Бен сидел молча, словно искал необходимые слова. Зачем? Она и так все знает. Ей захотелось взять его за руку. Прикоснуться. Но призрак Каллума Траппа стоял между ними, как неразрушенная стена замка. И Элизабет тоже продолжала сидеть — и молчать.
— Я буду скучать без всего этого, — негромко сказал Бен, глядя на зеленеющие холмы.
Каждое его слово раскаленной стрелой впивалось в сердце Элизабет.
— Тогда не уезжай.
Элизабет хотелось верить, что голос не выдал ее отчаяния.
Он взял ее руку, и от этого по телу Элизабет пробежала дрожь.
Наконец он заговорил — голосом низким и неуверенным:
— Я говорил тебе, что изучал право… должен был стать адвокатом. Это было еще до войны. Я помогал своему отцу-адвокату. Делал все, чтобы угодить ему. Все.
В голосе Бена Элизабет услышала горечь и усталость.
— Он говорил, что быть адвокатом — достойное занятие, и я верил ему, — продолжал Бен. — С этим чувством преклонения перед законом я и попал на войну. Попал, чтобы понять, какое это недостойное занятие — убивать других людей. А вернувшись домой, я обнаружил, что отец защищал интересы тех, кто на этой войне наживался — отсылая на фронт сапоги, которые разваливались в первой же луже, и ружья, которые разрывались от первого же выстрела. После этого я почувствовал отвращение к его практике. Не захотел я оставаться и в Чикаго — городе, где жила моя первая любовь со своим мужем-банкиром. Я решил найти повстанца — того, кто спас мне на войне жизнь. Смешное желание, может быть, но… Но я хотел хоть как-то вернуть ему долг.
Элизабет сжала его руку.
— А теперь ты все же хочешь вернуться к адвокатской практике?
Бен кивнул.
— Дьявол стал преступником не по своей вине. Его сделали таким продажные люди, сидящие в правительстве. Когда я был шерифом, я был орудием в их руках, — медленно сказал он. — И тогда я не только простил Дьявола, но и решил, что в своей конторе смогу принести людям больше пользы, чем разъезжая на лошади, выискивая тех, кто объявлен в розыск по всей Индейской территории, или выселяя с государственных земель несчастных бедняков. Я был готов. Сара Энн сделала мою отставку необходимой, но я смотрю теперь дальше.
Что-то в его голосе дало Элизабет понять, как дорого обошлась Бену его поездка в Шотландию. Он сумел отложить ради Сары Энн свои планы. Потерял мечты и надежды. Она не имеет права погружать его еще глубже в трясину проблем. Она должна облегчить ему жизнь.
— Я хотел, чтобы у Сары Энн была семья, чтобы ей принадлежало ее законное наследство, — все так же медленно добавил Бен. — Я и пальцем не притронусь к ее деньгам.
Он покачал головой и закончил:
— Но обеспечивать надзор за ее наследством я не в состоянии.
— Сара Энн унаследует все поместье, — сказала Элизабет, — такова была воля ее деда. А ты должен делать то, что считаешь необходимым.
— Я хочу вернуться назад, Элизабет. Я не фермер. И никогда не стану им.
— Я знаю, — прошептала она. — Я всегда знала, что ты уедешь.
«Но боль от этого не становится меньше», — подумала она и, помолчав, спросила:
— А Сара Энн?
— Сара Энн вернется вместе со мной, — ответил Бен. — Она американка, хотя Шотландия навсегда станет частью ее жизни. Мы будем приезжать время от времени.
Элизабет никогда еще не чувствовала себя такой опустошенной. Она даже не могла плакать. У нее не было сил на это.
— Элизабет, — сказал он, сжимая ее пальцы. — Я решил, что Хью сможет управлять Калхолмом под присмотром Алистера. Я уже говорил с ним, он согласен. Но я не могу подписать этот договор без твоего согласия.
Ей потребовалось несколько секунд, чтобы успокоиться. Затем она кивнула:
— Разумеется, я согласна.
Ей захотелось встать и уйти, пока Бен не увидел, насколько она расстроена. Он решит, что это из-за Калхолма, из-за лошадей, но это не так. Это только из-за того, что она безвозвратно теряет его, Бена.
— Шэдоу, разумеется, останется за тобой, — сказал Бен. — Но…
— Но остальных придется продать, — закончила она за него. — Я знаю. Возможно, я всегда это знала. — Голос ее был тихим, безразличным.
— Мне очень жаль, Элизабет, — сказал Бен. — Мне очень жаль, но в противном случае Калхолм ждет разорение. У Хью есть дельные идеи, а насчет арендаторов мы договорились, он их не тронет. Но продажа лошадей — единственное спасение для Калхолма.
Он немного помолчал и добавил:
— Алистер обещал зорко следить за всеми делами Хью.
— А Барбара?
— Полагаю, что она будет помогать Хью управлять поместьем, — слегка улыбнувшись, ответил Бен. — Вы обе будете получать свою часть от доходов.
— Весьма великодушно. Это моя ошибка…
— Проклятие! — взорвался Бен. — Нет ни в чем твоей ошибки! И у тебя остается шанс выиграть с Шэдоу Гранд Националь. Пусть твои мечты сбудутся.
Мечты. От них на сердце Элизабет остался лишь пепел. И как она смела надеяться, что он позовет ее с собой?
Элизабет освободила руку из ладони Бена и встала, борясь с застилающими глаза слезами.
— Мы будем скучать по вам и по Саре Энн. И по Аннабел.
Заметит ли он, с каким трудом удается ей сохранять спокойствие?
Элизабет двинулась к Шэдоу. Ей хотелось уехать прочь — и как можно скорее, но Бен нагнал ее, положил на плечо свою руку.
— Постой, Элизабет.
Она не обернулась. Не смогла.
— Оставьте меня, — сказала она, но голосу ее не хватало уверенности.
Бен стиснул руку Элизабет своими стальными пальцами и силой развернул к себе. Она прикусила губу, из последних сил сдерживаясь, чтобы не кинуться в его объятия.
— Не уходи, погоди, — прошептал он ей на ухо. Он тянул ее к себе — сильнее и сильнее, пока ее голова не легла ему на грудь.
Бен почувствовал, как ослабло ее тело, как ощущение близости растет между ними — растет и крепнет.
К черту рассудок. К черту расчет. К черту все преграды. Они созданы друг для друга, и он не отпустит ее.
— Бен, пожалуйста…
Он не прислушался к ее слабой мольбе. Заставил взглянуть ему в глаза.
— Что между нами, Элизабет?
Она стояла молча, впившись глазами в его лицо. Какие чудесные глаза — словно озера расплавленного золота. И как они близко…
Бен наклонился и поцеловал ее. Не нужны им слова. Ни сейчас, ни через годы — никогда. Он просто любит ее.
Бен поцеловал ее в губы, а затем принялся осыпать поцелуями все лицо Элизабет, шею, волосы…
Он старался целовать ее нежно, но его страсть требовала большего. Он хотел, чтобы она почувствовала его желание. Как, какими словами можно выразить тот огонь, что сейчас бушует в его сердце?
Элизабет откинула голову назад и ответила ему поцелуем — горячим и не менее жадным, чем его.
Бен поднял руку, отколол от волос прикрепленную к ним шпильками маленькую шляпку, отбросил ее прочь и погрузил пальцы в шелковистые волнистые волосы.
— Элизабет, — задыхаясь, прошептал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
— Я буду скучать без всего этого, — негромко сказал Бен, глядя на зеленеющие холмы.
Каждое его слово раскаленной стрелой впивалось в сердце Элизабет.
— Тогда не уезжай.
Элизабет хотелось верить, что голос не выдал ее отчаяния.
Он взял ее руку, и от этого по телу Элизабет пробежала дрожь.
Наконец он заговорил — голосом низким и неуверенным:
— Я говорил тебе, что изучал право… должен был стать адвокатом. Это было еще до войны. Я помогал своему отцу-адвокату. Делал все, чтобы угодить ему. Все.
В голосе Бена Элизабет услышала горечь и усталость.
— Он говорил, что быть адвокатом — достойное занятие, и я верил ему, — продолжал Бен. — С этим чувством преклонения перед законом я и попал на войну. Попал, чтобы понять, какое это недостойное занятие — убивать других людей. А вернувшись домой, я обнаружил, что отец защищал интересы тех, кто на этой войне наживался — отсылая на фронт сапоги, которые разваливались в первой же луже, и ружья, которые разрывались от первого же выстрела. После этого я почувствовал отвращение к его практике. Не захотел я оставаться и в Чикаго — городе, где жила моя первая любовь со своим мужем-банкиром. Я решил найти повстанца — того, кто спас мне на войне жизнь. Смешное желание, может быть, но… Но я хотел хоть как-то вернуть ему долг.
Элизабет сжала его руку.
— А теперь ты все же хочешь вернуться к адвокатской практике?
Бен кивнул.
— Дьявол стал преступником не по своей вине. Его сделали таким продажные люди, сидящие в правительстве. Когда я был шерифом, я был орудием в их руках, — медленно сказал он. — И тогда я не только простил Дьявола, но и решил, что в своей конторе смогу принести людям больше пользы, чем разъезжая на лошади, выискивая тех, кто объявлен в розыск по всей Индейской территории, или выселяя с государственных земель несчастных бедняков. Я был готов. Сара Энн сделала мою отставку необходимой, но я смотрю теперь дальше.
Что-то в его голосе дало Элизабет понять, как дорого обошлась Бену его поездка в Шотландию. Он сумел отложить ради Сары Энн свои планы. Потерял мечты и надежды. Она не имеет права погружать его еще глубже в трясину проблем. Она должна облегчить ему жизнь.
— Я хотел, чтобы у Сары Энн была семья, чтобы ей принадлежало ее законное наследство, — все так же медленно добавил Бен. — Я и пальцем не притронусь к ее деньгам.
Он покачал головой и закончил:
— Но обеспечивать надзор за ее наследством я не в состоянии.
— Сара Энн унаследует все поместье, — сказала Элизабет, — такова была воля ее деда. А ты должен делать то, что считаешь необходимым.
— Я хочу вернуться назад, Элизабет. Я не фермер. И никогда не стану им.
— Я знаю, — прошептала она. — Я всегда знала, что ты уедешь.
«Но боль от этого не становится меньше», — подумала она и, помолчав, спросила:
— А Сара Энн?
— Сара Энн вернется вместе со мной, — ответил Бен. — Она американка, хотя Шотландия навсегда станет частью ее жизни. Мы будем приезжать время от времени.
Элизабет никогда еще не чувствовала себя такой опустошенной. Она даже не могла плакать. У нее не было сил на это.
— Элизабет, — сказал он, сжимая ее пальцы. — Я решил, что Хью сможет управлять Калхолмом под присмотром Алистера. Я уже говорил с ним, он согласен. Но я не могу подписать этот договор без твоего согласия.
Ей потребовалось несколько секунд, чтобы успокоиться. Затем она кивнула:
— Разумеется, я согласна.
Ей захотелось встать и уйти, пока Бен не увидел, насколько она расстроена. Он решит, что это из-за Калхолма, из-за лошадей, но это не так. Это только из-за того, что она безвозвратно теряет его, Бена.
— Шэдоу, разумеется, останется за тобой, — сказал Бен. — Но…
— Но остальных придется продать, — закончила она за него. — Я знаю. Возможно, я всегда это знала. — Голос ее был тихим, безразличным.
— Мне очень жаль, Элизабет, — сказал Бен. — Мне очень жаль, но в противном случае Калхолм ждет разорение. У Хью есть дельные идеи, а насчет арендаторов мы договорились, он их не тронет. Но продажа лошадей — единственное спасение для Калхолма.
Он немного помолчал и добавил:
— Алистер обещал зорко следить за всеми делами Хью.
— А Барбара?
— Полагаю, что она будет помогать Хью управлять поместьем, — слегка улыбнувшись, ответил Бен. — Вы обе будете получать свою часть от доходов.
— Весьма великодушно. Это моя ошибка…
— Проклятие! — взорвался Бен. — Нет ни в чем твоей ошибки! И у тебя остается шанс выиграть с Шэдоу Гранд Националь. Пусть твои мечты сбудутся.
Мечты. От них на сердце Элизабет остался лишь пепел. И как она смела надеяться, что он позовет ее с собой?
Элизабет освободила руку из ладони Бена и встала, борясь с застилающими глаза слезами.
— Мы будем скучать по вам и по Саре Энн. И по Аннабел.
Заметит ли он, с каким трудом удается ей сохранять спокойствие?
Элизабет двинулась к Шэдоу. Ей хотелось уехать прочь — и как можно скорее, но Бен нагнал ее, положил на плечо свою руку.
— Постой, Элизабет.
Она не обернулась. Не смогла.
— Оставьте меня, — сказала она, но голосу ее не хватало уверенности.
Бен стиснул руку Элизабет своими стальными пальцами и силой развернул к себе. Она прикусила губу, из последних сил сдерживаясь, чтобы не кинуться в его объятия.
— Не уходи, погоди, — прошептал он ей на ухо. Он тянул ее к себе — сильнее и сильнее, пока ее голова не легла ему на грудь.
Бен почувствовал, как ослабло ее тело, как ощущение близости растет между ними — растет и крепнет.
К черту рассудок. К черту расчет. К черту все преграды. Они созданы друг для друга, и он не отпустит ее.
— Бен, пожалуйста…
Он не прислушался к ее слабой мольбе. Заставил взглянуть ему в глаза.
— Что между нами, Элизабет?
Она стояла молча, впившись глазами в его лицо. Какие чудесные глаза — словно озера расплавленного золота. И как они близко…
Бен наклонился и поцеловал ее. Не нужны им слова. Ни сейчас, ни через годы — никогда. Он просто любит ее.
Бен поцеловал ее в губы, а затем принялся осыпать поцелуями все лицо Элизабет, шею, волосы…
Он старался целовать ее нежно, но его страсть требовала большего. Он хотел, чтобы она почувствовала его желание. Как, какими словами можно выразить тот огонь, что сейчас бушует в его сердце?
Элизабет откинула голову назад и ответила ему поцелуем — горячим и не менее жадным, чем его.
Бен поднял руку, отколол от волос прикрепленную к ним шпильками маленькую шляпку, отбросил ее прочь и погрузил пальцы в шелковистые волнистые волосы.
— Элизабет, — задыхаясь, прошептал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95