Теперь ты меня понимаешь?
Ребекка чувствовала, что ее начинает трясти.
– Но этого не может быть! Твой отец писал, что ты вернулся с войны невредимым. Всем известно, что ты не был ранен.
Жак попытался улыбнуться.
– Да, все верят, что это так. После окончания войны еще примерно год я оставался в Новом Орлеане, пока окончательно не зажила моя рана. Домой мне вообще не хотелось возвращаться, но больше ехать было некуда. О моем ранении никто не знал, поэтому дома я сказал, что ранен не был. Мое ранение не относилось к тем, о которых мужчина захотел бы рассказывать. Ты думаешь, как бы люди стали ко мне относиться, узнав, что я лишен своего мужского достоинства? Отец все время настаивал, чтобы я женился, вот я и проявил слабость. О моей ситуации он и понятия не имел, поэтому винить его в этом не надо. Во всем виноват только один я. Зная, что не могу быть тебе настоящим мужем, я позволил своему эгоизму и слабости одержать над собой верх.
Ребекке наконец удалось высвободить свои руки, и они безжизненно упали ей на колени. Жак нежно заключил ее лицо в свои ладони.
– Я так люблю тебя, моя дорогая. Я видел, что небезразличен тебе, а тут еще отец настаивал. Ему хотелось внука. Господи, Боже мой! – Его горький смех разрывал ей сердце. – А когда мы приехали сюда, в Саванну, и я увидел, как на тебя смотрят мужчины, то просто обезумел от ревности. Мысль о том, что ты можешь принадлежать другому, была для меня непереносима. И вот таким образом я приговорил тебя к браку, которому никогда не суждено быть настоящим. – Он замолк на несколько секунд, а затем добавил напряженным голосом: – Теперь ты понимаешь, почему я прошу у тебя прощения?
Ребекка смотрела на него в оцепенении, потеряв на время способность ясно мыслить.
Жак вздохнул и выпустил ее лицо из своих рук. Откинувшись на спинку кресла, он сник, как будто произнесенные слова его полностью опустошили.
К Ребекке наконец вернулся голос.
– Жак… Расскажи о том, как это случилось. Может, тогда я смогу понять, о чем ты говоришь. Потому что пока это… это кажется мне нереальным!
– Ты уверена, что хочешь знать?
Она молча кивнула. Он снова вздохнул:
– Хорошо. Я расскажу тебе, хотя как это может тебя утешить?
Отчаянным и безрассудным Жак никогда не был. Даже будучи подростком, он всегда старался избегать драк. И это было не из-за трусости. Нет. Просто Жак испытывал отвращение к любому насилию.
Тем не менее, когда в 1812 году по всей стране распространилась весть о войне с Великобританией, Жак начал подумывать о своем участии в ополчении. Эдуард Молино, много лет знакомый с Эндрю Джэксоном, одним из первых получил его волнующее воззвание «К оружию!».
«Граждане! Я обращаюсь к вам от имени правительства. Война между Соединенными Штатами и Великобританией неизбежна! Нам необходимы добровольцы, не меньше пятидесяти тысяч. Неужели теперь, когда наступил решающий момент, мы будем прятаться по углам? Неужели мы дадим превратить себя в рабов Георга III? Или Наполеона? Или станем крепостными русского царя? Нет, мы, рожденные свободными, сыновья единственной существующей сейчас в мире республики, никогда не допустим этого.
Но за что мы собираемся воевать? За то, чтобы удовлетворить мстительные амбиции коррумпированных министров? Нет. Чтобы какой-нибудь генерал нацепил себе на грудь очередную звезду? Нет. Мы собираемся воевать ради укрепления национального единства… во имя защиты наших граждан, живущих на побережье… чтобы отстоять наше право на свободную торговлю.
Прежде всего я обращаюсь к молодежи. Приходите к нам. Вставайте под наши знамена. И да поможет нам Бог…
Генерал Эндрю Джэксон».
Прочитав это воззвание, Жак принял решение идти на войну. Сам Эдуард участвовать в ополчении не мог: ему нужно было вести хозяйство, поэтому миссия поддержать честь семьи была возложена на старшего сына. Когда война наконец была объявлена, Эдуард написал генералу Джэксону о желании сына вступить под его командование. Ответ пришел со следующей почтой Джэксон предлагал Жаку явиться в лагерь ополчения, присваивал ему офицерское звание майора и сообщал, что служить тот будет под его началом. Обычно полевых командиров в ополчении выбирали общим голосованием, но у генерала Джэксона был другой подход. Он предпочитал сам лично назначать офицеров на командные должности, заявляя: «Мне нужны люди, умеющие воевать и способные держать солдат в полном подчинении».
Жак появился в лагере генерала Джэксона в октябре 1813 года. Лагерь располагался в местечке на реке Теннесси, которое носило название форт Депозит. Первый бой армия Джэксона провела с индейцами племени крик. Когда разразилась война с Великобританией, индейцы крики выступили на стороне англичан. В августе в форту Миме на территории Миссисипи крики вырезали 240 человек. Джэксон отдал приказ: подавить сопротивление индейцев.
Впервые увидев Джэксона, Жак ужаснулся. На генерала было страшно смотреть. Только за месяц перед этим его тяжело ранило на дуэли в Теннесси, и он чудом остался в живых. У него были прострелены левое плечо и рука. Рана была в ужасном состоянии, и хирург хотел ампутировать руку. Находясь на грани беспамятства, генерал беспрестанно твердил: «Я должен сохранить руку». И сохранил.
Жак был поражен изможденным видом генерала. С раненой рукой на перевязи он едва мог держаться в седле, и все же ему удалось со своими людьми совершить марш-бросок в тридцать две мили за девять часов.
При этом он сохранял огонь и бодрость духа, которые восхищали Жака еще во время визита Джэксона в «Дом мечты». Здоровой рукой генерал хлопнул Жака по плечу.
– Это ты, Молино, я так рад тебя видеть! К сожалению, много времени входить в курс дела у тебя здесь не будет. Скоро мы отправляемся бить краснокожих, месяца через два или даже раньше. Если, конечно, до этого не умрем все с голоду. Враг, которого я страшусь больше, чем самых враждебных криков, чудовище по имени Голод. Но я намерен двигаться вперед, даже если придется питаться одними желудями! Скорее умру, чем отступлю!
Последующие дни подтвердили правоту этих слов. Еды не хватало, как, впрочем, и всего остального. Однажды Жак услышал, как солдат жаловался генералу на голод.
– Парень, я голоден не меньше! – воскликнул генерал. – Но готов разделить с тобой свою порцию желудей.
Следующие два месяца Жак постигал премудрости военной службы, которые оказались не такими уж хитрыми. И преуспел в этом настолько, что Джэксон сделал его одним из своих помощников. Поскольку генерал имел обыкновение доводить себя до полного изнеможения, почти не спал, мало ел, Жаку приходилось терпеть то же самое.
Большую часть отведенных на подготовку шестидесяти дней они провели на реке Куса в северо-западной Джорджии, где солдатам был дан наряд рубить лес и строить укрепление, которое было названо форт Стротер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
Ребекка чувствовала, что ее начинает трясти.
– Но этого не может быть! Твой отец писал, что ты вернулся с войны невредимым. Всем известно, что ты не был ранен.
Жак попытался улыбнуться.
– Да, все верят, что это так. После окончания войны еще примерно год я оставался в Новом Орлеане, пока окончательно не зажила моя рана. Домой мне вообще не хотелось возвращаться, но больше ехать было некуда. О моем ранении никто не знал, поэтому дома я сказал, что ранен не был. Мое ранение не относилось к тем, о которых мужчина захотел бы рассказывать. Ты думаешь, как бы люди стали ко мне относиться, узнав, что я лишен своего мужского достоинства? Отец все время настаивал, чтобы я женился, вот я и проявил слабость. О моей ситуации он и понятия не имел, поэтому винить его в этом не надо. Во всем виноват только один я. Зная, что не могу быть тебе настоящим мужем, я позволил своему эгоизму и слабости одержать над собой верх.
Ребекке наконец удалось высвободить свои руки, и они безжизненно упали ей на колени. Жак нежно заключил ее лицо в свои ладони.
– Я так люблю тебя, моя дорогая. Я видел, что небезразличен тебе, а тут еще отец настаивал. Ему хотелось внука. Господи, Боже мой! – Его горький смех разрывал ей сердце. – А когда мы приехали сюда, в Саванну, и я увидел, как на тебя смотрят мужчины, то просто обезумел от ревности. Мысль о том, что ты можешь принадлежать другому, была для меня непереносима. И вот таким образом я приговорил тебя к браку, которому никогда не суждено быть настоящим. – Он замолк на несколько секунд, а затем добавил напряженным голосом: – Теперь ты понимаешь, почему я прошу у тебя прощения?
Ребекка смотрела на него в оцепенении, потеряв на время способность ясно мыслить.
Жак вздохнул и выпустил ее лицо из своих рук. Откинувшись на спинку кресла, он сник, как будто произнесенные слова его полностью опустошили.
К Ребекке наконец вернулся голос.
– Жак… Расскажи о том, как это случилось. Может, тогда я смогу понять, о чем ты говоришь. Потому что пока это… это кажется мне нереальным!
– Ты уверена, что хочешь знать?
Она молча кивнула. Он снова вздохнул:
– Хорошо. Я расскажу тебе, хотя как это может тебя утешить?
Отчаянным и безрассудным Жак никогда не был. Даже будучи подростком, он всегда старался избегать драк. И это было не из-за трусости. Нет. Просто Жак испытывал отвращение к любому насилию.
Тем не менее, когда в 1812 году по всей стране распространилась весть о войне с Великобританией, Жак начал подумывать о своем участии в ополчении. Эдуард Молино, много лет знакомый с Эндрю Джэксоном, одним из первых получил его волнующее воззвание «К оружию!».
«Граждане! Я обращаюсь к вам от имени правительства. Война между Соединенными Штатами и Великобританией неизбежна! Нам необходимы добровольцы, не меньше пятидесяти тысяч. Неужели теперь, когда наступил решающий момент, мы будем прятаться по углам? Неужели мы дадим превратить себя в рабов Георга III? Или Наполеона? Или станем крепостными русского царя? Нет, мы, рожденные свободными, сыновья единственной существующей сейчас в мире республики, никогда не допустим этого.
Но за что мы собираемся воевать? За то, чтобы удовлетворить мстительные амбиции коррумпированных министров? Нет. Чтобы какой-нибудь генерал нацепил себе на грудь очередную звезду? Нет. Мы собираемся воевать ради укрепления национального единства… во имя защиты наших граждан, живущих на побережье… чтобы отстоять наше право на свободную торговлю.
Прежде всего я обращаюсь к молодежи. Приходите к нам. Вставайте под наши знамена. И да поможет нам Бог…
Генерал Эндрю Джэксон».
Прочитав это воззвание, Жак принял решение идти на войну. Сам Эдуард участвовать в ополчении не мог: ему нужно было вести хозяйство, поэтому миссия поддержать честь семьи была возложена на старшего сына. Когда война наконец была объявлена, Эдуард написал генералу Джэксону о желании сына вступить под его командование. Ответ пришел со следующей почтой Джэксон предлагал Жаку явиться в лагерь ополчения, присваивал ему офицерское звание майора и сообщал, что служить тот будет под его началом. Обычно полевых командиров в ополчении выбирали общим голосованием, но у генерала Джэксона был другой подход. Он предпочитал сам лично назначать офицеров на командные должности, заявляя: «Мне нужны люди, умеющие воевать и способные держать солдат в полном подчинении».
Жак появился в лагере генерала Джэксона в октябре 1813 года. Лагерь располагался в местечке на реке Теннесси, которое носило название форт Депозит. Первый бой армия Джэксона провела с индейцами племени крик. Когда разразилась война с Великобританией, индейцы крики выступили на стороне англичан. В августе в форту Миме на территории Миссисипи крики вырезали 240 человек. Джэксон отдал приказ: подавить сопротивление индейцев.
Впервые увидев Джэксона, Жак ужаснулся. На генерала было страшно смотреть. Только за месяц перед этим его тяжело ранило на дуэли в Теннесси, и он чудом остался в живых. У него были прострелены левое плечо и рука. Рана была в ужасном состоянии, и хирург хотел ампутировать руку. Находясь на грани беспамятства, генерал беспрестанно твердил: «Я должен сохранить руку». И сохранил.
Жак был поражен изможденным видом генерала. С раненой рукой на перевязи он едва мог держаться в седле, и все же ему удалось со своими людьми совершить марш-бросок в тридцать две мили за девять часов.
При этом он сохранял огонь и бодрость духа, которые восхищали Жака еще во время визита Джэксона в «Дом мечты». Здоровой рукой генерал хлопнул Жака по плечу.
– Это ты, Молино, я так рад тебя видеть! К сожалению, много времени входить в курс дела у тебя здесь не будет. Скоро мы отправляемся бить краснокожих, месяца через два или даже раньше. Если, конечно, до этого не умрем все с голоду. Враг, которого я страшусь больше, чем самых враждебных криков, чудовище по имени Голод. Но я намерен двигаться вперед, даже если придется питаться одними желудями! Скорее умру, чем отступлю!
Последующие дни подтвердили правоту этих слов. Еды не хватало, как, впрочем, и всего остального. Однажды Жак услышал, как солдат жаловался генералу на голод.
– Парень, я голоден не меньше! – воскликнул генерал. – Но готов разделить с тобой свою порцию желудей.
Следующие два месяца Жак постигал премудрости военной службы, которые оказались не такими уж хитрыми. И преуспел в этом настолько, что Джэксон сделал его одним из своих помощников. Поскольку генерал имел обыкновение доводить себя до полного изнеможения, почти не спал, мало ел, Жаку приходилось терпеть то же самое.
Большую часть отведенных на подготовку шестидесяти дней они провели на реке Куса в северо-западной Джорджии, где солдатам был дан наряд рубить лес и строить укрепление, которое было названо форт Стротер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89