Я с ними просто молодею. Хорошо отдохни со своей невестой.
— Ладно.
— И, Клэр, — добавил Уэсли, — если он будет плохо себя вести, засунь ему в ботинок рыбу. Мужу надо время от времени напоминать, какая у него славная жена.
Тому для этого не нужна была рыбка в башмаке. Он знал, каким сокровищем обладал, и, вспомнив былую галантность, придержал для нее дверцу автомобиля.
— Ух ты! — Клэр проскользнула в машину. — Мне наше путешествие уже нравится.
Том захлопнул дверцу, сел за руль, и они тронулись в путь, помахав детям на прощание. Клэр откинулась на сиденье и, запрокинув голову, сказала:
— Просто не верится, что мы на самом деле едем! — Она импульсивно обняла мужа за шею и чмокнула в щеку. — Я так давно об этом мечтала. Нам будет так хорошо. — Клэр пальцем провела по шее Тома, скользнув в открытый ворот его рубашки, потом улыбнулась сама себе и снова откинулась на спинку сиденья.
Они добрались до портового города перед закатом и без труда нашли гостиницу с поэтическим названием «Обитель». Она была расположена на севере от центра на Лондонской дороге — обсаженном деревьями шоссе, где в начале века — золотые годы для Дулута — появились самые стильные особняки того времени. Дом, в двадцать пять комнат, когда-то принадлежавший богатому владельцу железных рудников, находился на высоком мысу, который вклинивался в озеро Верхнее. Гостиница была окружена деревьями и лужайками, и от дороги ее отделяли густые посадки и пруд со стайкой ручных уток. Когда Том и Клэр вылезали из машины, утки окружили их, потряхивая хвостиками и крыльями и прося подачки.
В доме гостей проводили в огромную комнату с окнами на юг. Сами окна были широченными, и стекла покоились в массивных медных рамах, в ванную надо было спускаться по ступенькам, а антикварная кровать оказалась такой высокой, что навряд ли разместилась бы под потолком какого-нибудь современного дома. Вид из окон потрясал. На восток раскинулись шесть акров изумрудно-зеленых полей, упирающихся в высокие скалы, окаймляющие озеро. На горизонте тонкие струйки дыма поднимались от прибывающих танкеров и уходящих сухогрузов с зерном. Границы владения обозначались очень старыми соснами, а направо раскинулся сад, насчитывающий шестьдесят лет и террасами спускающийся к фруктовым посадкам, а далее к каменной стене прилепилась лестница с перилами, ведущая на берег озера.
Когда владелец гостиницы закрыл дверь их комнаты, Клэр подошла к окну, открыла его и восхищенно выдохнула:
— Вот это да.
Легкий ветерок принес запах сосновой смолы и жимолости, цветущей на террасе внизу. Ощущая ладонями прохладу медных рам, Клэр выглянула в окно, всеми органами чувств впитывая безмятежность окружающей красоты.
— Вот это да, — снова повторила она, когда Том кинул ключи от автомобиля на резной комод с мраморной крышкой.
Гарднер подошел к жене и обнял ее за плечи. «Расскажи ей, — потребовал внутренний голос. — Расскажи ей все и покончи с этим, чтобы оставшееся время провести здесь с ней счастливо». Но если он расскажет ей, то это почти волшебное совершенство нарушится. Она так счастлива, что он не может поступить с ней жестоко. И с собой тоже.
— Откупорить вино? — спросил он, надеясь, что с вином все станет проще.
— Мм… да. Вина, дай мне вина, — мечтательно проговорила Клэр, плотно обхватывая себя руками и прижимаясь к его груди.
В течение восемнадцати лет она была его единственной любовницей, удивительно, что она до сих пор его возбуждала, но и сейчас желание накрыло их, словно огромной волной, и понесло сквозь поцелуи, налитое и выпитое вино, — к тому моменту, когда они разделись и легли в постель. После их приезда прошло всего несколько минут. А потом сила ощущений ошеломила обоих и стерла из памяти Тома решимость раскрыть секрет. Когда все закончилось, Клэр спросила:
— Ты думал когда-нибудь, что так будет спустя столько лет?
— Нет, — прошептал он едва слышно, — никогда не думал.
— Я люблю тебя.
— Я тебя тоже люблю.
Она прикоснулась к его лицу.
— Ты такой хмурый, Том… Что случилось? Я все время думаю, что что-то не так. Ты весь в своих мыслях.
Он улыбнулся жене и, взяв ее руку, поцеловал в ладонь, затем поднялся с кровати и через минуту снова вернулся с наполненными вином бокалами. Взбив подушки, сел рядом с Клэр.
— За тебя и меня, — произнес Том, — и за наступающий удачный школьный год.
Они выпили, потом он примостил свой бокал на колене и посмотрел в окно у подножия кровати, прогоняя в голове различные варианты объяснения по поводу Моники и Кента Аренс, боясь предстоящего разговора и понимая, что он должен произойти.
Клэр придвинулась ближе и провела донышком бокала по его груди.
— Знаешь, что больше всего подойдет для ужина? Что-нибудь из китайской кухни. Линда Уонамейкер говорила, что обедала в ресторане под названием «Китайский фонарик» и там здорово готовят омаров, просто пальчики оближешь. Как ты смотришь на омаров? — Когда ответа не последовало, она позвала: — Том? — Потом отклонилась назад со словами: — Том, ты меня слышишь?
Он откашлялся и выпрямился на кровати:
— Прости, дорогая.
— Я спрашивала, как ты насчет ужина в китайском ресторанчике.
— Китайском… да, конечно.
— Китайский фонарик — это звучит?
— Великолепно! — с напускным оживлением проговорил он. — Просто великолепно.
Но ее он не обманул. Муж был чем-то обеспокоен, и Клэр не знала, стоит ли требовать объяснений или оставить все как есть. Некоторое время они сидели, прижавшись друг к другу и ее голова покоилась на его груди, наконец он сказал:
— Клэр…
Тут раздался стук в дверь.
— Вечерний чай, — послышался чей-то голос, — оставлю поднос здесь.
Том вскочил с кровати и потянулся за халатом, и то, что он мог бы сказать, было отложено до другого раза.
Они отправились в «Китайский фонарик» и съели экзотический ужин, поданный колоссальными порциями. Потом они прочитали свои билетики с предсказаниями, полагавшиеся в дополнение к ужину. Гарднер почти ожидал, что его жена сейчас прочтет: «Скоро ваш муж раскроет вам секрет, который причинит вам боль». Но в эту ночь он ничего ей не рассказал. Он лежал с открытыми глазами, и тайна жгла его, испепеляя всю ту радость, которую он мог бы сейчас испытывать, сбежав с Клэр от всех проблем. Страх оказался для него новым ощущением. Не считая опасности дорожных происшествий или того времени, когда дети, еще маленькие, ушибались, в жизни бояться Тому было нечего. Нерешительность, желание потянуть время также являлись не свойственными ему качествами. Он, как человек, занимавший пост директора школы, каждый день был вынужден принимать решения, что он и делал, стараясь поступать всегда мудро и не терять уверенности в себе. И то, что сейчас он обнаружил в себе трусость и медлительность, эти новые стороны в характере Тома Гарднера, совсем ему не нравилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
— Ладно.
— И, Клэр, — добавил Уэсли, — если он будет плохо себя вести, засунь ему в ботинок рыбу. Мужу надо время от времени напоминать, какая у него славная жена.
Тому для этого не нужна была рыбка в башмаке. Он знал, каким сокровищем обладал, и, вспомнив былую галантность, придержал для нее дверцу автомобиля.
— Ух ты! — Клэр проскользнула в машину. — Мне наше путешествие уже нравится.
Том захлопнул дверцу, сел за руль, и они тронулись в путь, помахав детям на прощание. Клэр откинулась на сиденье и, запрокинув голову, сказала:
— Просто не верится, что мы на самом деле едем! — Она импульсивно обняла мужа за шею и чмокнула в щеку. — Я так давно об этом мечтала. Нам будет так хорошо. — Клэр пальцем провела по шее Тома, скользнув в открытый ворот его рубашки, потом улыбнулась сама себе и снова откинулась на спинку сиденья.
Они добрались до портового города перед закатом и без труда нашли гостиницу с поэтическим названием «Обитель». Она была расположена на севере от центра на Лондонской дороге — обсаженном деревьями шоссе, где в начале века — золотые годы для Дулута — появились самые стильные особняки того времени. Дом, в двадцать пять комнат, когда-то принадлежавший богатому владельцу железных рудников, находился на высоком мысу, который вклинивался в озеро Верхнее. Гостиница была окружена деревьями и лужайками, и от дороги ее отделяли густые посадки и пруд со стайкой ручных уток. Когда Том и Клэр вылезали из машины, утки окружили их, потряхивая хвостиками и крыльями и прося подачки.
В доме гостей проводили в огромную комнату с окнами на юг. Сами окна были широченными, и стекла покоились в массивных медных рамах, в ванную надо было спускаться по ступенькам, а антикварная кровать оказалась такой высокой, что навряд ли разместилась бы под потолком какого-нибудь современного дома. Вид из окон потрясал. На восток раскинулись шесть акров изумрудно-зеленых полей, упирающихся в высокие скалы, окаймляющие озеро. На горизонте тонкие струйки дыма поднимались от прибывающих танкеров и уходящих сухогрузов с зерном. Границы владения обозначались очень старыми соснами, а направо раскинулся сад, насчитывающий шестьдесят лет и террасами спускающийся к фруктовым посадкам, а далее к каменной стене прилепилась лестница с перилами, ведущая на берег озера.
Когда владелец гостиницы закрыл дверь их комнаты, Клэр подошла к окну, открыла его и восхищенно выдохнула:
— Вот это да.
Легкий ветерок принес запах сосновой смолы и жимолости, цветущей на террасе внизу. Ощущая ладонями прохладу медных рам, Клэр выглянула в окно, всеми органами чувств впитывая безмятежность окружающей красоты.
— Вот это да, — снова повторила она, когда Том кинул ключи от автомобиля на резной комод с мраморной крышкой.
Гарднер подошел к жене и обнял ее за плечи. «Расскажи ей, — потребовал внутренний голос. — Расскажи ей все и покончи с этим, чтобы оставшееся время провести здесь с ней счастливо». Но если он расскажет ей, то это почти волшебное совершенство нарушится. Она так счастлива, что он не может поступить с ней жестоко. И с собой тоже.
— Откупорить вино? — спросил он, надеясь, что с вином все станет проще.
— Мм… да. Вина, дай мне вина, — мечтательно проговорила Клэр, плотно обхватывая себя руками и прижимаясь к его груди.
В течение восемнадцати лет она была его единственной любовницей, удивительно, что она до сих пор его возбуждала, но и сейчас желание накрыло их, словно огромной волной, и понесло сквозь поцелуи, налитое и выпитое вино, — к тому моменту, когда они разделись и легли в постель. После их приезда прошло всего несколько минут. А потом сила ощущений ошеломила обоих и стерла из памяти Тома решимость раскрыть секрет. Когда все закончилось, Клэр спросила:
— Ты думал когда-нибудь, что так будет спустя столько лет?
— Нет, — прошептал он едва слышно, — никогда не думал.
— Я люблю тебя.
— Я тебя тоже люблю.
Она прикоснулась к его лицу.
— Ты такой хмурый, Том… Что случилось? Я все время думаю, что что-то не так. Ты весь в своих мыслях.
Он улыбнулся жене и, взяв ее руку, поцеловал в ладонь, затем поднялся с кровати и через минуту снова вернулся с наполненными вином бокалами. Взбив подушки, сел рядом с Клэр.
— За тебя и меня, — произнес Том, — и за наступающий удачный школьный год.
Они выпили, потом он примостил свой бокал на колене и посмотрел в окно у подножия кровати, прогоняя в голове различные варианты объяснения по поводу Моники и Кента Аренс, боясь предстоящего разговора и понимая, что он должен произойти.
Клэр придвинулась ближе и провела донышком бокала по его груди.
— Знаешь, что больше всего подойдет для ужина? Что-нибудь из китайской кухни. Линда Уонамейкер говорила, что обедала в ресторане под названием «Китайский фонарик» и там здорово готовят омаров, просто пальчики оближешь. Как ты смотришь на омаров? — Когда ответа не последовало, она позвала: — Том? — Потом отклонилась назад со словами: — Том, ты меня слышишь?
Он откашлялся и выпрямился на кровати:
— Прости, дорогая.
— Я спрашивала, как ты насчет ужина в китайском ресторанчике.
— Китайском… да, конечно.
— Китайский фонарик — это звучит?
— Великолепно! — с напускным оживлением проговорил он. — Просто великолепно.
Но ее он не обманул. Муж был чем-то обеспокоен, и Клэр не знала, стоит ли требовать объяснений или оставить все как есть. Некоторое время они сидели, прижавшись друг к другу и ее голова покоилась на его груди, наконец он сказал:
— Клэр…
Тут раздался стук в дверь.
— Вечерний чай, — послышался чей-то голос, — оставлю поднос здесь.
Том вскочил с кровати и потянулся за халатом, и то, что он мог бы сказать, было отложено до другого раза.
Они отправились в «Китайский фонарик» и съели экзотический ужин, поданный колоссальными порциями. Потом они прочитали свои билетики с предсказаниями, полагавшиеся в дополнение к ужину. Гарднер почти ожидал, что его жена сейчас прочтет: «Скоро ваш муж раскроет вам секрет, который причинит вам боль». Но в эту ночь он ничего ей не рассказал. Он лежал с открытыми глазами, и тайна жгла его, испепеляя всю ту радость, которую он мог бы сейчас испытывать, сбежав с Клэр от всех проблем. Страх оказался для него новым ощущением. Не считая опасности дорожных происшествий или того времени, когда дети, еще маленькие, ушибались, в жизни бояться Тому было нечего. Нерешительность, желание потянуть время также являлись не свойственными ему качествами. Он, как человек, занимавший пост директора школы, каждый день был вынужден принимать решения, что он и делал, стараясь поступать всегда мудро и не терять уверенности в себе. И то, что сейчас он обнаружил в себе трусость и медлительность, эти новые стороны в характере Тома Гарднера, совсем ему не нравилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92