И теперь он уже не вправе забывать о ней — ведь от этого в определенной степени зависит и безопасность Сары Энн. А тут еще Элизабет узнала о том, что он калека…
«Калека…» Именно так назвала его Клэр в том последнем письме.
«Прости, но я не могу выйти замуж за калеку». Он ненавидел это слово и сражался с ним, как только мог. Может быть, он и шерифом-то стал прежде всего для того, чтобы доказать себе, что он — не калека. Кроме того, эта работа вернула ему чувство собственного достоинства и позволила заняться поисками самого себя. Что ж, месяц тому назад эти поиски, кажется, завершились.
— Бен? — Голос Элизабет прозвучал мягко, участливо.
Они подошли к входу в церковь. Сейчас это был просто зияющий проем в стене — ни ступеней, ни дверей… Бен вошел внутрь. От крыши сохранилось совсем немного. В дальнем конце разрушенного храма возвышался алтарь, выложенный из камня. Это было единственное свидетельство того, что некогда здесь происходили церковные службы.
А от настенной росписи не осталось ничего — ветер, дождь и время сделали свое дело.
Каменные плиты пола потрескались, искрошились, поэтому Бен шел медленно, внимательно глядя под ноги. Они достигли середины зала, когда солнечный луч вдруг прорвался сквозь тучи и упал внутрь, прямо на алтарь.
— Солнце здесь всегда падает на то место, где должна стоять Чаша, — пояснила Элизабет. — Можно подумать, что архитектор, строивший храм, предусмотрел все — даже дыры в потолке.
Голос ее звучал тихо, благоговейно.
— А вы никогда не пытались узнать о тех семьях, которые жили здесь?
— Пыталась, — ответила Элизабет. — Я спрашивала Джейми, и он рассказал мне то немногое, что знал сам о них. Очень печальная история. Здесь редко выживали мальчики, наследники рода. Это все легенды, конечно, и они никак не связаны с этим храмом. И с бессмертной любовью, — с улыбкой добавила она.
Элизабет резко отвернулась, прошла к двум большим камням, лежавшим на полу, села на один из них и жестом пригласила Сару Энн присесть на соседний. Бен устроился прямо на полу — вытянув больную ногу. А Элизабет тем временем приготовила все, что уцелело из еды. Бен, казалось, душу бы сейчас заложил за большую чашку крепкого американского кофе, но и английский чай оказался неплох — горячий, вкусный, он быстро согрел отставного шерифа.
Недавняя вспышка ревности, очевидно, улетучилась из сердца Сары Энн без следа. Во всяком случае, она как ни в чем не бывало принялась бомбардировать Элизабет вопросами о замке и тех людях, что когда-то жили в нем.
«А кто разрушил крышу церкви? А почему здесь была битва? А зачем люди убивают друг друга?..»
На последний вопрос Бен не смог бы ответить, хотя и задавал его себе не раз, хотя и сам прошел войну. Он прислушался к тому, как сражается Элизабет с вопросами Сары Энн. Напрасный труд! Каждый ответ неизбежно влечет за собой вереницу новых вопросов.
— Сложно понять, почему люди убивают друг друга, — задумчиво сказала Элизабет. — Я и сама этого до конца не понимаю. Может быть, люди порой так начинают верить во что-то, ради чего готовы сражаться до смерти. Или, скажем, когда они хотят защитить кого-то или что-то, что они очень любят…
— Вроде Калхолма? — тихо спросила Сара Энн. Элизабет запнулась и изумленно посмотрела на нее.
— Д-да, — наконец ответила она. — Вроде Калхолма. Или вроде Сары Энн.
— А человек, который убил мою маму, — он тоже кого-то защищал? — спросила Сара Энн.
Элизабет беспомощно взглянула на Бена. Она и не подозревала, что девочка умеет так слушать. И так понимать.
Бен протянул руку и прижал Сару Энн к себе.
— Иногда, Ягодка, люди бывают и просто жадными. И тогда они убивают только для того, чтобы завладеть тем, что им хочется иметь.
Сара Энн прижалась тесней, и у Бена защемило сердце от того, какая же она маленькая и хрупкая.
— Я никогда и никому не позволю обидеть тебя, — сказал он. — Обещаю.
Бен уже жалел об этой поездке к развалинам замка. Почему-то это грустное место напомнило девочке о пережитых страданиях.
Он повернул голову к Элизабет, но не смог прочитать в ее глазах ничего. Совсем ничего. Они словно укрылись от него за невидимой шелковой вуалью.
Элизабет посмотрела на алтарь. Затем встала и пошла к нему.
А Сара Энн тем временем успокоилась. Она обняла Бена, испачкав ему лицо джемом. Он мысленно поблагодарил бога за ту пластичность характера, которую он даровал детям. Затем поднялся с пола и пошел к Элизабет. Она стояла, прижав к груди сжатую в кулак руку. Бен прикоснулся к ее плечу, но она отпрянула в сторону.
— Элизабет?
— Мне страшно, — тихо призналась она. — Может случиться что-то ужасное.
Ее била нервная дрожь. Бен вновь притронулся к ней, но она вновь отстранилась.
— Пожалуй, пора возвращаться, — сказала она наконец, так и не посмотрев на Бена. — Мне нужно еще поработать с Шэдоу.
Почему она оттолкнула его? Наглухо захлопнула приоткрывшуюся было дверцу? Да и была ли она, эта дверца?!
Может быть, она почувствовала его подозрительность? А почувствовав, истолковала ее как предостережение об опасности?
Элизабет вернулась к тому месту, где они только что сидели, и быстро собрала в корзинку остатки еды.
Казалось, ничего особенного не произошло. Отчего же сердце Бена сжалось, словно от большой, невосполнимой потери?
13.
Хью Гамильтон стоял у окна второго этажа, наблюдая за Беном Мастерсом, Элизабет и Сарой Энн, выезжающими из Калхолма. Хью мучился с похмелья, отчего увиденная картина показалась ему еще более мерзкой.
Недавний визит к адвокату в Эдинбурге тоже оказался безрадостным. Джон Алистер пользовался большим влиянием и сумел согласовать свое решение с адвокатом Хью. А это значило, что Сара Энн Гамильтон Мастерс вскоре будет объявлена законной наследницей Калхолма.
Сердце Хью упало. За последние два года он настолько свыкся со своей новой ролью, настолько поверил в то, что станет полноправным хозяином поместья, что, помимо всего прочего, умудрился уже наделать кучу долгов под свое будущее наследство. Заплатить по ним у него не было ни малейшей возможности. Таким образом, все усилия, предпринятые им для восстановления своей репутации и доброго имени, шли прахом.
А проще говоря, у него не было ни денег, чтобы вступить в борьбу с Беном Мастерсом, ни адвоката, который взялся бы за это дело без предварительной оплаты.
Жизнь Хью не задалась с самого начала. Он рос в семье единственным сыном, но сама семья располагала всего лишь титулом, а не деньгами. Отец Хью покончил с собой, когда потерял последние сбережения, которые неудачно вложил в дела. Его самоубийство, разумеется, не прибавило семье респектабельности. Вместе с матерью Хью принялся скитаться по родственникам, пока кто-то из них не пристроил его в плохонькую школу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
«Калека…» Именно так назвала его Клэр в том последнем письме.
«Прости, но я не могу выйти замуж за калеку». Он ненавидел это слово и сражался с ним, как только мог. Может быть, он и шерифом-то стал прежде всего для того, чтобы доказать себе, что он — не калека. Кроме того, эта работа вернула ему чувство собственного достоинства и позволила заняться поисками самого себя. Что ж, месяц тому назад эти поиски, кажется, завершились.
— Бен? — Голос Элизабет прозвучал мягко, участливо.
Они подошли к входу в церковь. Сейчас это был просто зияющий проем в стене — ни ступеней, ни дверей… Бен вошел внутрь. От крыши сохранилось совсем немного. В дальнем конце разрушенного храма возвышался алтарь, выложенный из камня. Это было единственное свидетельство того, что некогда здесь происходили церковные службы.
А от настенной росписи не осталось ничего — ветер, дождь и время сделали свое дело.
Каменные плиты пола потрескались, искрошились, поэтому Бен шел медленно, внимательно глядя под ноги. Они достигли середины зала, когда солнечный луч вдруг прорвался сквозь тучи и упал внутрь, прямо на алтарь.
— Солнце здесь всегда падает на то место, где должна стоять Чаша, — пояснила Элизабет. — Можно подумать, что архитектор, строивший храм, предусмотрел все — даже дыры в потолке.
Голос ее звучал тихо, благоговейно.
— А вы никогда не пытались узнать о тех семьях, которые жили здесь?
— Пыталась, — ответила Элизабет. — Я спрашивала Джейми, и он рассказал мне то немногое, что знал сам о них. Очень печальная история. Здесь редко выживали мальчики, наследники рода. Это все легенды, конечно, и они никак не связаны с этим храмом. И с бессмертной любовью, — с улыбкой добавила она.
Элизабет резко отвернулась, прошла к двум большим камням, лежавшим на полу, села на один из них и жестом пригласила Сару Энн присесть на соседний. Бен устроился прямо на полу — вытянув больную ногу. А Элизабет тем временем приготовила все, что уцелело из еды. Бен, казалось, душу бы сейчас заложил за большую чашку крепкого американского кофе, но и английский чай оказался неплох — горячий, вкусный, он быстро согрел отставного шерифа.
Недавняя вспышка ревности, очевидно, улетучилась из сердца Сары Энн без следа. Во всяком случае, она как ни в чем не бывало принялась бомбардировать Элизабет вопросами о замке и тех людях, что когда-то жили в нем.
«А кто разрушил крышу церкви? А почему здесь была битва? А зачем люди убивают друг друга?..»
На последний вопрос Бен не смог бы ответить, хотя и задавал его себе не раз, хотя и сам прошел войну. Он прислушался к тому, как сражается Элизабет с вопросами Сары Энн. Напрасный труд! Каждый ответ неизбежно влечет за собой вереницу новых вопросов.
— Сложно понять, почему люди убивают друг друга, — задумчиво сказала Элизабет. — Я и сама этого до конца не понимаю. Может быть, люди порой так начинают верить во что-то, ради чего готовы сражаться до смерти. Или, скажем, когда они хотят защитить кого-то или что-то, что они очень любят…
— Вроде Калхолма? — тихо спросила Сара Энн. Элизабет запнулась и изумленно посмотрела на нее.
— Д-да, — наконец ответила она. — Вроде Калхолма. Или вроде Сары Энн.
— А человек, который убил мою маму, — он тоже кого-то защищал? — спросила Сара Энн.
Элизабет беспомощно взглянула на Бена. Она и не подозревала, что девочка умеет так слушать. И так понимать.
Бен протянул руку и прижал Сару Энн к себе.
— Иногда, Ягодка, люди бывают и просто жадными. И тогда они убивают только для того, чтобы завладеть тем, что им хочется иметь.
Сара Энн прижалась тесней, и у Бена защемило сердце от того, какая же она маленькая и хрупкая.
— Я никогда и никому не позволю обидеть тебя, — сказал он. — Обещаю.
Бен уже жалел об этой поездке к развалинам замка. Почему-то это грустное место напомнило девочке о пережитых страданиях.
Он повернул голову к Элизабет, но не смог прочитать в ее глазах ничего. Совсем ничего. Они словно укрылись от него за невидимой шелковой вуалью.
Элизабет посмотрела на алтарь. Затем встала и пошла к нему.
А Сара Энн тем временем успокоилась. Она обняла Бена, испачкав ему лицо джемом. Он мысленно поблагодарил бога за ту пластичность характера, которую он даровал детям. Затем поднялся с пола и пошел к Элизабет. Она стояла, прижав к груди сжатую в кулак руку. Бен прикоснулся к ее плечу, но она отпрянула в сторону.
— Элизабет?
— Мне страшно, — тихо призналась она. — Может случиться что-то ужасное.
Ее била нервная дрожь. Бен вновь притронулся к ней, но она вновь отстранилась.
— Пожалуй, пора возвращаться, — сказала она наконец, так и не посмотрев на Бена. — Мне нужно еще поработать с Шэдоу.
Почему она оттолкнула его? Наглухо захлопнула приоткрывшуюся было дверцу? Да и была ли она, эта дверца?!
Может быть, она почувствовала его подозрительность? А почувствовав, истолковала ее как предостережение об опасности?
Элизабет вернулась к тому месту, где они только что сидели, и быстро собрала в корзинку остатки еды.
Казалось, ничего особенного не произошло. Отчего же сердце Бена сжалось, словно от большой, невосполнимой потери?
13.
Хью Гамильтон стоял у окна второго этажа, наблюдая за Беном Мастерсом, Элизабет и Сарой Энн, выезжающими из Калхолма. Хью мучился с похмелья, отчего увиденная картина показалась ему еще более мерзкой.
Недавний визит к адвокату в Эдинбурге тоже оказался безрадостным. Джон Алистер пользовался большим влиянием и сумел согласовать свое решение с адвокатом Хью. А это значило, что Сара Энн Гамильтон Мастерс вскоре будет объявлена законной наследницей Калхолма.
Сердце Хью упало. За последние два года он настолько свыкся со своей новой ролью, настолько поверил в то, что станет полноправным хозяином поместья, что, помимо всего прочего, умудрился уже наделать кучу долгов под свое будущее наследство. Заплатить по ним у него не было ни малейшей возможности. Таким образом, все усилия, предпринятые им для восстановления своей репутации и доброго имени, шли прахом.
А проще говоря, у него не было ни денег, чтобы вступить в борьбу с Беном Мастерсом, ни адвоката, который взялся бы за это дело без предварительной оплаты.
Жизнь Хью не задалась с самого начала. Он рос в семье единственным сыном, но сама семья располагала всего лишь титулом, а не деньгами. Отец Хью покончил с собой, когда потерял последние сбережения, которые неудачно вложил в дела. Его самоубийство, разумеется, не прибавило семье респектабельности. Вместе с матерью Хью принялся скитаться по родственникам, пока кто-то из них не пристроил его в плохонькую школу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95