– Ты отлично выглядишь, Элизабет, – сказал Джо Симмонс. За время отлучки он располнел и облысел. Элизабет он показался старым. И очень грустным. Сама она была переполнена счастьем, и ей было больно видеть, что старый друг отчаивается. Она поразмыслила, чем бы развеселить его.
Бог знает, о чем он грустит, подумала Элизабет. О смерти Эмили Джо писал как о благополучном избавлении. Последние ее месяцы были мучительной агонией; Джо никогда не покидал ее. Страдал он не менее жены – от своей неспособности облегчить ей муки. Он свозил Викторию в Баден-Баден на воды и в Париж – обновить гардероб. Отцу хотелось развеять ее меланхолию. Девочка чувствовала себя несчастной в пансионе; смерть матери глубоко потрясла ее. Джо боялся за ее душевное здоровье. Казалось, ничто не пробьет скорлупку молчания, в которую она заключила себя.
– С тобой тоже было такое однажды, Лиззи, когда ты была маленькой девочкой. Но я всегда знал, как тебя рассмешить. А с Викторией я ничего не могу поделать.
Я привез ее домой, в Чарлстон. Здесь она была счастлива, здесь ее школьные подруги. Надеюсь, возвращение исцелит ее.
– Но занятия в школе начались месяц назад, Джо. Примет ли ее миссис Смит с таким опозданием.
– Девочка пойдет в школу после Рождества. Пока я нанял для нее гувернантку. Она не должна отстать в занятиях.
Элизабет взволнованно покачала головой:
– Ничего удивительного, Джо. Девочка многие месяцы разлучена со своими ровесниками. Ты для нее, конечно, близкий человек, но в пятнадцать лет появляются ухажеры. Послушай-ка меня. В следующую субботу День Благодарения. Стюарт и Генриетта устраивают в Барони большое барбекю, с жареными креветками, после утренней охоты. В девять утра ты и Виктория заедете за мной, и мы отправимся туда вместе. И не позволяй ей надевать парижские платья. Ну да она в таких вещах сообразительней, чем ты. Пусть портниха сошьет ей что-нибудь по чарлстонским фасонам. Если она будет упираться, намекни ей, что младшему Стюарту семнадцать лет и он чертовски красив.
– Стюарт не позволил мне приготовить павлина, несмотря на то что у нас их более трех дюжин, – сказала с нервным смешком Генриетта. – Ты ведь знаешь его. Авраам Линкольн сделал День Благодарения праздником, но Стюарт этот праздник не признает. Я заколола пять лучших поросят. Стюарт-младший говорит, что это самая подходящая еда, потому что Линкольн был свиньей.
– Это глупо, – сказала Элизабет. – Я бы не позволила ему так поступать. Ради Бога, война закончилась тридцать лет назад.
– Но не для Стюарта. И так же он воспитал мальчиков. Но я его не виню. Янки отняли у нас все, Элизабет. Я удивляюсь, как ты смогла это забыть.
Элизабет удалось сохранить спокойствие. Между ней и братом была огромная разница. Доказывать было бесполезно. Стюарт был так напорист, что сумел сообщить свои симпатии и антипатии всему своему семейству. И все же он остается джентльменом. Виктория не услышит ничего обидного, несмотря на то что ее мать из Нью-Йорка.
Девочка казалась очень милой и была совершенно счастлива. Ее светло-русые волосы были убраны в сетку из шерстяных лент, что было явно не по возрасту. Однако темно-голубое кашемировое платье было сшито просто, и белый воротник и манжеты были льняными, а не кружевными. Щеки девушки слегка разрумянились, хотя утром она была ужасно бледна. Глоток воздуха пошел ей на пользу. И подвижность. Все юные девицы сновали взад-вперед от кухни к длинным столам на лужайке, нося тарелки, салфетки и столовое серебро. Элизабет спокойно сидела в кресле, радуясь, что она старая леди, которой только и остается что наблюдать. Она с улыбкой повернулась к Джо.
– Ты, должно быть, чувствуешь себя мусульманином в гареме, – сказала она.
Мужчины еще не вернулись с охоты. Джо и четыре престарелых джентльмена бросались в глаза посреди более чем сорока дам различного возраста.
– Я чувствую себя превосходно, – сказал он. – Ты сделала чудеса с Викторией.
– Не говори глупостей. Я тут ни при чем. Между прочим, спать я легла поздно из-за тебя. Трэдд и Гарри уехали около пяти, чтобы добраться сюда пораньше. Я не могла спорить, потому что мне тоже надо было ехать сюда. Ты сделал со мной чудо.
Джо отвел глаза. Он боялся, что она заметит его чувства. К своему неизбывному стыду, Джо думал о ней даже в последние месяцы жизни Эмили, несмотря на то что не отходил от постели больной. Конечно, он верил, что возвращение в Чарлстон благотворно повлияет на Викторию, но вернулся бы, даже не веря в это. Он любил свою дочь, но Лиззи Трэдд он любил сильней. В течение долгих месяцев за границей он тосковал по Чарлстону и по Элизабет. Время траура закончится через полгода. Тогда он предложит ей выйти за него замуж. И она сама даст ему ответ, а не опекающий ее брат. И если Элизабет ответит «нет», он будет спрашивать вновь и вновь, пока она не скажет «да». Он сможет не беспокоиться, ведь двадцать лет уже прошли в ожидании.
– А вот и они! – воскликнула Элизабет.
Джо взглянул на нее, и сердце его сжалось. Она была так взволнована! Должно быть, к кому-то она неравнодушна, подумал Джо.
Охотники пересекали поросшую сорной травой лужайку, шумно радуясь своим успехам. Позади негритята попарно несли восемь оленьих туш, привязанных к шестам за копыта. Один из охотников спешился и направился к Элизабет. Он был бледен от гнева.
Джо не знал его, однако сразу понял, кто это такой. Даже не глядя на Элизабет, он почувствовал ее тревогу. Глаза его привычно сузились. «Смешной парень, – подумал он, – совсем еще юнец. Хотя, возможно, я ошибаюсь».
– Бесс, пойдем со мной, а не то я убью кого-нибудь. Пойдем, пока во мне не взыграла ирландская кровь.
Элизабет встала и взяла его за руку.
– Разумеется, – сказала она быстро. – Но сначала познакомься с моим другом, Джо Симмонсом. Джо, это Гарри Фицпатрик.
Джо поднялся, чтобы пожать новому знакомому руку. Оба обменялись приветствиями, и Гарри увел Элизабет к реке.
Элизабет почти бежала, чтобы поспеть за ним. У пристани оба остановились. Она так запыхалась, что едва могла говорить.
– Что случилось, Гарри? Я никогда не видела тебя таким сердитым.
– Ничего, кроме старого южного гостеприимства. Господи Иисусе! Пресвятая Дева! Почему ты считаешь, что это должно доставить мне удовольствие? Мы добрались сюда на рассвете и встретили твоего братца, западного сквайра и судью, за глотком виски, которым он угощал своих друзей в окружении охотничьих собак. В жизни я не встречал ничего более отвратительного. Разогревать кровь, а затем вламываться в лес, чтобы убивать этих восхитительных животных. Да пусть бы они перестреляли друг друга и оставили оленей в покое. По крайней мере, олень исполнен достоинства, чего не скажешь об охотниках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171