предупредил ее оруженосец. — Прикажете отступить?
— Куда? Зачем? — спросила она рассеянно.
И пары минут не прошло, как их маленькую кавалькаду окружили солдаты с суровыми, незнакомыми ей лицами.
Но начальника их она узнала — вернее, коня, на котором он обычно выезжал.
— Нам нечего бояться, — обратилась она к своей свите. — Это мой брат Брайан.
22
— Что я могу ей сказать? А что может сказать мужчина, если он кругом не прав?
Роберт произнес это вслух, не заботясь о том, что его слышит едущий рядом Джеффри.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104