Она перебросила обрезанные ветви ежевики через поросшую мхом каменную ограду сада, затем встала и полюбовалась сделанным.
— Розы, — повторила она, рассматривая иллюстрации из книги, которую дал ей Даниэль, — нужно обрезать, оставляя над землей пять почек. Это способствует росту новых здоровых побегов.
Розы она обрезала более нежно и аккуратно, по сравнению с буйными зарослями ежевики, стараясь оставить веточки с бутонами, рассматривая цветки, которым удалось выжить под покровом вьющейся ежевики и других сорняков.
— Слабая и нежная роза нуждается в подкормке, — прочитала она, — под основание растения укладывается коровий навоз или куриный помет, и накрывается соломой.
Она вытерла рукой мокрый лоб.
— Здесь будет замечательно, — устало заметила она. Она начала работать час назад, и хотя было еще утро, она была вся мокрая от пота. Солнце припекало спину, в волосах застряли листья.
Она опустилась на колени, изучая растения со слабыми замученными листьями, высокие стебли которых жадно тянулись к солнцу.
— Delphinium Consolida', — воскликнула она, гордясь собой. Она рассматривала цветочные бутоны растения. Уже сейчас было видно, что цветы будут темно-синего цвета. — Дельфиниум, ты можешь остаться и расти дальше, — сказала она, обращаясь к растению благожелательным тоном. — Розовые розы на фоне темно-синего цвета будут смотреться очень хорошо. Mersi beaucoup. Ну а вы, — она повернула посуровевшее лицо к простому, буйно растущему люпину, — вы должны уйти отсюда. Вас и так полно кругом.
Она начала беспощадно вырывать люпин и бросать его, как и ветки ежевики, через забор.
— Дискриминация простых масс аристократией, — услышала она голос над собой. Она оглянулась и увидела, что над ней стоят Ричард и Гэрет.
— Иди к черту, — вежливым тоном сказала она Ричарду и снова принялась за работу.
Ричард и Гэрет засмеялись.
— Что ты делаешь? — спросил Гэрет, подходя к ней поближе.
Тревожный крик Кристианы остановил его. Он посмотрел туда, куда она указывала своим грязным пальцем. Это был слабый вытянувшийся росток, на который он наступил тяжелым ботинком.
— Fritilla Meleagris, — воскликнула она, — или туманная любовь. Называйте ее как хотите, но не наступайте на нее.
Гэрет посмотрел на слабое, похожее на папоротник растение. Для него это был простой сорняк.
— Как тебе будет угодно, — наконец сказал он, поставленный в тупик внезапным интересом Кристианы к давно заброшенному саду.
Она скрылась за густыми кустами.
— Голубые и розовые кусты могут остаться, — говорила она, — и красные, конечно. Но Сallendula Officinalis не должна расти в этом уголке. Ты слишком яркая, ты раздражаешь глаз. Это все равно, что пользоваться оранжевым веером, надев розовое платье.
— Только богу известно, что еще может случиться, — пробормотал Ричард.
Кристиана поднялась из-за кустов, ветка прицепилась к ее волосам.
— Уходите отсюда, — приказала она, — вы мне мешаете. При этом она рассматривала свой палец, в котором застряла колючка. Чтобы утихла боль, она взяла его в рот.
Гэрет мягко улыбнулся.
— Вот, возьми, — сказал он, протягивая ей через густые кусты пару мягких кожаных перчаток, которые достал из кармана брюк.
Она взяла перчатки, ничего не сказав, ненова исчезла в кустах, как кролик.
— Пойдем, — сказал он Ричарду, — здесь происходит революция, и мне кажется, что аристократы побеждают.
Они направились к ждущим полива полям, оглядываясь на звуки раздающегося победного смеха.
— Delphinium Consolida', — восклицает голос Кристианы. — Разноцветная лилия, вырастает высотой до шестидесяти сантиметров.
К вечеру, наконец, обозначилась покрытая гравием дорожка. Кристиана вырвала весь мох и клевер, покрывавший ее. Ряды лаванды, которые росли вдоль дорожки, выглядели слабыми, вытянувшимися, но они скоро окрепнут, решила Кристиана, потому что теперь сорняки не будут заглушать их.
Сорняки были удалены, и такие цветы, как дельфиниум и мальва были привязаны теперь бечевками к колышкам. Между цветами стала видна плодородная черная земля, и они сразу стали расправляться, довольные, что дожили до дня освобождения.
Теперь это уже был сад, а не джунгли.
По краям клумбы цвели нежные настурции. Они склоняли свои желтые и бордовые головки на фоне нежной зелени. Здесь также росли фиалки королевского пурпурного цвета с ярко-желтой серединкой. Позади них возвышались синие колокольчики, их цветочки были как присборенные юбочки. Ароматные левкои и гвоздики лилового, кремового цвета и цвета темного вина, поднимали круглые пышные головки на нежных тонких стебельках.
Колокольчики нежно-голубого и белого цвета наклонялись над покрытой мхом невысокой каменной оградой. Был здесь и львиный зев, какое смешное название! Оно сразу же запомнилось Кристиане и часто слетало у нее с языка.
Она работала весь день, как настоящая крестьянка, вырывая разросшуюся колючую ежевику, рвала сорняки до тех пор, пока не заболели руки. Она очищала каменистые дорожки от мха и клевера до тех пор, пока не заболела спина.
Несмотря на боль, она чувствовала, что проникла в особый мир, соприкоснувшись с жизнью цветов в саду, и удивлялась их стремлению выжить даже в таких тяжелых условиях. Ее поражала сила изящных голубых незабудок, таких хрупких и все же стремящихся выжить, тянущихся к солнцу.
— Совсем, как я, — подумала Кристиана и вдруг поняла, что ей хочется, чтобы цветы выжили и продолжали цвести. Ей теперь совсем не хотелось доказывать Гэрету и Ричарду и всем остальным, каким полезным и умным человеком она вдруг стала. Просто ей хотелось, чтобы эти прекрасные цветы могли цвести.
К концу дня Кристиана была совсем измучена. Она сидела на прохладной каменистой дорожке, опершись спиной о ствол старого персикового дерева, не в силах пошевелиться.
Плечи ее болели, руки дергало, они распухли. Спина просто раскалывалась. Лицо ее загорело, она чувствовала это без зеркала, оно горело и было покрыто потом и пылью.
Ее розовые и лиловые юбки порвались так, что их уже невозможно было починить. Они были все перепачканы землей и зеленой травой. Кружево на груди и на рукавах платья было порвано клочками. Она вся была потная. Ей хотелось есть, но никакая сила в мире не могла ее заставить подняться.
Кристиана закрыла глаза и представила себе сад, каким он будет через несколько недель. Она попыталась представить себе буйное цветение там, где сейчас еще были вялые, слегка пожелтевшие листья. Но это потребует от нее еще много усилий.
— Ты жива?
Она с усилием открыла глаза и увидела, что над ней стоит Гэрет. Веселая улыбка играла на его лице. Руки его были засунуты в карманы брюк, белая рубашка с длинными рукавами была расстегнута у ворота, открывая сильную мускулистую грудь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
— Розы, — повторила она, рассматривая иллюстрации из книги, которую дал ей Даниэль, — нужно обрезать, оставляя над землей пять почек. Это способствует росту новых здоровых побегов.
Розы она обрезала более нежно и аккуратно, по сравнению с буйными зарослями ежевики, стараясь оставить веточки с бутонами, рассматривая цветки, которым удалось выжить под покровом вьющейся ежевики и других сорняков.
— Слабая и нежная роза нуждается в подкормке, — прочитала она, — под основание растения укладывается коровий навоз или куриный помет, и накрывается соломой.
Она вытерла рукой мокрый лоб.
— Здесь будет замечательно, — устало заметила она. Она начала работать час назад, и хотя было еще утро, она была вся мокрая от пота. Солнце припекало спину, в волосах застряли листья.
Она опустилась на колени, изучая растения со слабыми замученными листьями, высокие стебли которых жадно тянулись к солнцу.
— Delphinium Consolida', — воскликнула она, гордясь собой. Она рассматривала цветочные бутоны растения. Уже сейчас было видно, что цветы будут темно-синего цвета. — Дельфиниум, ты можешь остаться и расти дальше, — сказала она, обращаясь к растению благожелательным тоном. — Розовые розы на фоне темно-синего цвета будут смотреться очень хорошо. Mersi beaucoup. Ну а вы, — она повернула посуровевшее лицо к простому, буйно растущему люпину, — вы должны уйти отсюда. Вас и так полно кругом.
Она начала беспощадно вырывать люпин и бросать его, как и ветки ежевики, через забор.
— Дискриминация простых масс аристократией, — услышала она голос над собой. Она оглянулась и увидела, что над ней стоят Ричард и Гэрет.
— Иди к черту, — вежливым тоном сказала она Ричарду и снова принялась за работу.
Ричард и Гэрет засмеялись.
— Что ты делаешь? — спросил Гэрет, подходя к ней поближе.
Тревожный крик Кристианы остановил его. Он посмотрел туда, куда она указывала своим грязным пальцем. Это был слабый вытянувшийся росток, на который он наступил тяжелым ботинком.
— Fritilla Meleagris, — воскликнула она, — или туманная любовь. Называйте ее как хотите, но не наступайте на нее.
Гэрет посмотрел на слабое, похожее на папоротник растение. Для него это был простой сорняк.
— Как тебе будет угодно, — наконец сказал он, поставленный в тупик внезапным интересом Кристианы к давно заброшенному саду.
Она скрылась за густыми кустами.
— Голубые и розовые кусты могут остаться, — говорила она, — и красные, конечно. Но Сallendula Officinalis не должна расти в этом уголке. Ты слишком яркая, ты раздражаешь глаз. Это все равно, что пользоваться оранжевым веером, надев розовое платье.
— Только богу известно, что еще может случиться, — пробормотал Ричард.
Кристиана поднялась из-за кустов, ветка прицепилась к ее волосам.
— Уходите отсюда, — приказала она, — вы мне мешаете. При этом она рассматривала свой палец, в котором застряла колючка. Чтобы утихла боль, она взяла его в рот.
Гэрет мягко улыбнулся.
— Вот, возьми, — сказал он, протягивая ей через густые кусты пару мягких кожаных перчаток, которые достал из кармана брюк.
Она взяла перчатки, ничего не сказав, ненова исчезла в кустах, как кролик.
— Пойдем, — сказал он Ричарду, — здесь происходит революция, и мне кажется, что аристократы побеждают.
Они направились к ждущим полива полям, оглядываясь на звуки раздающегося победного смеха.
— Delphinium Consolida', — восклицает голос Кристианы. — Разноцветная лилия, вырастает высотой до шестидесяти сантиметров.
К вечеру, наконец, обозначилась покрытая гравием дорожка. Кристиана вырвала весь мох и клевер, покрывавший ее. Ряды лаванды, которые росли вдоль дорожки, выглядели слабыми, вытянувшимися, но они скоро окрепнут, решила Кристиана, потому что теперь сорняки не будут заглушать их.
Сорняки были удалены, и такие цветы, как дельфиниум и мальва были привязаны теперь бечевками к колышкам. Между цветами стала видна плодородная черная земля, и они сразу стали расправляться, довольные, что дожили до дня освобождения.
Теперь это уже был сад, а не джунгли.
По краям клумбы цвели нежные настурции. Они склоняли свои желтые и бордовые головки на фоне нежной зелени. Здесь также росли фиалки королевского пурпурного цвета с ярко-желтой серединкой. Позади них возвышались синие колокольчики, их цветочки были как присборенные юбочки. Ароматные левкои и гвоздики лилового, кремового цвета и цвета темного вина, поднимали круглые пышные головки на нежных тонких стебельках.
Колокольчики нежно-голубого и белого цвета наклонялись над покрытой мхом невысокой каменной оградой. Был здесь и львиный зев, какое смешное название! Оно сразу же запомнилось Кристиане и часто слетало у нее с языка.
Она работала весь день, как настоящая крестьянка, вырывая разросшуюся колючую ежевику, рвала сорняки до тех пор, пока не заболели руки. Она очищала каменистые дорожки от мха и клевера до тех пор, пока не заболела спина.
Несмотря на боль, она чувствовала, что проникла в особый мир, соприкоснувшись с жизнью цветов в саду, и удивлялась их стремлению выжить даже в таких тяжелых условиях. Ее поражала сила изящных голубых незабудок, таких хрупких и все же стремящихся выжить, тянущихся к солнцу.
— Совсем, как я, — подумала Кристиана и вдруг поняла, что ей хочется, чтобы цветы выжили и продолжали цвести. Ей теперь совсем не хотелось доказывать Гэрету и Ричарду и всем остальным, каким полезным и умным человеком она вдруг стала. Просто ей хотелось, чтобы эти прекрасные цветы могли цвести.
К концу дня Кристиана была совсем измучена. Она сидела на прохладной каменистой дорожке, опершись спиной о ствол старого персикового дерева, не в силах пошевелиться.
Плечи ее болели, руки дергало, они распухли. Спина просто раскалывалась. Лицо ее загорело, она чувствовала это без зеркала, оно горело и было покрыто потом и пылью.
Ее розовые и лиловые юбки порвались так, что их уже невозможно было починить. Они были все перепачканы землей и зеленой травой. Кружево на груди и на рукавах платья было порвано клочками. Она вся была потная. Ей хотелось есть, но никакая сила в мире не могла ее заставить подняться.
Кристиана закрыла глаза и представила себе сад, каким он будет через несколько недель. Она попыталась представить себе буйное цветение там, где сейчас еще были вялые, слегка пожелтевшие листья. Но это потребует от нее еще много усилий.
— Ты жива?
Она с усилием открыла глаза и увидела, что над ней стоит Гэрет. Веселая улыбка играла на его лице. Руки его были засунуты в карманы брюк, белая рубашка с длинными рукавами была расстегнута у ворота, открывая сильную мускулистую грудь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76