С того памятного дня, когда Дэвид и Лилиа впервые разделили страсть, они встречались ежедневно. По мере того как они лучше узнавали друг друга, учились понимать язык тела, минуты близости становились все более яркими и полными, страсть все возрастала. Радости плоти так захватывали их, что после близости не было ни желания, ни сил говорить о делах повседневных, и они просто лежали рядом, удовлетворенные и счастливые.
Но на этот раз Лилиа внезапно вспомнила объяснение с Морисом, и ее сладостная дремота рассеялась. Хотя ухаживания кузена казались нелепыми и даже смешными, смутное ощущение надвигающейся опасности снова охватило девушку. Несмотря на послеполуденную жару, ее пронизала дрожь.
– Что с тобой, милая? – сонно спросил Дэвид.
Лилиа подумала, что теперь, когда с визитами Мориса покончено навсегда, она может рассказать о них. Когда девушка умолкла, Дэвид усмехнулся.
– Я всегда знал, что Этеридж – законченный болван, но, видно, он совсем повредился в уме, если набивался тебе в мужья!
– Отчасти это моя вина, Дэвид. И зачем я только позволила ему ухаживать за собой! Не понимаю, что это на меня нашло. До самого последнего дня мне было жаль Мориса, и я полагала, что таким образом проявлю к нему доброту. Не следовало забывать о том, что любой англичанин в любой ситуации неправильно меня поймет.
– Любой? То есть и я тоже? Уж не хочешь ли ты поставить меня в один ряд с Морисом Этериджем!
– Ну что ты! Его ухаживания я не поощряла, зато твои... Если бы ты сделал мне предложение, я не отвергла бы тебя.
Дэвид замер, потом, мягко отстранив Лилиа, сел и устремил взгляд на водопад.
– В чем дело, Дэвид? – встревожилась девушка. – Я что-то не так сказала?
– Нет, милая, вовсе нет... Помни всегда, что я люблю тебя.
– Я тоже люблю тебя, Дэвид.
Медовые глаза Лилиа смотрели на него с безмолвным вопросом, и он снова отвел взгляд.
Девушка заметила перемену, хотя и не понимала ее. Несмотря на слова Дэвида, она догадалась, что ее шутливое замечание изменило их отношения.
В этот вечер Дэвид возвращался домой в смятении, душу его раздирали противоречия. Он страстно любил Лилиа, но его пугала перспектива брака с ней. Мысль о том, что встречи у озерка должны чем-то завершиться, уже не раз посещала его, но он трусливо отгонял ее, не желая омрачать свое счастье раздумьями на эту тему.
Поручив жеребца заботам грумов, Дэвид быстро прошел в дом и осведомился у прислуги, где его родители. Ему ответили, что ее милость на веранде, за чаепитием, а его милость отправился в Лондон по делам. Последнее несказанно обрадовало Дэвида.
– Вот и ты, дорогой! – Мать улыбнулась. – Я хочу выпить немного шерри, не присоединишься ли ко мне?
– Охотно.
Дэвид расположился поудобнее на стуле, взял бокал и сделал глоток.
– Как дела, мама?
– Превосходно. – Леди Тревелайн потрепала сына по руке. – А все благодаря тебе, дорогой. Уже и не помню, когда ты так долго оставался дома. Я совершенно счастлива, Дэвид.
– Так счастлива, что даже не спрашиваешь о причине моей внезапной любви к провинции?
– Вообще-то я задавалась этим вопросом, но сочла за лучшее не приставать к тебе с расспросами, тем более что твой отец тоже несказанно рад такой перемене.
– Рад? Вот как! И тоже не интересуется причиной? – Помолчав, Дэвид бросился в омут очертя голову: – А причина в том, что я влюблен в Лилиа Монрой, мама!
– Во внучку леди Анны? Как странно! Я думала, вы даже незнакомы!
– Мы успели познакомиться... и очень близко.
– О, Дэвид! – огорчилась леди Тревелайн. – По-твоему, это хорошо?
– Хорошо или нет, но так уж случилось.
– Не советую тебе, милый, ставить отца в известность об этом.
– Я и не собираюсь, не волнуйся... во всяком случае, пока. Однако может настать момент, когда придется это сделать.
– Дорогой мой! Только не говори, что намерен жениться на этой девушке! Ох, прости, ради Бога! Я ведь никогда не встречала Лилиа Монрой и незнакома с ней. Однако я много слышала об этой девушке. Она ведь... – Мэри Тревелайн запнулась, и легкий румянец покрыл ее щеки. – Она ведь издалека, не так ли? С островов, где живут язычники?
– Боюсь, что так, мама, – усмехнулся Дэвид.
– Уверена, девушка она в высшей степени достойная, иначе ты, конечно, не влюбился бы в нее. Говорят, она очень красива. Однако нельзя забывать, что она воспитана в далекой стране и принадлежит к иной культуре. Эта девушка – язычница, Дэвид! Твой отец никогда не даст согласия!
– Ни минуты в этом не сомневаюсь. Согласие отца меня ничуть не занимает.
Но, произнеся эти слова, Дэвид понял, что покривил душой. Согласие отца весьма и весьма занимало его, оно было попросту необходимо. Хотя он испытывал отчуждение к этому человеку и мысленно называл его лордом Тревелайном, их связывали семейные узы, и они принадлежали к среде, считающей эти узы священными.
– Боюсь, твое будущее омрачит множество проблем, если ты свяжешь жизнь с этой девушкой. Всем известно, что она полукровка. Конечно, девушка отчасти Монрой, и пока жива леди Анна, на ее происхождение закроют глаза, но общество никогда не примет ее по-настоящему, особенно респектабельные и наиболее знатные семейства. А дети, Дэвид, подумай о них! Ведь и их будут считать полукровками и – презирать!
– Поверь, мама, я не так наивен, чтобы не понимать этого.
– Нет, ты не понимаешь! Думаешь, я пожертвую твоим счастьем в угоду условностям? Нет, дорогой! Твое счастье – это и мое счастье. На ком бы ты ни женился, я буду любить твою избранницу, как родную дочь, никогда и ни в чем не упрекну ее. Но ты не будешь счастлив, твоя страсть сменится горечью и сожалениями. Я думаю не о себе, а о тебе, Дэвид...
– Конечно, мама. – Дэвид поднялся. – Я ценю твою заботу. Пожалуй, мне пора съездить в Лондон навестить Дика.
Мэри Тревелайн улыбнулась:
– А как же бал у леди Анны? До него осталось два дня. Ты и твой друг приглашены, не забывай этого.
– Мы будем там, не волнуйся.
Ричард Берд и Дэвид Тревелайн, такие же пьяные, как несколько недель назад, выписывали кривую по той же самой улице, направляясь к Сочной Джейн и Грудастой Бете. Хотя было уже далеко за полночь, Дик во все горло распевал свое последнее произведение, с которым в этот вечер выступил перед благодарными слушателями в «Лачуге углекопа». Он имел грандиозный успех и без конца повторял, что уж теперь-то обессмертил свое имя. Дэвид тоже не мог пожаловаться на судьбу: еще раньше друзья совершили тур по игорным домам, где он раз за разом выигрывал.
Направляясь в Лондон, Дэвид дал себе слово не думать о Лилиа и весь вечер посвятить развлечениям, еще недавно привычным и желанным. В какой-то мере он преуспел в этом, но все же не вполне. Даже выпив огромное количество спиртного, он видел перед собой неясный облик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107