Она устало подошла к двери и внимательно прислушалась.
Дура несчастная! Она уже опять жаждала видеть его, обнимать, предаваться запретной любви, пока не пришло время предстать перед его невестой, притворяясь всего лишь послушной и преданной прислугой.
Ее рука сама потянулась к ключу и повернула его. Подождав, пока щелкнет замок, Мария распахнула дверь и с бьющимся сердцем вышла в коридор.
* * *
Его руки легко порхали по клавишам, наполняя предрассветные часы мощным крещендо стройных звуков, отражавшихся от стен и заставлявших дрожать хрустальные подвески люстр. Пальцы Салтердона ласкали инструмент, как несколько часов назад они ласкали тело Марии. Он тяжело дышал. Магия звука была такой же соблазнительной, как дыхание девушки.
Господи, как больно: ноги, спина. Но отчаяние было сильнее боли. Понимала ли она, что делает? Мария. Этот манящий голос вырвал его из безопасного и спокойного сна. Эти глаза смеялись над его сопротивлением. Мария. Ее наивность и невинность всколыхнули в нем чувства, которые, как ему казалось, навсегда ушли.
Почувствовав движение за спиной, он обернулся.
Она стояла в дверях, завернутая в его плащ. Пряди пепельных волос спадали ей на лицо. Его руки замерли, и комната погрузилась в тишину.
Неслышно ступая босыми ногами, Мария нерешительно пересекла комнату. Ее голубые глаза казались огромными, влажные алые губы были чуть-чуть приоткрыты. Плащ распахнулся, соскользнул с белых плеч девушки и упал к ее ногам.
Когда ее гибкое теплое тело приблизилось к нему, он потянулся к ней, с жаром обнял и крепко прижал к себе. Он чувствовал, как она дрожит. К ее обнаженной спине и ягодицам прилипли кусочки бурой травы и листьев с поляны, на которой он занимался с ней любовью.
Одним быстрым и ловким движением он приподнял ее и посадил на инструмент, отчего комната наполнилась резкими диссонирующими звуками. Он обхватил ладонями ее груди, приподнял их, сжал, сначала грубо, а затем нежно, и прикоснулся губами к каждой, как будто делал несколько маленьких глотков. Мария всхлипнула, и по ее телу пробежала дрожь. Соски ее моментально отвердели. Затем его пальцы скользнули к треугольнику светлых волос внизу ее живота. Бедра девушки раздвинулись и приподнялись навстречу ему. Она тихонько застонала, и в этом звуке слышались беспомощность и желание.
– Мои брюки, – прошептал он. – Расстегни их.
Она принялась яростно дергать застежки, пока не освободила его возбужденную плоть – твердую и пульсирующую дугу, вид которой вызвал у нее болезненные воспоминания о том, как он овладел ею в прошлый раз: ощущение его плоти, заполняющей ее девственное лоно и поднимающей волну наслаждения, которая заставляла ее впиваться ногтями в его спину и громко вскрикивать в ночи.
Сгорая от нетерпения, он овладел ею. Мария всхлипнула и обвила ногами его бедра. Раскинув руки, она упала спиной на крышку рояля, как жертва на алтарь. Листки с нотами посыпались на пол. Волосы девушки блестящей серебристой паутиной рассыпались по черному отполированному дереву.
– О Боже, Боже, – хрипло шептал он. – Сколько дней я объяснялся тебе в любви с помощью этого инструмента! Я ласкал тебя, обнимал, целовал, овладевал тобой, думая, что никогда не смогу сделать этого по-настоящему. Тогда мне было достаточно музыки, но не теперь. Ты вытеснила музыку, которая сводила меня с ума. Это все ты, с серебристыми, как у ангела, волосами и бездонными глазами. Проклятье, ты заставила меня очнуться от забытья, вернула к этой жизни, полной ненавистных обязательств. Ты вылечила меня. Ты обрекла меня на вечные муки. Ты открыла мне, как сильно, оказывается, я способен любить женщину, а я не могу обладать тобой.
Он овладевал ею еще и еще раз, пока наконец по его телу не пробежала дрожь, и они, тяжело дыша, застыли неподвижно на гладкой крышке рояля.
Наконец он оторвался от нее, поцеловал в губы и застегнул брюки. Салтердон подобрал лежащий на полу плащ, завернул в него девушку и крепко прижал к груди, чувствуя, как бьется ее сердце.
– Я люблю тебя, – прошептала она, прижимаясь к нему и просовывая руки ему под рубашку.
Он закрыл глаза и еще сильнее обнял ее.
– Ну, ну, – раздался вдруг знакомый голос. Трей повернулся и встретился глазами с братом.
– Вероятно, моя интуиция заснула, ваша светлость. Я предположить не мог, что вы в состоянии ходить… или заниматься любовью с невинной девушкой прямо на крышке рояля. Знаешь, Трей, ты никогда не умел держать себя в руках, но это уж слишком даже для тебя.
– И это говорит человек, который соблазнил женщину, на которой я собирался жениться.
– Глупости. Мы оба знаем, что в твои планы не входил брак с Миракль. Ты остановил свой выбор на Лауре Дансуорт. Скажи, какого дьявола ты пристаешь к мисс Эштон, когда всего в нескольких шагах отсюда находится твоя невеста? И зачем я должен исполнять эту жалкую роль, находясь в полной уверенности, что твой отказ от свидания с леди Лаурой вызван неспособностью ходить?
– Я не люблю ее.
– Ну и что? – сухо рассмеялся Бейсинсток. – Ты никого никогда не любил, Трей. Только власть и общественное положение. Сначала ты выбрал Лауру Дансуорт, а теперь вдруг заявляешь, что не любишь ее.
– Да, – тихим усталым голосом ответил Салтердон. – Я не люблю ее, Клей.
Бейсинсток некоторое время молчал, переводя взгляд с брата на бледную дрожащую Марию, которая, отвернув лицо, пряталась за спину герцога.
Затем Бейсинсток прикрыл глаза и провел рукой по длинным темным волосам.
– Господи, – пробормотал он. – Что за идиотизм!
* * *
Лаура Дансуорт выглядела бледной и расстроенной. Тонкими пальцами она нервно сжимала носовой платок и время от времени подносила его к своему изящному, немного вздернутому носику, как будто нюхала флакон с ароматической солью. Каждые несколько минут она на короткое время поднимала глаза на человека, которого считала своим женихом. Бейсинсток смотрел сквозь нее. Губы его были крепко сжаты, горящие яростью глаза напоминали глаза брата. Ему хотелось находиться здесь не больше Марии. Но она должна была выполнять свои обязанности. Ее наняли в качестве сиделки для герцога Салтердона, а человек, сидящий в данную минуту в инвалидном кресле брата, играл роль Салтердона. Мария не знала, как долго еще сможет выдержать этот бесстыдный обман.
Мария со стороны наблюдала за беседой лорда Дансуорта, его дочери и герцогини. Она застыла на стуле в противоположном углу комнаты, ощущая себя соучастницей ужасного преступления. Ей хотелось вскочить и крикнуть леди Лауре и ее отцу, что герцогиня Салтердон лжет. Что она просто хочет выиграть время. Что она манипулирует ими и не остановится перед тем, чтобы разрушить их жизни в надежде спасти свой проклятый аристократический род.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71