— Да-а, — медленно протянул Трентем.
Он остановился, и Леонора, сделав еще шаг, повернулась к своему спутнику. Вгляделась в его лицо. Спросила с тревогой:
— Вы ведь понимаете? Я просто хотела испытать это, чтобы знать… Единственный раз.
— То есть цель достигнута и вопрос закрыт? — задумчиво спросил Тристан.
— Да, — просто ответила Леонора.
Некоторое время мужчина молчал. Потом негромко сказал:
— Я предупреждал вас еще тогда, на Монтроуз-плейс, что вы ошибаетесь в своих расчетах.
— Ах да, это случилось, когда вы сочли, что обязаны на мне жениться. — Леонора с тревогой следила за ним, но всячески старалась выдерживать легкий тон.
— Я уверен, что должен на вас жениться, но сейчас речь не о том.
— Боже, да о чем же?
Трентем помедлил и с деланным спокойствием спросил:
— А то взаимное притяжение, которое вы упомянули… Оно исчезло?
Леонора нахмурилась, но ответила честно:
— Нет. Но это недолговечное чувство и оно пройдет, вы и сами знаете…
— Ничего подобного я не знаю, — резко ответил он.
Но Леонора упорно продолжала:
— Сейчас мы по-прежнему тянемся друг к другу, но всем известно, что джентльмен не может долгое время сохранять чувства, не получая ответа. Скоро мы разгадаем тайну Маунтфорда, необходимость в частых встречах отпадет, и вы забудете меня.
Повисло молчание. Затем Тристан очень тихо спросил:
— Но что, если я не смогу забыть вас?
Леонора набрала побольше воздуха, собираясь возобновить увещевание, но слова вдруг забылись. Один шаг — и он оказался совсем близко, так, что она ощутила мужской запах и его дыхание на своей щеке. И тотчас внутри заплясали язычки пламени. Теперь она знала, что это за тепло, которое охватывает ее тело, — это желание, чувственное, примитивное, сопротивляться которому трудно…
— Наше взаимное влечение не стало меньше, не правда ли? — Он шептал слова рядом с ее виском, и она чувствовала, как его губы касаются волос. — Мне кажется, что сейчас, я хочу вас даже больше. И вряд ли это чувство исчезнет.
Ваше слово против моего… Давайте заключим договор.
— Договор? — Леонора соображала с трудом, завороженная его низким голосом и тем, как все внутри вибрировало в такт, и близостью Тристана, его теплым дыханием на щеке.
— Если наше влечение начнет ослабевать, я отпущу вас. — Но пока этого не случится — вы будете принадлежать мне.
— Что вы хотите сказать этим «принадлежать мне»?
— Именно то, что вы подумали. — Она почувствовала, что губы его улыбаются. Теперь он слегка касался губами ее кожи: виска, щеки, подбородка… — Мы были любовниками, и мы остаемся ими, пока длится наше чувство. Но если и через месяц оно не начнет ослабевать, мы поженимся.
— Месяц? — Леонора изо всех сил пыталась вникнуть в смысл его слов. Тут должен быть какой-то подвох. — Значит, даже если за это время чувство не исчезнет совсем, но хотя бы ослабеет, то вы признаете, что наш брак невозможен?
— Да.
Губы добрались до ее рта. Он медлил с поцелуем, лишь согревал ее губы своим дыханием, касался их — нежно, так нежно, что они уже горели огнем…
— Вы согласны?
Леонора устала бороться — с ним, с собой. То, что он предлагает, немного странно, но с другой стороны, это введет их отношения хоть в какие-то рамки. Она кивнула.
Ее «да» он перехватил своим поцелуем.
Мысленно застонав от облегчения, она ответила на поцелуй. О, скоро все переменится и это взаимное влечение не будет долгим, она-то знает наверняка. Но пока оно дарит такие чудесные ощущения, пока он здесь — этот упрямый человек, почему бы не поучиться еще немного? Продвинуться чуть вперед по той прекрасной дороге страсти, на которой им было так хорошо вдвоем?
Она обвила шею Тристана руками и раскрыла губы, встречая его требовательную ласку. Трентем обнял девушку, и некоторое время они целовались, дразня и лаская друг друга. Но вот Леонора почувствовала, что его тело стало тверже, он напрягся, руки его крепче сжались на ее талии, а губы стали более требовательными. И в ответ на его желание тело ее наполнила уже знакомая пустота: что-то внутри звало его и жаждало, и она тихо застонала. Трентем оторвался от ее губ и потянул девушку по коридору.
— Пойдем, нам нужно найти спальню.
— Спальню? Зачем? — Голова Леоноры кружилась, губы горели, и она хотела только одного — чтобы он снова обнял ее и поцеловал. И тогда все будет замечательно…
— Я хочу тебя. А ты хочешь меня. И мы должны быть вместе. Но не здесь. Здесь небезопасно.
Он повлек ее дальше. Леонора шла, и до ее затуманенного сознания медленно доходил смысл услышанного. Спальню? Вместе? Но для этого нигде не может быть безопасно! И то, что тело ее отозвалось на его слова, мышцы живота сжались и желание усилилось — лишь напугало ее еще больше. Девушка выдернула руку из его ладони и сказала:
— Нет, мы не можем!
— Можем. — Он произнес это уверенно, словно приглашал ее на прогулку в парк.
Леонора поняла, что спорить бесполезно — она никогда не умела лгать, а ведь он уже почувствовал, что она так же возбуждена, и не поверит словам. Поэтому повернулась и побежала. Разве она сможет убежать от большого мужчины, да еще охваченного страстью! Резко повернув, она распахнула какую-то дверь, влетела в комнату — и губы ее округлились в беззвучном «о». Это оказалась гладильная комната. Вдоль стен тянулись полки, на которых стопками высились скатерти, салфетки и прочее, а в другом конце комнаты стояла большая гладильная доска.
Не успев повернуться, Леонора поняла, что Трентем уже здесь, и голос его произнес с насмешливым удовлетворением:
— Прекрасный выбор.
Дверь захлопнулась. Он повернул ее лицом к себе и принялся целовать. Бог знает, почему она так возражала против кровати — может, хотела расширить свой кругозор. Он не против, даже наоборот — так интереснее. И Тристан отпустил себя: здесь только они вдвоем — она и его страсть. И он целовал ее как безумный и чувствовал, как она отвечает и губы ее становятся все смелее, а руки — все беспокойнее: Она цеплялась за его плечи как утопающий… Ее платье было цвета вспененного штормом моря, и из этих волн синего шелка поднимались точеные плечи и грудь, жаждущая его поцелуев. Он потянул платье вниз, быстро, не отрываясь от ее сладких губ, расстегнул множество мелких пуговичек на сорочке — и вот она стоит перед ним, как Афродита, поднявшаяся по пояс из волн, прекрасная в своей наготе и еще более желанная, потому что он видит, как прерывисто она дышит, как отвердели соски.
Трентем приподнял девушку и отнес в глубь комнаты, на широкую скамью. Посмотрел на нее, протянул ладони — они наполнились, и это было так чудесно: слышать ее вдох, ощущать нежную и горячую кожу ее тела так близко, что он тихо застонал и, опустив голову, коснулся губами груди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100