Да, ты алии нуи , но не воин, хотя бы потому, что тебе не под силу военная дубинка и тяжелое копье. Если ты станешь сражаться в одном строю с мужчинами, они будут думать только о том, как защитить тебя, а вовсе не о победе. Если же ты случайно погибнешь, воины утратят боевой дух и сложат оружие, потому что это будет означать для них поражение.
Лилиа слушала его с унынием, поскольку понимала, что он прав. Каков бы ни был новый статус женщины на островах, какие бы права она ни получила, не следовало забывать о том, что не ее дело бросаться в атаку во главе отряда воинов.
– Что ж, Кавика, ты прав. Я не должна путаться под ногами у воинов.
– Не говори так, милая! В дни войны есть много дел и помимо сражений.
– Что же это за дела?
– Ну хотя бы поддерживать боевой дух... самим своим существованием. – Кавика помедлил. – Как видишь, тебе нужно оставаться в безопасном месте. На Гавайях...
– Нет, – тотчас перебила его девушка. – Я не покину Мауи в тяжелые времена.
– Но ты должна покинуть остров! Речь идет не только о твоей безопасности, но и об исходе войны! Пойми, если ты останешься, придется отрядить часть воинов для твоей охраны, а значит, ослабить наши ряды. Воины всегда будут думать о тебе, тогда как их мысли должны быть отданы только борьбе. Зная, что алии нуи жива, здорова и дожидается часа, когда сможет с триумфом вернуться на свой остров, воины сделают все, чтобы приблизить этот час.
Лилиа молчала, признавая, что и в этом Кавика прав.
– Возможно, ты легче смиришься с отъездом, узнав, что я собираюсь удалить с острова всех женщин и детей. Пойми же, это лучшее решение. Нам не придется оглядываться назад, и мы будем сражаться с полной самоотдачей.
– Но зачем так далеко? К чему нам плыть на Гавайи? Разве у нас на острове нет города-убежища? Из века в век женщины и дети укрывались там в военное время.
– Прежде древние табу были святы для тех, кто вступал в борьбу на Мауи. Ни один воин не смел обратить ярость против тех, кто нашел убежище в Пуюонуа. Но для Лопаки нет ничего святого, не существует никаких табу, хотя он однажды благодаря им спас свою жизнь. Он доберется до тебя и там, тем более что однажды уже проделал этот путь и уцелел. Потому-то всем вам и придется бежать с острова. Что скажешь на это, Лилиа? Ты согласна? Если нет, тебе придется искать другого военачальника.
– Ты мог бы поставить меня перед выбором сразу, не тратя слов. Я согласна.
– Вот и хорошо. Скоро мы перевезем всех вас на Гавайи. Там вам будет хорошо, молодой король Лиолио с радостью предоставит всем убежище. Мы непременно победим, а когда настанет мир и вы все вернетесь, брачный обряд сделает нас мужем и женой. Ведь это так, Лилиа?
Кавика улыбался, но глаза его смотрели испытующе. Девушка поняла, что время недомолвок миновало. Как она боялась этого прямого вопроса, как надеялась, что в ближайшее время он не будет задан! Однако жизнь рассудила иначе. Лилиа попыталась вызвать в памяти лицо Дэвида, но увидела лишь размытый образ. Глубокая печаль охватила ее, но делать было нечего, поэтому, сказав Дэвиду безмолвное «прощай», она ответила Кавике:
– Да, милый, так все и будет.
– Я рад. – Он улыбнулся шире.
Потом, не обращая внимания на любопытные взгляды, привлек Лилиа к себе и нежно поцеловал в губы.
Лопака не слишком удивился тому, что разведка боем не принесла ощутимого результата. Он изначально знал, что поражение неизбежно, поскольку выделил для атаки совсем маленький отряд. Ему хотелось проверить, будут ли вообще сражаться воины Хана, а если будут, то как. Лопака был почти уверен, что боевой дух защитников деревни окреп, поскольку они сплотились вокруг молодой алии нуи. Однако ожидал, что самонадеянность заведет Лилиа в ловушку.
Тем не менее его постигло разочарование. Разведчик, посланный в деревню через несколько дней после рейда, нашел там одних мужчин. Подслушав разговор дозорных, он понял, что женщины и дети во главе с Лилиа находятся теперь на острове Гавайи. Ярость Лопаки не имела границ. Она снова ускользнула! Теперь, даже если удастся завоевать Хана и вырезать всех мужчин, Лилиа станет преградой на пути к абсолютной власти. Красивая, обаятельная и пылкая, она убедит всех вождей сплотиться против него, и тогда прощай мечта о королевском троне!
С ней надо кончать. После длительных размышлений Лопака велел позвать белых.
– Лилиа сбежала на Гавайи, – сообщил он. – Отправляйтесь туда, найдите ее и покончите с ней.
– Почему мы, Лопака? – запротестовал Эйза Радд. – Чтоб мне пропасть, у тебя хватает людей! Вот и пошли парочку прикончить ее. А что я? Я там буду на виду, белая ворона!
– Не будешь, белый, если переоденешься миссионером. Их теперь на островах полным-полно. Слушайте хорошенько разговоры, и сведения о ней сами приплывут к вам.
– Но девчонка знает меня в лицо! К тому же у нее не одна жизнь, а...
– Тихо! – рявкнул Лопака. – Если тебе не по нраву мой приказ, убирайся из лагеря на все четыре стороны! Когда я стану королем, только верные люди получат награду!
– Ну хорошо, хорошо, – примирительно сказал Радд. – И нечего так кричать.
– Ты что скажешь, миссионер? – обратился Лопака к Исааку Джэггару.
– Я не наемный убийца! – с негодованием воскликнул тот. – Я священник, мое оружие – Библия!
Лопака усмехнулся. Уж он-то знал, как следует играть на человеческих слабостях.
– Что ж, тогда будем считать, что наш разговор не состоялся. Пусть Лилиа остается жить. Однажды она вернется в Хана и снова заведет там порядки, которые выжили тебя оттуда, жрец белого бога. Ее люди будут по-прежнему поклоняться своим языческим идолам, миссионеры не получат доступа в их жилища и в их сердца, а значит, навсегда потеряют и их души. И это в то время, когда другие миссионеры вербуют островитян если не сотнями, то десятками. Что скажут о тебе твои соотечественники? Что ты потерпел крах...
– Довольно! – вскричал Джэггар, и глаза его загорелись фанатическим огнем. – Воистину ты прав, Лопака! Эта женщина – воплощение греха, воплощение язычества! Таких, как она, невозможно обратить в истинную веру, нельзя вернуть на добрую стезю! Нужно устранить ее, чтобы спасти тех, кто еще может быть спасен!
– Значит, ты согласен отправиться на Гавайи?
– Эта женщина сама служит дьяволу и учит этому других! – гремел Исаак Джэггар, не слушая. – Язычница, безбожница! Бог благословит руку, от которой она погибнет! И да будут разбиты языческие идолы, да будет покончено с властью суеверий! Я сам стану носителем воли Божьей, я сам погублю Лилиа Монрой!
Радд смотрел на него как на беснующегося маньяка, зато Лопака улыбался, не скрывая одобрения. Правда, он с большим удовольствием услышал бы слова «я убью ее», но и без того было ясно, что безумный миссионер приложит все усилия, чтобы убрать досадную помеху с дороги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
Лилиа слушала его с унынием, поскольку понимала, что он прав. Каков бы ни был новый статус женщины на островах, какие бы права она ни получила, не следовало забывать о том, что не ее дело бросаться в атаку во главе отряда воинов.
– Что ж, Кавика, ты прав. Я не должна путаться под ногами у воинов.
– Не говори так, милая! В дни войны есть много дел и помимо сражений.
– Что же это за дела?
– Ну хотя бы поддерживать боевой дух... самим своим существованием. – Кавика помедлил. – Как видишь, тебе нужно оставаться в безопасном месте. На Гавайях...
– Нет, – тотчас перебила его девушка. – Я не покину Мауи в тяжелые времена.
– Но ты должна покинуть остров! Речь идет не только о твоей безопасности, но и об исходе войны! Пойми, если ты останешься, придется отрядить часть воинов для твоей охраны, а значит, ослабить наши ряды. Воины всегда будут думать о тебе, тогда как их мысли должны быть отданы только борьбе. Зная, что алии нуи жива, здорова и дожидается часа, когда сможет с триумфом вернуться на свой остров, воины сделают все, чтобы приблизить этот час.
Лилиа молчала, признавая, что и в этом Кавика прав.
– Возможно, ты легче смиришься с отъездом, узнав, что я собираюсь удалить с острова всех женщин и детей. Пойми же, это лучшее решение. Нам не придется оглядываться назад, и мы будем сражаться с полной самоотдачей.
– Но зачем так далеко? К чему нам плыть на Гавайи? Разве у нас на острове нет города-убежища? Из века в век женщины и дети укрывались там в военное время.
– Прежде древние табу были святы для тех, кто вступал в борьбу на Мауи. Ни один воин не смел обратить ярость против тех, кто нашел убежище в Пуюонуа. Но для Лопаки нет ничего святого, не существует никаких табу, хотя он однажды благодаря им спас свою жизнь. Он доберется до тебя и там, тем более что однажды уже проделал этот путь и уцелел. Потому-то всем вам и придется бежать с острова. Что скажешь на это, Лилиа? Ты согласна? Если нет, тебе придется искать другого военачальника.
– Ты мог бы поставить меня перед выбором сразу, не тратя слов. Я согласна.
– Вот и хорошо. Скоро мы перевезем всех вас на Гавайи. Там вам будет хорошо, молодой король Лиолио с радостью предоставит всем убежище. Мы непременно победим, а когда настанет мир и вы все вернетесь, брачный обряд сделает нас мужем и женой. Ведь это так, Лилиа?
Кавика улыбался, но глаза его смотрели испытующе. Девушка поняла, что время недомолвок миновало. Как она боялась этого прямого вопроса, как надеялась, что в ближайшее время он не будет задан! Однако жизнь рассудила иначе. Лилиа попыталась вызвать в памяти лицо Дэвида, но увидела лишь размытый образ. Глубокая печаль охватила ее, но делать было нечего, поэтому, сказав Дэвиду безмолвное «прощай», она ответила Кавике:
– Да, милый, так все и будет.
– Я рад. – Он улыбнулся шире.
Потом, не обращая внимания на любопытные взгляды, привлек Лилиа к себе и нежно поцеловал в губы.
Лопака не слишком удивился тому, что разведка боем не принесла ощутимого результата. Он изначально знал, что поражение неизбежно, поскольку выделил для атаки совсем маленький отряд. Ему хотелось проверить, будут ли вообще сражаться воины Хана, а если будут, то как. Лопака был почти уверен, что боевой дух защитников деревни окреп, поскольку они сплотились вокруг молодой алии нуи. Однако ожидал, что самонадеянность заведет Лилиа в ловушку.
Тем не менее его постигло разочарование. Разведчик, посланный в деревню через несколько дней после рейда, нашел там одних мужчин. Подслушав разговор дозорных, он понял, что женщины и дети во главе с Лилиа находятся теперь на острове Гавайи. Ярость Лопаки не имела границ. Она снова ускользнула! Теперь, даже если удастся завоевать Хана и вырезать всех мужчин, Лилиа станет преградой на пути к абсолютной власти. Красивая, обаятельная и пылкая, она убедит всех вождей сплотиться против него, и тогда прощай мечта о королевском троне!
С ней надо кончать. После длительных размышлений Лопака велел позвать белых.
– Лилиа сбежала на Гавайи, – сообщил он. – Отправляйтесь туда, найдите ее и покончите с ней.
– Почему мы, Лопака? – запротестовал Эйза Радд. – Чтоб мне пропасть, у тебя хватает людей! Вот и пошли парочку прикончить ее. А что я? Я там буду на виду, белая ворона!
– Не будешь, белый, если переоденешься миссионером. Их теперь на островах полным-полно. Слушайте хорошенько разговоры, и сведения о ней сами приплывут к вам.
– Но девчонка знает меня в лицо! К тому же у нее не одна жизнь, а...
– Тихо! – рявкнул Лопака. – Если тебе не по нраву мой приказ, убирайся из лагеря на все четыре стороны! Когда я стану королем, только верные люди получат награду!
– Ну хорошо, хорошо, – примирительно сказал Радд. – И нечего так кричать.
– Ты что скажешь, миссионер? – обратился Лопака к Исааку Джэггару.
– Я не наемный убийца! – с негодованием воскликнул тот. – Я священник, мое оружие – Библия!
Лопака усмехнулся. Уж он-то знал, как следует играть на человеческих слабостях.
– Что ж, тогда будем считать, что наш разговор не состоялся. Пусть Лилиа остается жить. Однажды она вернется в Хана и снова заведет там порядки, которые выжили тебя оттуда, жрец белого бога. Ее люди будут по-прежнему поклоняться своим языческим идолам, миссионеры не получат доступа в их жилища и в их сердца, а значит, навсегда потеряют и их души. И это в то время, когда другие миссионеры вербуют островитян если не сотнями, то десятками. Что скажут о тебе твои соотечественники? Что ты потерпел крах...
– Довольно! – вскричал Джэггар, и глаза его загорелись фанатическим огнем. – Воистину ты прав, Лопака! Эта женщина – воплощение греха, воплощение язычества! Таких, как она, невозможно обратить в истинную веру, нельзя вернуть на добрую стезю! Нужно устранить ее, чтобы спасти тех, кто еще может быть спасен!
– Значит, ты согласен отправиться на Гавайи?
– Эта женщина сама служит дьяволу и учит этому других! – гремел Исаак Джэггар, не слушая. – Язычница, безбожница! Бог благословит руку, от которой она погибнет! И да будут разбиты языческие идолы, да будет покончено с властью суеверий! Я сам стану носителем воли Божьей, я сам погублю Лилиа Монрой!
Радд смотрел на него как на беснующегося маньяка, зато Лопака улыбался, не скрывая одобрения. Правда, он с большим удовольствием услышал бы слова «я убью ее», но и без того было ясно, что безумный миссионер приложит все усилия, чтобы убрать досадную помеху с дороги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107