Это должно выглядеть как рейд Сазерлендов.
— Понятно, — буркнул Горди.
Эдвард удовлетворенно кивнул. Уже далеко не первый раз Горди и его люди скрывались под пледами Сазерлендов. Две женщины постоянно трудились, окрашивая ткани.
— И пошлите кого-нибудь в Бринэйр, — продолжал Эдвард. — Кого-нибудь, кого Сазерленды не знают. Я хочу найти Сесили Ганн. Я подозреваю, что в ее исчезновении замешаны Сазерленды.
Синклер знал: если Сесили будет в его руках, Марсали согласится выйти за него замуж, чтобы любой ценой спасти сестру.
— Так или иначе, но я заключу союз с Ганнами.
— Я знаю подходящего человека, — сказал Горди. — Он только что присоединился к нам в Нижней Шотландии, воевал там с Кромвелем.
— Ему можно верить?
— Если ты будешь ему платить.
— Проследи за этим. Скажи ему, что, если он выяснит то, что нам нужно, его ждет большое вознаграждение.
Горди кивнул:
— Будет сделано.
— Вы отправитесь сегодня. И пусть Ганны получат хорошую взбучку.
— Женщины?
Эдвард поколебался.
— Нет. Я хочу, чтобы вы провели рейд молниеносно — туда и обратно — и чтобы никто не мог запомнить ваши лица. Раскрасьте их.
В глазах Горди появилось разочарование. Эдвард знал, что Горди, как и многие другие солдаты, считал насилие над женщинами одной из приятных привилегий воина.
— У тебя будут другие возможности, — сказал Эдвард и добавил, сладострастно улыбаясь:
— Говорят, дочь Сазерленда — лакомый кусочек. Если все пойдет, как мы планируем, мы получим Бринэйр со всем его добром.
Солдат, молча стоявший рядом с Горди, выступил вперед.
— Патрик Сазерленд — мой, — сказал он хрипло. Через его горло к левому уху тянулся глубокий шрам, тусклые глаза казались мертвыми.
— Хорошо, — согласился Эдвард. — Он твой. Обещаю тебе.
Человек со шрамом кивнул.
— Я убью всякого, — заявил он, — кто отважится мне помешать.
— Мы оставим его тебе, — подтвердил свое обещание Эдвард. — А теперь давайте обсудим план нападения.
6.
Марсали показалось, что крики и бряцанье оружия ей приснились, но последовавший за этим торопливый топот множества ног по каменному полу окончательно развеял тяжелый послеобеденный сон.
Марсали вскочила с постели, сбросив на пол книгу, которую Джинни ухитрилась передать ей, и подбежала к окну.
Двор был полон арендаторов, и даже на таком расстоянии девушка видела озабоченность и страх на их лицах. Ее сердце тоже наполнилось страхом, когда она различила среди них Гэвина, полностью вооруженного. Она видела, как брат сел на лошадь и во главе большого отряда выехал за ворота. За ним последовал большой отряд.
Но и после их отъезда люди не ушли со двора. Наоборот, они все прибывали и прибывали. Как Марсали хотелось быть среди них, разделить их заботы. Она слышала плач женщин и детей, входивших в ворота замка. Марсали была слишком далеко и не могла различить лица, но ее сердце заныло, когда она услышала стоны и заметила несколько раненых, лежащих на плитах двора.
Господи, война все-таки началась, подумала девушка и взмолилась:
— Боже! Прошу тебя! Сделай так, чтобы не Сазерленды начали войну.
Подбежав к двери, она стучала кулаками в твердое дерево, пока не разбила в кровь костяшки пальцев, но никто ей не ответил.
Заплакав от разочарования, девушка вернулась к окну и попыталась найти в толпе своего кузена Дункана, служившего лейтенантом в отряде Гэвина; у него были ключи от всех комнат замка.
Арендаторы сидели и лежали на плитах двора, хотя ей было не видно, раны или усталость отняли у них силы. Она слышала, как матери пытались унять плачущих детей, но нигде не видела Дункана.
Марсали закусила в отчаянии губу. В такую минуту ее место было среди этих людей. Она должна лечить их, ухаживать за ними, успокаивать и подбадривать их. Никакое наказание отца не могло отнять у нее эту привилегию и обязанность хозяйки замка.
Девушка снова начала стучать в дверь. Наконец послышался скрип ключа.
С радостным нетерпением она ждала, когда откроется дверь, но испуганно отступила, оказавшись лицом к лицу с отцом.
— Сазерленды напали на наших арендаторов около своей границы, — сказал он мрачно. — Четверо наших убито, двенадцать человек ранено. И один ребенок.
— Ты уверен, что это были Сазерленды? — спросила она и тут же пожалела о своем вопросе, увидев ярость, исказившую лицо отца.
— Да, наши люди уверены в этом. Его большие руки дрожали от напряжения, как будто он уже видел, как они сжимаются на горле врага.
— На нападавших были пледы Сазерлендов, а одна из женщин слышала, что кого-то из них назвали Патриком. Будь он проклят! Подумать только, я вырастил этого подлеца и даже собирался…
Дональд оборвал фразу.
— Ты должна была выйти за Синклера, — сказал он. — Тогда этого бы не случилось. Сазерленды не осмелились бы напасть на нас.
Марсали дрожала под его гневным взглядом, но все же отважилась спросить:
— Куда поскакал Гэвин?
— За этими подонками, — ответил отец дрожащим от ярости голосом. — За негодяями, убившими наших людей.
«Я не верю этому!» — мысленно воскликнула Марсали.
Она хотела бы сказать это вслух, но знала, что отец убежден в вине Сазерлендов, и без доказательств она не может переубедить его.
И все же ростки сомнений появились в ее душе. Она не верила, не могла и не хотела верить, что это сделал Патрик. Но что, если войну начал его отец? Здесь она не могла быть уверена.
— Ты нужна там, внизу, — сурово сказал отец. Марсали согласно кивнула.
— Я только возьму в кухне свои травы. А дети?..
— Один ранен, несколько пропало. Сына Быстрого Гарри лошадь зашибла копытом, — сказал Дональд. — Только благодаря божьей милости он не погиб. Я молюсь, чтобы он не потерял ногу.
Лорд Эберни повернулся и, не говоря больше ни слова, направился к лестнице.
Марсали с трудом справилась со своим гневом. Пострадавшему мальчику было всего семь лет. Его отец завоевал себе прозвище Быстрый еще юношей: он выигрывал все гонки, в которых участвовал, и стал скороходом клана. Все думали, что мальчик станет таким же быстрым и последует по стопам отца.
— Отец! — позвала Марсали.
Он остановился на площадке лестницы, но не повернулся к ней.
— А сам Быстрый Гарри? — спросила она. — Что с ним?
— Он пропал, — ответил Дональд, бросив на нее через плечо обвиняющий взгляд. Затем снова отвернулся.
Бремя вины, которое отец возложил на ее плечи, было слишком тяжелым.
«Патрик не виноват в этом», — повторяла про себя Марсали снова и снова.
* * *
Раненые толпились в комнате часовых, где они были защищены от холодного ветра с холмов. В большом очаге, сложенном у дальней стены, пылало яркое пламя.
В комнате было необыкновенно тихо. Несмотря на боль и раны, гордость не позволяла людям — даже детям и женщинам — проявлять слабость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
— Понятно, — буркнул Горди.
Эдвард удовлетворенно кивнул. Уже далеко не первый раз Горди и его люди скрывались под пледами Сазерлендов. Две женщины постоянно трудились, окрашивая ткани.
— И пошлите кого-нибудь в Бринэйр, — продолжал Эдвард. — Кого-нибудь, кого Сазерленды не знают. Я хочу найти Сесили Ганн. Я подозреваю, что в ее исчезновении замешаны Сазерленды.
Синклер знал: если Сесили будет в его руках, Марсали согласится выйти за него замуж, чтобы любой ценой спасти сестру.
— Так или иначе, но я заключу союз с Ганнами.
— Я знаю подходящего человека, — сказал Горди. — Он только что присоединился к нам в Нижней Шотландии, воевал там с Кромвелем.
— Ему можно верить?
— Если ты будешь ему платить.
— Проследи за этим. Скажи ему, что, если он выяснит то, что нам нужно, его ждет большое вознаграждение.
Горди кивнул:
— Будет сделано.
— Вы отправитесь сегодня. И пусть Ганны получат хорошую взбучку.
— Женщины?
Эдвард поколебался.
— Нет. Я хочу, чтобы вы провели рейд молниеносно — туда и обратно — и чтобы никто не мог запомнить ваши лица. Раскрасьте их.
В глазах Горди появилось разочарование. Эдвард знал, что Горди, как и многие другие солдаты, считал насилие над женщинами одной из приятных привилегий воина.
— У тебя будут другие возможности, — сказал Эдвард и добавил, сладострастно улыбаясь:
— Говорят, дочь Сазерленда — лакомый кусочек. Если все пойдет, как мы планируем, мы получим Бринэйр со всем его добром.
Солдат, молча стоявший рядом с Горди, выступил вперед.
— Патрик Сазерленд — мой, — сказал он хрипло. Через его горло к левому уху тянулся глубокий шрам, тусклые глаза казались мертвыми.
— Хорошо, — согласился Эдвард. — Он твой. Обещаю тебе.
Человек со шрамом кивнул.
— Я убью всякого, — заявил он, — кто отважится мне помешать.
— Мы оставим его тебе, — подтвердил свое обещание Эдвард. — А теперь давайте обсудим план нападения.
6.
Марсали показалось, что крики и бряцанье оружия ей приснились, но последовавший за этим торопливый топот множества ног по каменному полу окончательно развеял тяжелый послеобеденный сон.
Марсали вскочила с постели, сбросив на пол книгу, которую Джинни ухитрилась передать ей, и подбежала к окну.
Двор был полон арендаторов, и даже на таком расстоянии девушка видела озабоченность и страх на их лицах. Ее сердце тоже наполнилось страхом, когда она различила среди них Гэвина, полностью вооруженного. Она видела, как брат сел на лошадь и во главе большого отряда выехал за ворота. За ним последовал большой отряд.
Но и после их отъезда люди не ушли со двора. Наоборот, они все прибывали и прибывали. Как Марсали хотелось быть среди них, разделить их заботы. Она слышала плач женщин и детей, входивших в ворота замка. Марсали была слишком далеко и не могла различить лица, но ее сердце заныло, когда она услышала стоны и заметила несколько раненых, лежащих на плитах двора.
Господи, война все-таки началась, подумала девушка и взмолилась:
— Боже! Прошу тебя! Сделай так, чтобы не Сазерленды начали войну.
Подбежав к двери, она стучала кулаками в твердое дерево, пока не разбила в кровь костяшки пальцев, но никто ей не ответил.
Заплакав от разочарования, девушка вернулась к окну и попыталась найти в толпе своего кузена Дункана, служившего лейтенантом в отряде Гэвина; у него были ключи от всех комнат замка.
Арендаторы сидели и лежали на плитах двора, хотя ей было не видно, раны или усталость отняли у них силы. Она слышала, как матери пытались унять плачущих детей, но нигде не видела Дункана.
Марсали закусила в отчаянии губу. В такую минуту ее место было среди этих людей. Она должна лечить их, ухаживать за ними, успокаивать и подбадривать их. Никакое наказание отца не могло отнять у нее эту привилегию и обязанность хозяйки замка.
Девушка снова начала стучать в дверь. Наконец послышался скрип ключа.
С радостным нетерпением она ждала, когда откроется дверь, но испуганно отступила, оказавшись лицом к лицу с отцом.
— Сазерленды напали на наших арендаторов около своей границы, — сказал он мрачно. — Четверо наших убито, двенадцать человек ранено. И один ребенок.
— Ты уверен, что это были Сазерленды? — спросила она и тут же пожалела о своем вопросе, увидев ярость, исказившую лицо отца.
— Да, наши люди уверены в этом. Его большие руки дрожали от напряжения, как будто он уже видел, как они сжимаются на горле врага.
— На нападавших были пледы Сазерлендов, а одна из женщин слышала, что кого-то из них назвали Патриком. Будь он проклят! Подумать только, я вырастил этого подлеца и даже собирался…
Дональд оборвал фразу.
— Ты должна была выйти за Синклера, — сказал он. — Тогда этого бы не случилось. Сазерленды не осмелились бы напасть на нас.
Марсали дрожала под его гневным взглядом, но все же отважилась спросить:
— Куда поскакал Гэвин?
— За этими подонками, — ответил отец дрожащим от ярости голосом. — За негодяями, убившими наших людей.
«Я не верю этому!» — мысленно воскликнула Марсали.
Она хотела бы сказать это вслух, но знала, что отец убежден в вине Сазерлендов, и без доказательств она не может переубедить его.
И все же ростки сомнений появились в ее душе. Она не верила, не могла и не хотела верить, что это сделал Патрик. Но что, если войну начал его отец? Здесь она не могла быть уверена.
— Ты нужна там, внизу, — сурово сказал отец. Марсали согласно кивнула.
— Я только возьму в кухне свои травы. А дети?..
— Один ранен, несколько пропало. Сына Быстрого Гарри лошадь зашибла копытом, — сказал Дональд. — Только благодаря божьей милости он не погиб. Я молюсь, чтобы он не потерял ногу.
Лорд Эберни повернулся и, не говоря больше ни слова, направился к лестнице.
Марсали с трудом справилась со своим гневом. Пострадавшему мальчику было всего семь лет. Его отец завоевал себе прозвище Быстрый еще юношей: он выигрывал все гонки, в которых участвовал, и стал скороходом клана. Все думали, что мальчик станет таким же быстрым и последует по стопам отца.
— Отец! — позвала Марсали.
Он остановился на площадке лестницы, но не повернулся к ней.
— А сам Быстрый Гарри? — спросила она. — Что с ним?
— Он пропал, — ответил Дональд, бросив на нее через плечо обвиняющий взгляд. Затем снова отвернулся.
Бремя вины, которое отец возложил на ее плечи, было слишком тяжелым.
«Патрик не виноват в этом», — повторяла про себя Марсали снова и снова.
* * *
Раненые толпились в комнате часовых, где они были защищены от холодного ветра с холмов. В большом очаге, сложенном у дальней стены, пылало яркое пламя.
В комнате было необыкновенно тихо. Несмотря на боль и раны, гордость не позволяла людям — даже детям и женщинам — проявлять слабость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99