— Садись, если хочешь, — коротко бросил он, указывая на грубо сколоченный стул у стола. Гэрет положил ручку около журнала, подул на страницу, чтобы высохли чернила и закрыл журнал.
Она робко села и закусила губу, прежде чем начала говорить.
— Я… Я хотела бы извниться, — наконец, сказала она. — Я не хотела быть грубой. Я просто очень устала, и это выбило меня из колеи. И… вы очень добры, что позволили мне остаться здесь.
Щеки ее покраснели, и Гэрет видел, что извинение давалось ей с трудом.
Он ничего не ответил, рассматривая ее. Она напоминала ему бабочку, пойманную в сеть. Ее густые ресницы дрожали, глаза сверкали. Нежное кружево окаймляло манжеты платья и слегка колебалось в такт ее движениям. Платье плотно облегало ее фигуру, грудь была открыта, она то поднималась, то опускалась в такт ее быстрому дыханию. Казалось, она кого-то боится. Кого? Неужели его, подумал он.
— Видите ли, я считала, — быстро объяснила она, — что Филипп женился на богатой наследнице; я думала, что буду жить в большом доме с воспитанными людьми, а когда я увидела это место, я была… — Она прикусила нижнюю губу, как бы подыскивая подходящее слово.
— Возмущена? — спросил Гэрет, — что ты вынуждена признать «безграмотных крестьян» своими родственниками?
Она вспыхнула.
— Вы все такие шумные, — ответила она наконец, — и такие огромные, что я… испугалась. — Она произнесла последнее слово тихо и быстро.
— Испугалась? — повторил Гэрет. — Чего?.
Ее небольшие белые руки не находили себе места, взгляд ее отчаянно метался по комнате.
— Я не… это… Вы взяли меня на руки, месье. А я не люблю, когда меня трогают руками.
При этих словах ее поведение резко изменилось. Она гордо вскинула свою черную головку и улыбнулась ему неестественной напряженной улыбкой.
— Сколько шуму из-за простого извинения. Можно считать, что все решено, месье? Я слишком устала, я давно не спала как следует. У людей обычно плохое настроение, когда они устают, не так ли?
— Думаю, что да, — согласился Гэрет, — очень хорошо. Я принимаю твое извинение. Он протянул руку через стол.
Она поколебалась одно мгновение, ресницы ее беспокойно задрожали, но протянула ему руку. Это была небольшая рука, мягкая и белая, и Гэрет сжал ее пальцы.
Он чувствовал, как ей хочется быстрее уйти, поэтому быстро отпустил ее. Она тут же отдернула руку. На лице ее было написано облегчение.
— Спасибо, — сказала она. — Постараюсь не быть вам обузой, пока я здесь.
Гэрет смотрел, как она поднялась и почти выбежала из комнаты, шурша своим розовым платьем.
Каким странным капризным существом она казалась. Эта девушка не похожа ни на кого из тех, кого он когда-либо знал. Она экзотична и грациозна как маленькая птичка со сверкающими глазами и волнующей грацией.
Он вздохнул и взялся за перо.
Из дневника Гэрета Ларкина.
5 мая 1790 года.
«Осуществили покупку двадцати голов овец на ферме Эверли. Продали двух жеребят Торнли, эсквайру. Посадили хмель на северном поле, вспахали два акра под корма. Заплатили долги за шерсть торговцам. Миссис Хэттон наняла девушку для дойки коров.
Встретили мужа Виктории. Кажется, он хороший человек. Джеймс выпросил разрешение сопровождать их в колонию или штаты, если выразиться правильнее.
Филипп Сен Себастьян оставляет под нашим присмотром свою сестру, боже избавь.
Она груба, высокомерна и самовлюбленна. Короче, это как раз то, что я не люблю в женщинах. Надеюсь, что ее пребывание у нас будет коротким».
Гэрет вздохнул, отбросил волосы со лба и снова взялся за перо:
«Она самое прекрасное существо, которое я когда-либо в своей жизни видел».
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Когда Кристиана проснулась на следующее утро, она была удивлена тем, что так крепко спала. Она лежала несколько минут с закрытыми глазами, прижимаясь щекой к чистой ткани подушки, которая пахла сухой лавандой. Это был легкий приятный запах. Кристиана потянулась как кошка и громко вздохнула.
Когда она наконец открыла глаза и осмотрелась, комната ей понравилась. Вчера вечером при свете свечи она не могла ее рассмотреть как следует, так как была измучена и сразу же легла в постель, даже не сняв свое розовое шелковое платье.
Кровать стояла рядом с узким окном. Солнечный свет нежно проникал сквозь оконное стекло, через которое были видны ветви цветущих яблоневых деревьев. Буйный зеленый плющ обвивал окно, через которое виднелось голубое небо и каменистые холмы.
Широкий чистый подоконник из темного полированного дерева издавал приятный запах медового воска. Кто-то специально поставил на него чашку с сухой лавандой и розовыми лепестками. Солнце согревало их, и от этого они источали тонкий аромат.
Занавески были из натурального белого хлопка, отделанные простым ручным кружевом, так же как и покрывало на постели, которое было украшено оборкой и вышивкой.
Изголовье постели не было высоким, но было изготовлено из дерева хорошей твердой породы, украшенное простой резьбой в стиле Тюдор. Около постели стоял деревянный подсвечник из такого же дерева, на котором была поставлена свежая свеча.
Толстые стены, наклонный потолок двускатной крыши были чисто побелены, за исключением темных деревянных балок. Ее сундук стоял в углу комнаты на чистом ровном полу. На столе стояла чаша с водой для умывания, на стене несколько крючков для одежды, и больше ничего.
— Мне нравится эта комната, — громко сказала она, удивляясь. Это была ее комната, ее первая своя комната за многие месяцы. Она была чистой и солнечной, за окном цвели яблоневые деревья, в саду пели птицы, в комнате было уютно. Это было приятное успокаивающее место.
Кристиана поднялась из теплого углубления в постели, которое она сделала своим телом, и умыла лицо холодной водой из чаши, пригладив назад пряди черных волос, которые падали ей на лицо.
Судя по солнцу, уже было позднее утро, и в доме было на удивление тихо. Прошлым вечером она уснула, слыша звук приглушенных голосов, тяжелые шаги вверх и вниз по лестнице, прерываемые изредка смехом.
Удивляясь, почему так тихо, Кристиана открыла тяжелую дверь своей комнаты и спустилась в пустой зал.
Никого не было видно, все двери были закрыты.
Она не понимала, куда исчезли все обитатели этого дома и твердо была уверена только в одном: она просто умирала от голода. А еще хотелось принять ванну и надеть другое чистое платье.
Вчера миссис Хэттон сказала на кухне, что завтрак в шесть, а это время уже давно прошло, но должно же быть на кухне что-нибудь из еды. А может быть, миссис Хэттон поможет ей расстегнуть сотню пуговиц на ее платье или, может быть, у них есть горничная, которая могла бы помочь ей расстегнуть платье.
Она прошла вниз по узкой лестнице, удивляясь, как это Гэрет и остальные огромные парни не бьются головой о потолок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76