— Ничего удивительного, я тоже обо всем на свете забыла, — сказала Элисса, заворачиваясь в простыню на тот случай, если королю снова взбредет в голову сунуться к ним.
— Правда? — спросил Ричард с каким-то мальчишеским удивлением и радостью в голосе.
— Правда.
Ричард рассмеялся. Элисса подумала, что смех у него очень приятный.
— Пожалуйте вашу ножку, мадам.
Элисса изящно подняла ногу и положила ее мужу на колено.
— Не заигрывай, — пробурчал Ричард, — а то они так и не дождутся чулка и будут сидеть в спальне до скончания века.
— Извини, — улыбнулась Элисса.
Ричард стал медленно стаскивать с нее чулок. Даже этот нехитрый, в общем, процесс доставлял ей большое удовольствие и сильно ее возбуждал.
— Должен заметить, женушка, что у тебя удивительно стройные ножки.
— Ты, по обыкновению., шутишь?
— Вовсе нет. Я так именно и думаю, а уж я, поверь, разбираюсь в таких вещах.
«Кто же в этом усомнится!» — подумала Элисса.
Ричард, однако, разбирался не только в дамских ножках, но еще и в любовных утехах. Ничего удивительного — ведь у него было так много любовниц. Но почему было? Наверняка они и сейчас у него есть.
Очень может быть, что они тоже хорошо осведомлены о его так называемых прологах, после которых становятся в его руках податливыми, как глина, и готовы на все, чтобы снова заполучить его к себе в постель.
Кто знает, быть может, он захочет воспользоваться своим умением сводить женщин с ума, чтобы вскружить ей голову и захватить то, что по праву принадлежит ей и ее сыну?
Элисса выхватила чулок из рук Ричарда, раздвинула полог и швырнула его на середину комнаты. Находившиеся в спальне придворные разразились веселыми возгласами.
— Пойдемте, леди и джентльмены, оставим их наедине, — сказал король. — Ричард уже получил свою долю наслаждений. Пора и нам срывать цветы удовольствия.
— А мне казалось, я один такой нетерпеливый, — сухо заметил Ричард, когда придворные, посмеиваясь, удалились.
Прижимая к груди простыню, Элисса принялась судорожно шарить рукой по покрывалу, отыскивая свою рубашку.
Ричард нежно взял ее за руку.
— Иди ко мне, моя милая. Все уже ушли.
— Мне нужно найти рубашку, — сказала Элисса. Она высвободилась из его объятий и, откинув покрывало, продолжила поиски.
— Зачем она тебе? Если ты замерзла, я тебя согрею.
— Все-таки мне бы хотелось ее отыскать.
Плохо закрепленная на груди простыня едва с нее не свалилась. Ричард приподнялся и резким движением раздвинул шторки полога. Было уже очень поздно, и видневшаяся в окне полная луна заливала комнату серебристым светом.
— Зачем ты это делаешь?
— Хочу на тебя посмотреть.
— Ты уже все видел, — сказала Элисса.
— Что-то ты стала вдруг стыдливой.
Элисса нашла наконец свою рубашку, торопливо натянула на себя, потом легла и накрылась одеялом.
— Я устала, — заявила она, стараясь не замечать озадаченного выражения на лице мужа.
Элисса старалась не касаться Ричарда. В противном случае он, чего доброго, снова попытался бы заняться с ней любовью, а она, могло статься, не устояла бы перед его ласками и позволила ему это.
Увы, ее стратегия оказалась ошибочной, поскольку Ричард сразу же к ней придвинулся. Хотя на ней была рубашка, его прикосновения жгли ее как огнем. Элисса упрямо пыталась делать вид, что с ней ничего особенного не происходит и его прикосновения нисколько ее не волнуют.
— Я, знаешь ли, тоже устал, — пробормотал Ричард, наматывая на палец прядку ее волос. — Но это приятная усталость… Да, все время забываю тебя спросить — когда ты собираешься возвращаться в Лестер?
— Сейчас же.
— Сомневаюсь, что ночь — удобное время для путешествия.
— Я хотела сказать, что выеду завтра.
Ричард сразу подумал о своей новой пьесе — о том, в частности, что ее премьера только что состоялась и ей предстоит долгая жизнь на подмостках. Актеры знали свои роли назубок, и его помощь им больше не требовалась. Что же до Минетты, то она мигом излечится от своей немощи — стоит только появиться свежему кавалеру, который пригласит ее на ужин при свечах.
Потом Ричард подумал о своих знакомых — людях, большинство которых жили в Лондоне. Сказать по правде, в случае его отъезда никто из них проливать слез бы не стал — разве что верный Фос. Но Фос при желании всегда сможет приехать к нему в Лестер, а стало быть, и печалиться особенно не о чем.
При мысли о том, что он вместе с молодой женой переедет на жительство в свое родовое имение, его охватила радость.
— Мне нужно собрать свой багаж и выполнить кое-какие формальности. Думаю, мы сможем выехать во второй половине дня. Тебя это устраивает?
— Вполне.
— В таком случае, дорогая, мне остается только пожелать тебе спокойной ночи, — сказал Ричард и отвернулся к стене.
Не прошло и минуты, как он уже спал мертвым сном.
Элисса же уснуть не могла. Она долго еще лежала на спине и смотрела на затканный золотой канителью полог кровати у себя над головой.
Ричард так торопился добраться до своей каморки, находившейся над лавкой торговца сыром, что, поднимаясь по лестнице на второй этаж, перепрыгивал сразу через две ступеньки. При этом он с удовольствием думал о том, что вдыхает запах сыра, который преследовал его даже во сне, в последний раз. Уезжая в Лестер, он избавлялся не только от сырной вони, но и от вечного шума и пьяных криков под окнами, а также от запахов дыма, нечистот и тухлой рыбы, пропитавших воздух в этой части города.
Разумеется, думал он и о своей молодой жене, которая все еще спала сном праведницы под расписными сводами Уайт-холла.
Как обворожительно выглядела она в неярком свете нарождающегося дня, когда пробившийся сквозь утренний туман первый луч солнца позолотил ее лицо! Она приоткрыла во сне свои алые губы, и Ричарду стоило большого труда их не поцеловать. Он не хотел будить жену, ведь их ждало сегодня долгое и утомительное путешествие.
Так и не поцеловав, а лишь полюбовавшись ею, Ричард быстро оделся и вышел из брачных покоев.
«Надо будет написать королю, — думал он, — и еще раз поблагодарить его за эту удивительную женщину». Никогда еще он с такой страстью не предавался любви. Впрочем, слово «страсть» было лишь бледным отражением того чувства, которое он испытывал к своей молодой жене.
Ричард открыл дверь в свою каморку и, пораженный, замер в дверном проеме. В комнате его дожидался Фос, облаченный в свой самый изысканный и пышный наряд из фиолетового бархата. Фос снял шляпу, поклонился и пробормотал слова приветствия.
— Мой дорогой Фос! — воскликнул Ричард, любуясь великолепным нарядом своего приятеля и его круглой физиономией. — Мне следовало догадаться, что ты придешь сюда, чтобы пожелать мне доброго пути. Но почему у тебя такое мрачное лицо?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81