Для кого угодно это было бы верхом неприличия, но для Элизабет Гарланд!.. Мириам Гресби видела, как Эллиот и Элизабет оторвались друг от друга, как он взял ее под руку и они направились к открытому «крайслеру». Мириам поспешно прикрыла рот. Все, больше никаких приглашений на обеды и ужины Гарландам! И она позаботится о том, чтобы и все ее приятели закрыли двери своих домов перед этой четой.
Когда «крайслер» отъехал, она вспомнила еще один случай, когда видела Элизабет и Эллиота. Это случилось у отеля «Пенинсула», но тогда столь дикая мысль не могла прийти Мириам в голову! То есть она как раз пришла ей в голову, но показалась совершенно абсурдной. Она проводила «крайслер» взглядом. Да, уже тогда можно было обо всем догадаться. У них, судя по всему, длительный роман. Мириам решительно направилась в «Робинсон», ее ноздри возмущенно раздувались, ей хотелось как можно скорее поделиться с подругой своим открытием.
Риф Эллиот никогда не привозил своих сингапурских девушек в дом в Холланд-парке на окраине города. Даже Мелисса тут никогда не бывала. В этом большом белом бунгало прошло его детство. Может, поэтому он, сам того не сознавая, не превратил его в любовное гнездышко. Как бы там ни было, но сейчас Риф лежал рядом с обнаженной Элизабет и тихо радовался, что ни одна другая женщина не ступала в этот дом.
Они не опустили жалюзи, но перед окнами росла густая виноградная лоза, рассеивающая солнечный свет. На стене солнце рисовало сложные переплетения листьев и ветвей, тени мерно колыхались на гладкой поверхности.
– Не спеши, – произнес Риф, когда Элизабет повернулась к нему.
Его голос был низким и полным любви. Она крепко прижалась к нему, как бы желая слиться с любимым. Грудь Элизабет мягко коснулась его груди. – Сейчас, дорогая, нам с тобой спешить некуда.
Он стал целовать Элизабет короткими, стремительными поцелуями, как бы проводя разведку и одновременно возбуждая ее. Он любовался ее прекрасным телом, заметил крошечную родинку под левой грудью и небольшой шрам на бедре.
– Ты такая красивая, – сказал он, медленно проводя рукой по шелковистой коже Элизабет и испытывая необычайное наслаждение.
– О, Риф... – протяжно выдохнула она, когда он прижался к ней всем телом. Она ласкала его волосы, больше всего ей хотелось слиться с ним в одно целое.
– Я так люблю тебя, Лиззи, я всегда буду тебя любить! – страстно произнес он и впился в ее раскрытые губы.
Она выгнулась, стараясь прижаться к нему еще крепче.
– Я тоже люблю тебя! – прошептала она.
Сверху вниз он посмотрел на Элизабет взглядом, полным неистовой страсти.
– Навсегда?
– Навсегда!
И они слились воедино, испытывая огромное наслаждение от каждого мгновения близости.
Потом они лежали, тяжело переводя дыхание, а солнечные лучи удивленно заглядывали в комнату.
Полковник Сандор положил перед собой последний отчет Рифа и с некоторой усталостью в голосе сказал:
– Если верить этому, получается, что любой фотограф или парикмахер в Юго-Восточной Азии – японский шпион.
– Мистер Мамацу, чье фотоателье неподалеку от «Рэффлз», – определенно шпион, – мрачно подтвердил Риф. – К нему приходит очень много военных, которые хотели бы отослать своим женам и возлюбленным фотографии на память. Он делает им скидку. У него отбоя нет от желающих запечатлеть себя.
Полковник Сандор встал из-за стола, подошел к окну и задумчиво уставился на зеленую подстриженную лужайку перед домом. Ему было неприятно сознавать, что его лучшим агентом оказался американец, а не англичанин. Американцев полковник терпеть не мог: слишком уж высокого о себе мнения, слишком самоуверенные. Что же касается Эллиота, полковнику постоянно казалось, что тот втайне испытывает к нему презрение.
– Пока мы перехватываем и читаем их шифровки, – сухо произнес полковник, – я не думаю, что они в состоянии причинить нам существенный вред.
Риф плотно сжал губы. Он и не предполагал, что у полковника может быть об этом иное мнение. Прошло уже немало времени с его последнего визита в Форт-Каннинг, но пятеро японцев, о шпионской деятельности которых Эллиот докладывал в своем предыдущем рапорте, по-прежнему оставались в Гонконге, как и работал на прежнем месте парикмахер из отеля «Гонконг».
– Позволю себе с вами не согласиться, – сдержанно произнес он.
Полковник Сандор неохотно оторвался от вида за окном. От яркого солнца трава казалась изумрудно-голубой. Для крикета день был как нельзя более подходящим.
– Ваше согласие или несогласие со мной и моим мнением оставьте при себе, мистер Эллиот, – стараясь не выходить из себя, произнес он, хотя и чувствовал, что его выдержка иссякает.
Глаза Рифа сверкнули недобрым огнем. Полковник Сандор казался ему типичным чиновником из Уайтхолла. Проводя политику государственных мужей, находившихся за тысячи миль отсюда и понятия не имевших о Востоке и восточном менталитете, полковник демонстрировал такое же чудовищное непонимание проблемы.
– С вашего позволения, полковник, – продолжал Эллиот, – я должен сказать, что такое благодушие недопустимо в нынешних условиях. Я проехал Малайю вдоль и поперек, я знаю эту страну как свои пять пальцев. Мнение Уайтхолла, что этой стране нечего опасаться японского вторжения, несколько поверхностно.
Полковник взял в руки трость и ткнул ею в висевшую на стене карту:
– Горный хребет высотой в семь тысяч футов пересекает всю страну. Четыре пятых ее территории покрыты непроходимыми тропическими джунглями. Что вы на это скажете?
– Независимо от того, что полагает на сей счет военная разведка, я должен вам напомнить, что японская армия превосходно обучена и может сражаться даже в джунглях. Если они решатся высадиться на побережье, уж поверьте, их не отпугнут ни джунгли, ни густые, непроходимые леса. Они привыкли к такой местности, а британским войскам все это внове. Японцы не будут действовать в лоб, а используют обходные маневры. В результате мы и глазом не успеем моргнуть, как они будут у Джохорского пролива.
Ноздри полковника раздувались, его лицо побледнело.
– Вижу, что вы охвачены пораженческими настроениями, мистер Эллиот. Японцы должны знать, что в военном отношении мы гораздо сильнее их. Им даже в голову не должна прийти мысль напасть на нас. Вера в нас самих и наши возможности – вот что сейчас самое важное. – Он спешно вернулся к столу. – А ваш рапорт относительно мистера Мамацу я отошлю по своим каналам. Всего хорошего, мистер Эллиот.
Элизабет сидела в кресле-качалке на застекленной веранде отеля, спасаясь от уличного зноя. На ее коленях лежал блокнот. Она сочиняла свое ежемесячное послание Луизе Изабель. Но сегодня письмо писалось с трудом, хотя вообще-то Элизабет сочиняла свои послания без усилий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164