Я должна была его остановить, но боялась.
Ребекка погладила ее руку:
– Но в том вины вашей нет. Вы всегда были так добры к нам с Маргарет, мы чувствовали настоящую материнскую заботу.
Фелис не могла сдерживать рыдания.
– Но я знала, понимаете? Знала. По крайней мере догадывалась.
Ребекка похолодела.
– Догадывались о чем?
– Что это Эдуард прокрадывался по ночам в ваши комнаты. Но я… я не хотела верить этому, понимаете? Боялась посмотреть правде в глаза. И вот теперь, когда дошло до такого… до такой гнусности! Это Господь наказывает меня за трусость.
Пеньюар Фелис был расстегнут у ворота, и Ребекка увидела на ее белой коже, пониже плеча, большой темный синяк. Сразу все встало на свои места: и эти странные недомогания Фелис, когда она с трудом передвигалась, и то, что она порой по целым дням не выходила из своей спальни, и ее странное поведение в присутствии мужа.
– Он бьет вас! – вырвалось у Ребекки. – Вот почему вы его боитесь.
Фелис вырвала свою руку и быстро запахнула пеньюар.
– Да, это так. Но я не жалуюсь, – проговорила она шепотом. – Возможно, я заслужила такое обращение. К тому же жена должна подчиняться мужу. Это ее обязанность, понимаете? Муж для жены – господин. Но я понимаю, что должна была защитить вас и Маргарет. Это тоже моя обязанность, но я подвела вас…
Неожиданно она рывком поднялась и схватила Ребекку за плечи, больно впившись пальцами в ее тело.
– Вы не должны говорить ему, что вам это известно… – Она отпустила одно плечо Ребекки и показала на свой синяк. – Я понимаю, что подвела вас ужасно, но все же прошу сделать мне одолжение.
У Ребекки закружилась голова. Она кивнула:
– Я не скажу ничего. По правде говоря, я сомневаюсь, что когда-нибудь вообще смогу с ним разговаривать. Мне просто непонятно, почему вы проявляете такую покорность. Как можно сохранять преданность человеку, который так обращается с вами, бьет, заставляет жить в постоянном страхе?
Фелис откинулась на подушки и закрыла глаза.
– Не он один во всем виноват. Есть вещи, которые вам не понять, моя дорогая. Надо знать, как обращались с ним его родители. А кроме того, что еще я могла сделать? Уйти из дому? Но по многим причинам это было для меня невозможно.
– Но вы могли рассказать сыновьям, попросить защиты.
Фелис покачала головой:
– О нет. Это сразу разрушило бы нашу семью. Они не должны ничего знать. Все, что происходит между мной и Эдуардом, касается только нас двоих.
– Но можно было взять сыновей и уехать отсюда. Фелис печально улыбнулась.
– И как бы мы жили? Все, что мы имеем, принадлежит Эдуарду. И все состояние семьи Молино, и вся недвижимость. Если Жак поссорится из-за меня с Эдуардом, тот лишит его наследства.
– И Армана тоже?
– О да, конечно, – быстро проговорила Фелис. – Я упомянула Жака, поскольку он старший. Ребекка, вы должны мне обещать, что ничего не скажете о нашем разговоре ни Жаку, ни Арману. Если проговоритесь, то сведете на нет все мои усилия, которые я предпринимала многие годы, чтобы скрыть страдания. А это порой было очень нелегко.
Ребекка неохотно, но согласилась.
– Если таково ваше желание, то, конечно, обещаю. Но что, разве вам действительно совершенно некуда идти?
Фелис грустно улыбнулась:
– Некуда. Мои родители умерли. Есть еще брат, но вы думаете, он одобрит меня, если я покину своего законного супруга и приеду жить к нему? А потом до конца дней зависеть от его милосердия? Вы еще молодая, Ребекка, и полны иллюзий. Пожалуйста, не обижайтесь, но настоящей жизни вы еще не видели.
Ребекка поджала губы. Молодая или старая – какая разница? Все равно ни при каких обстоятельствах она не приняла бы такого обращения, с которым Фелис давно уже смирилась. Для нее это было бы просто невозможно. Лучше смерть.
Она вспомнила, что не сказала еще главного.
– Фелис, мы с Жаком уезжаем. Возвращаемся в Саванну. Вы должны понять, что при таких обстоятельствах оставаться здесь для нас невозможно.
Фелис кивнула:
– Да, конечно. Вне всяких сомнений, это самый лучший выход.
– Маргарет едет с нами. Может быть, вы… тоже поедете?
Фелис протестующе подняла руку:
– Мое дорогое дитя, вы, очевидно, все-таки меня не понимаете. Я никогда не покину Эдуарда. Никогда! Независимо от того, что он делает и как себя ведет. Я не оправдываю его и не прощаю, но я жена ему, женой и останусь. А вы поступаете вполне разумно. Вам, Маргарет и Жаку лучше уехать, по крайней мере на некоторое время. Но я остаюсь.
Ребекка вздохнула. «Фелис права, я действительно ее не понимаю».
– Тогда мне остается лишь молиться, чтобы он прекратил издеваться над вами. Мы уедем через пару дней, как только соберем вещи.
Фелис взяла руку Ребекки:
– Я буду скучать без вас, дорогая. Вы и Маргарет стали мне совсем родными. Я всегда мечтала о дочери, а тут появились сразу две.
Растроганная Ребекка обняла женщину.
– Может быть, все-таки вы измените решение…
– Своего решения я никогда не изменю. Поезжайте с Богом и ждите от меня писем. Они будут приходить к вам с каждым пакетботом. А слуг возьмите столько, сколько вам нужно.
– Спасибо, Фелис. Теперь я должна идти. Надо предупредить Маргарет, что мы уезжаем, а также дать указание горничной собирать вещи.
Прошло два дня. И вот уже все вещи были собраны и погружены в большой фургон, который ждал их перед главным входом. Пора отправляться на пристань. Ребекка и Маргарет стояли у окна в большой гостиной и в последний раз смотрели на парк, раскинувшийся вокруг «Дома мечты».
– Это странно, – задумчиво произнесла Ребекка, – но, несмотря на все, что случилось, я буду скучать по острову. Он такой красивый.
Маргарет нахмурилась. Она вообще выглядела сегодня чрезвычайно бледной и сильно нервничала. Ребекка была очень рада, что они уезжают.
– Наверное, я тоже буду скучать, – отозвалась Маргарет. – Но ты говоришь так, как будто вообще никогда не собираешься сюда возвращаться. В конце концов рано или поздно Жак унаследует все это. Остров станет твоим.
– Возможно, ты права, но в данный момент у меня какое-то странное чувство, что с этим все кончено. Через несколько минут мы отсюда уедем, и, должна заметить, этому я несказанно рада.
Ребекка посмотрела в окно последний раз и вдруг увидела странную фигуру. К дому кто-то бежал, по-видимому слуга, бежал спотыкаясь, как будто за ним гнались.
– Маргарет, посмотри! Кто это?
Маргарет, которая была уже почти у двери, возвратилась назад. Теперь этот человек подбежал достаточно близко, и можно было разглядеть его лицо. Ребекка узнала в нем одного из помощников садовника. Его глаза и рот были широко открыты от ужаса. Он завернул за угол дома и скрылся из виду.
Девушки обменялись вопросительными взглядами. Скоро в задней части дома послышались шум и неясные крики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
Ребекка погладила ее руку:
– Но в том вины вашей нет. Вы всегда были так добры к нам с Маргарет, мы чувствовали настоящую материнскую заботу.
Фелис не могла сдерживать рыдания.
– Но я знала, понимаете? Знала. По крайней мере догадывалась.
Ребекка похолодела.
– Догадывались о чем?
– Что это Эдуард прокрадывался по ночам в ваши комнаты. Но я… я не хотела верить этому, понимаете? Боялась посмотреть правде в глаза. И вот теперь, когда дошло до такого… до такой гнусности! Это Господь наказывает меня за трусость.
Пеньюар Фелис был расстегнут у ворота, и Ребекка увидела на ее белой коже, пониже плеча, большой темный синяк. Сразу все встало на свои места: и эти странные недомогания Фелис, когда она с трудом передвигалась, и то, что она порой по целым дням не выходила из своей спальни, и ее странное поведение в присутствии мужа.
– Он бьет вас! – вырвалось у Ребекки. – Вот почему вы его боитесь.
Фелис вырвала свою руку и быстро запахнула пеньюар.
– Да, это так. Но я не жалуюсь, – проговорила она шепотом. – Возможно, я заслужила такое обращение. К тому же жена должна подчиняться мужу. Это ее обязанность, понимаете? Муж для жены – господин. Но я понимаю, что должна была защитить вас и Маргарет. Это тоже моя обязанность, но я подвела вас…
Неожиданно она рывком поднялась и схватила Ребекку за плечи, больно впившись пальцами в ее тело.
– Вы не должны говорить ему, что вам это известно… – Она отпустила одно плечо Ребекки и показала на свой синяк. – Я понимаю, что подвела вас ужасно, но все же прошу сделать мне одолжение.
У Ребекки закружилась голова. Она кивнула:
– Я не скажу ничего. По правде говоря, я сомневаюсь, что когда-нибудь вообще смогу с ним разговаривать. Мне просто непонятно, почему вы проявляете такую покорность. Как можно сохранять преданность человеку, который так обращается с вами, бьет, заставляет жить в постоянном страхе?
Фелис откинулась на подушки и закрыла глаза.
– Не он один во всем виноват. Есть вещи, которые вам не понять, моя дорогая. Надо знать, как обращались с ним его родители. А кроме того, что еще я могла сделать? Уйти из дому? Но по многим причинам это было для меня невозможно.
– Но вы могли рассказать сыновьям, попросить защиты.
Фелис покачала головой:
– О нет. Это сразу разрушило бы нашу семью. Они не должны ничего знать. Все, что происходит между мной и Эдуардом, касается только нас двоих.
– Но можно было взять сыновей и уехать отсюда. Фелис печально улыбнулась.
– И как бы мы жили? Все, что мы имеем, принадлежит Эдуарду. И все состояние семьи Молино, и вся недвижимость. Если Жак поссорится из-за меня с Эдуардом, тот лишит его наследства.
– И Армана тоже?
– О да, конечно, – быстро проговорила Фелис. – Я упомянула Жака, поскольку он старший. Ребекка, вы должны мне обещать, что ничего не скажете о нашем разговоре ни Жаку, ни Арману. Если проговоритесь, то сведете на нет все мои усилия, которые я предпринимала многие годы, чтобы скрыть страдания. А это порой было очень нелегко.
Ребекка неохотно, но согласилась.
– Если таково ваше желание, то, конечно, обещаю. Но что, разве вам действительно совершенно некуда идти?
Фелис грустно улыбнулась:
– Некуда. Мои родители умерли. Есть еще брат, но вы думаете, он одобрит меня, если я покину своего законного супруга и приеду жить к нему? А потом до конца дней зависеть от его милосердия? Вы еще молодая, Ребекка, и полны иллюзий. Пожалуйста, не обижайтесь, но настоящей жизни вы еще не видели.
Ребекка поджала губы. Молодая или старая – какая разница? Все равно ни при каких обстоятельствах она не приняла бы такого обращения, с которым Фелис давно уже смирилась. Для нее это было бы просто невозможно. Лучше смерть.
Она вспомнила, что не сказала еще главного.
– Фелис, мы с Жаком уезжаем. Возвращаемся в Саванну. Вы должны понять, что при таких обстоятельствах оставаться здесь для нас невозможно.
Фелис кивнула:
– Да, конечно. Вне всяких сомнений, это самый лучший выход.
– Маргарет едет с нами. Может быть, вы… тоже поедете?
Фелис протестующе подняла руку:
– Мое дорогое дитя, вы, очевидно, все-таки меня не понимаете. Я никогда не покину Эдуарда. Никогда! Независимо от того, что он делает и как себя ведет. Я не оправдываю его и не прощаю, но я жена ему, женой и останусь. А вы поступаете вполне разумно. Вам, Маргарет и Жаку лучше уехать, по крайней мере на некоторое время. Но я остаюсь.
Ребекка вздохнула. «Фелис права, я действительно ее не понимаю».
– Тогда мне остается лишь молиться, чтобы он прекратил издеваться над вами. Мы уедем через пару дней, как только соберем вещи.
Фелис взяла руку Ребекки:
– Я буду скучать без вас, дорогая. Вы и Маргарет стали мне совсем родными. Я всегда мечтала о дочери, а тут появились сразу две.
Растроганная Ребекка обняла женщину.
– Может быть, все-таки вы измените решение…
– Своего решения я никогда не изменю. Поезжайте с Богом и ждите от меня писем. Они будут приходить к вам с каждым пакетботом. А слуг возьмите столько, сколько вам нужно.
– Спасибо, Фелис. Теперь я должна идти. Надо предупредить Маргарет, что мы уезжаем, а также дать указание горничной собирать вещи.
Прошло два дня. И вот уже все вещи были собраны и погружены в большой фургон, который ждал их перед главным входом. Пора отправляться на пристань. Ребекка и Маргарет стояли у окна в большой гостиной и в последний раз смотрели на парк, раскинувшийся вокруг «Дома мечты».
– Это странно, – задумчиво произнесла Ребекка, – но, несмотря на все, что случилось, я буду скучать по острову. Он такой красивый.
Маргарет нахмурилась. Она вообще выглядела сегодня чрезвычайно бледной и сильно нервничала. Ребекка была очень рада, что они уезжают.
– Наверное, я тоже буду скучать, – отозвалась Маргарет. – Но ты говоришь так, как будто вообще никогда не собираешься сюда возвращаться. В конце концов рано или поздно Жак унаследует все это. Остров станет твоим.
– Возможно, ты права, но в данный момент у меня какое-то странное чувство, что с этим все кончено. Через несколько минут мы отсюда уедем, и, должна заметить, этому я несказанно рада.
Ребекка посмотрела в окно последний раз и вдруг увидела странную фигуру. К дому кто-то бежал, по-видимому слуга, бежал спотыкаясь, как будто за ним гнались.
– Маргарет, посмотри! Кто это?
Маргарет, которая была уже почти у двери, возвратилась назад. Теперь этот человек подбежал достаточно близко, и можно было разглядеть его лицо. Ребекка узнала в нем одного из помощников садовника. Его глаза и рот были широко открыты от ужаса. Он завернул за угол дома и скрылся из виду.
Девушки обменялись вопросительными взглядами. Скоро в задней части дома послышались шум и неясные крики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89