»? Черт возьми, конечно, нет!
Бернар пристально посмотрел на мэра своим чистым, ясным взглядом и просто сказал:
— Я скажу, но вовсе не для вас, мсье мэр, а для тех, кто меня любит, — и Бог знает, лгу ли я или говорю правду, — что моим первым стремлением действительно было убить мсье Шолле, когда я увидел, как он направлялся к Катрин, и я даже прицелился. Но Бог пришел мне на помощь: он дал мне силы победить это желание. Я отбросил ружье и побежал, и бежал до тех пор, пока меня остановили. Я бежал не потому, что совершил преступление, а потому, что боялся его совершить!
Мэр сделал знак жандарму, и тот подал ему ружье.
— Узнаете ли вы это ружье? — спросил он Бернара. — Да, это мое ружье, — просто ответил молодой лесничий.
— Из него недавно стреляли — как вы видите, в стволе не хватает одной пули.
— Это правда.
— Его нашли у подножия дуба, который растет возле маленькой долины у источника Принца.
— Да, именно там я его бросил, — подтвердил Бернар.
В этот момент Матье с усилием поднялся со своего места и, коснувшись ружьем своей шляпы, скромно и неуверенно сказал:
— Прошу прощения, мсье мэр, но, может быть, то, что я сейчас скажу, послужит оправданием бедному мсье Бернару; нужно пойти проверить, какие в этом ружье были пыжи. Мсье Бернар, в отличие от других лесничих, пользуется фетровыми пыжами!
Это неожиданное предложение было встречено одобрительным шепотом. К тому времени все уже забыли о присутствии Матье.
— Жандармы, — сказал мэр, — пусть кто-нибудь из вас сходит на место преступления и попробует найти пыжи!
— Завтра на рассвете все будет исполнено, — ответил один из стражей порядка.
Бернар своим честным взглядом посмотрел в мутные глаза Матье, и ему показалось, что во взгляде последнего проскользнуло какое-то змеиное выражение. Он с отвращением отвернулся. Может быть, если бы Бернар этого не сделал, то Матье не посмел бы ничего сказать, но поскольку Бернар отвернулся. Матье смело продол жал:
— Кроме того, есть еще один способ убедиться в невиновности мсье Бернара.
— Какой? — спросил мэр.
— Сегодня утром я видел, как мсье Бернар заряжал ружье, чтобы пойти на охоту на кабана. Эти пули были помечены крестиком, и их легко узнать!
— Ага! — сказал мэр. — Значит, они помечены крестиком?
— Да, я в этом уверен, потому что именно я дал ему нож, для того, чтобы поставить эти крестики, — сказал Матье, — не так ли, мсье Бернар?
Под маской доброжелательности Бернар невольно почувствовал змеиный укус и ничего не ответил.
Мэр подождал его ответа и, видя, что тот молчит, спросил: — Подозреваемый, обстоятельства, о которых говорит этот молодой человек, верны?
— Да, мсье, они верны, — ответил он.
— Ну, конечно, — сказал Матье, — вы же понимаете, мсье мэр, что, если найдут пулю, которая не помечена крестиком, будет понятно, что это стрелял не мсье Бернар. Но если пуля будет с крестиком, а пыжи окажутся фетровыми, тогда я уже ничего не знаю!
— Простите, мсье мэр! — сказал один из жандармов, отдавая честь.
— В чем дело, жандарм?
— Дело в том, мсье мэр, что этот парень сказал правду, — сказал жандарм, указывая на Матье.
— А почему вы гак решили, « жандарм? — поинтересовался мэр.
— Пока он говорил, я осмотрел ствол ружья. Пули действительно помечены крестиками, а пыжи — фетровые. Взгляните сами!
Мэр повернулся к Матье.
— Друг мой, — сказал он, — все, что вы сказали, желая оправ дать Бернара, к сожалению, оборачивается против него, потому что это его ружье, и оно разряжено.
— Тот факт, что оно разряжено, ничего не значит, мсье мэр, — возразил Матье, — мсье Бернар мог стрелять совсем в другом месте. Но если пули помечены крестиками, а пыжи оказались фетровыми… тут уж я просто не знаю, что сказать! Мэр снова повернулся к подозреваемому: — Вы больше ничего не можете сказать в свою защиту? — спросил он.
— Нет, ничего, — ответил Бернар, — но хотя доказательства против меня, все-таки я не виновен!
— Я надеялся, — торжественно сказал мэр, — что, увидев ваших родителей, вашу невесту и этого достойного священника, вы решитесь сказать правду, вот почему, я вас сюда и привел. Но я ошибся: это ни к чему не привело!
— Это не так, мсье мэр, — возразил Бернар. — Я виновен в преступном намерении, но не в преступном действии!
— Вы твердо решили?
— Что? — не понял юноша.
— Что вы не будете признаваться! — Я не умею лгать ни в свою защиту, ни против себя, мсье, — твердо сказал Бернар.
— Уведите арестованного, жандармы! — приказал мэр.
Жандармы кивнули и подтолкнули Бернара к двери.
— Ну, пошли, — сказали они.
В этот момент матушка Ватрен, выйдя из своего оцепенения, бросилась к двери и встала перед ней.
— Что вы делаете, мсье мэр, — воскликнула она. — Вы его уводите?
— Конечно, я его увожу, — сказал мэр.
— Но куда?
— В тюрьму, черт возьми! — Но разве вы не слышали, что он не виновен?
— Но, — пробормотал Матье, — если в самом деле найдены пули, помеченные крестиком, и фетровые пыжи…
— Дорогая мадам Ватрен, дорогая мадемуазель, — сказал мэр, — поверьте, что это очень печальный долг. Но я служитель закона. Совершено преступление. Я сейчас не могу говорить о том, что это касается молодого человека, который по просьбе его родителей жил в моем доме, что он был дорог мне, и мне было поручено следить за ним. Нет, в данном случае и Шолле, и ваш сын для меня совершенно посторонние люди. Но нужно соблюдать закон. Случилось самое ужасное, что только может быть: убит человек. И здесь уже ничего нельзя сделать. Уведите арестованного, жандармы!
Жандармы снова подтолкнули Бернара к входной двери.
— Прощайте, батюшка! Прощайте, матушка! — сказал молодой человек.
Провожаемый горящим взором Матье, который, казалось, хотел подтолкнуть его к двери взглядом, подобно тому, как жандармы толкали его физически, Бернар сделал несколько шагов по направлению к двери.
Но Катрин встала у него на пути.
— А я, Бернар? — спросила она. — А мне ты разве ничего не скажешь?
— Катрин, — ответил молодой человек глухим голосом, — в тот момент, когда я умру, и умру невиновным, может быть, я тебя прощу. Но сейчас у меня нет сил!
— О! Неблагодарней! — воскликнула девушка, отворачиваясь. — Я считаю, что он невиновен, а он думает, что я виновата!
— Бернар! Бернар! — воскликнула матушка Ватрен. — Скажи своей бедной матери, прежде чем ты покинешь ее, что ты не хочешь этой разлуки!
— Матушка, — ответил Бернар грустно и торжественно, — если я должен буду умереть, то я умру благодарным и почтительным сыном, благодаря Бога за то, что у меня были такие прекрасные родители! — С этими словами он повернулся к жандармам. — Пойдемте, господа, — сказал он, — я готов!
И, сделав последний прощальный жест рукой всем присутствующим, сопровождаемый всхлипываниями и приглушенными рыданиями, он направился к двери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
Бернар пристально посмотрел на мэра своим чистым, ясным взглядом и просто сказал:
— Я скажу, но вовсе не для вас, мсье мэр, а для тех, кто меня любит, — и Бог знает, лгу ли я или говорю правду, — что моим первым стремлением действительно было убить мсье Шолле, когда я увидел, как он направлялся к Катрин, и я даже прицелился. Но Бог пришел мне на помощь: он дал мне силы победить это желание. Я отбросил ружье и побежал, и бежал до тех пор, пока меня остановили. Я бежал не потому, что совершил преступление, а потому, что боялся его совершить!
Мэр сделал знак жандарму, и тот подал ему ружье.
— Узнаете ли вы это ружье? — спросил он Бернара. — Да, это мое ружье, — просто ответил молодой лесничий.
— Из него недавно стреляли — как вы видите, в стволе не хватает одной пули.
— Это правда.
— Его нашли у подножия дуба, который растет возле маленькой долины у источника Принца.
— Да, именно там я его бросил, — подтвердил Бернар.
В этот момент Матье с усилием поднялся со своего места и, коснувшись ружьем своей шляпы, скромно и неуверенно сказал:
— Прошу прощения, мсье мэр, но, может быть, то, что я сейчас скажу, послужит оправданием бедному мсье Бернару; нужно пойти проверить, какие в этом ружье были пыжи. Мсье Бернар, в отличие от других лесничих, пользуется фетровыми пыжами!
Это неожиданное предложение было встречено одобрительным шепотом. К тому времени все уже забыли о присутствии Матье.
— Жандармы, — сказал мэр, — пусть кто-нибудь из вас сходит на место преступления и попробует найти пыжи!
— Завтра на рассвете все будет исполнено, — ответил один из стражей порядка.
Бернар своим честным взглядом посмотрел в мутные глаза Матье, и ему показалось, что во взгляде последнего проскользнуло какое-то змеиное выражение. Он с отвращением отвернулся. Может быть, если бы Бернар этого не сделал, то Матье не посмел бы ничего сказать, но поскольку Бернар отвернулся. Матье смело продол жал:
— Кроме того, есть еще один способ убедиться в невиновности мсье Бернара.
— Какой? — спросил мэр.
— Сегодня утром я видел, как мсье Бернар заряжал ружье, чтобы пойти на охоту на кабана. Эти пули были помечены крестиком, и их легко узнать!
— Ага! — сказал мэр. — Значит, они помечены крестиком?
— Да, я в этом уверен, потому что именно я дал ему нож, для того, чтобы поставить эти крестики, — сказал Матье, — не так ли, мсье Бернар?
Под маской доброжелательности Бернар невольно почувствовал змеиный укус и ничего не ответил.
Мэр подождал его ответа и, видя, что тот молчит, спросил: — Подозреваемый, обстоятельства, о которых говорит этот молодой человек, верны?
— Да, мсье, они верны, — ответил он.
— Ну, конечно, — сказал Матье, — вы же понимаете, мсье мэр, что, если найдут пулю, которая не помечена крестиком, будет понятно, что это стрелял не мсье Бернар. Но если пуля будет с крестиком, а пыжи окажутся фетровыми, тогда я уже ничего не знаю!
— Простите, мсье мэр! — сказал один из жандармов, отдавая честь.
— В чем дело, жандарм?
— Дело в том, мсье мэр, что этот парень сказал правду, — сказал жандарм, указывая на Матье.
— А почему вы гак решили, « жандарм? — поинтересовался мэр.
— Пока он говорил, я осмотрел ствол ружья. Пули действительно помечены крестиками, а пыжи — фетровые. Взгляните сами!
Мэр повернулся к Матье.
— Друг мой, — сказал он, — все, что вы сказали, желая оправ дать Бернара, к сожалению, оборачивается против него, потому что это его ружье, и оно разряжено.
— Тот факт, что оно разряжено, ничего не значит, мсье мэр, — возразил Матье, — мсье Бернар мог стрелять совсем в другом месте. Но если пули помечены крестиками, а пыжи оказались фетровыми… тут уж я просто не знаю, что сказать! Мэр снова повернулся к подозреваемому: — Вы больше ничего не можете сказать в свою защиту? — спросил он.
— Нет, ничего, — ответил Бернар, — но хотя доказательства против меня, все-таки я не виновен!
— Я надеялся, — торжественно сказал мэр, — что, увидев ваших родителей, вашу невесту и этого достойного священника, вы решитесь сказать правду, вот почему, я вас сюда и привел. Но я ошибся: это ни к чему не привело!
— Это не так, мсье мэр, — возразил Бернар. — Я виновен в преступном намерении, но не в преступном действии!
— Вы твердо решили?
— Что? — не понял юноша.
— Что вы не будете признаваться! — Я не умею лгать ни в свою защиту, ни против себя, мсье, — твердо сказал Бернар.
— Уведите арестованного, жандармы! — приказал мэр.
Жандармы кивнули и подтолкнули Бернара к двери.
— Ну, пошли, — сказали они.
В этот момент матушка Ватрен, выйдя из своего оцепенения, бросилась к двери и встала перед ней.
— Что вы делаете, мсье мэр, — воскликнула она. — Вы его уводите?
— Конечно, я его увожу, — сказал мэр.
— Но куда?
— В тюрьму, черт возьми! — Но разве вы не слышали, что он не виновен?
— Но, — пробормотал Матье, — если в самом деле найдены пули, помеченные крестиком, и фетровые пыжи…
— Дорогая мадам Ватрен, дорогая мадемуазель, — сказал мэр, — поверьте, что это очень печальный долг. Но я служитель закона. Совершено преступление. Я сейчас не могу говорить о том, что это касается молодого человека, который по просьбе его родителей жил в моем доме, что он был дорог мне, и мне было поручено следить за ним. Нет, в данном случае и Шолле, и ваш сын для меня совершенно посторонние люди. Но нужно соблюдать закон. Случилось самое ужасное, что только может быть: убит человек. И здесь уже ничего нельзя сделать. Уведите арестованного, жандармы!
Жандармы снова подтолкнули Бернара к входной двери.
— Прощайте, батюшка! Прощайте, матушка! — сказал молодой человек.
Провожаемый горящим взором Матье, который, казалось, хотел подтолкнуть его к двери взглядом, подобно тому, как жандармы толкали его физически, Бернар сделал несколько шагов по направлению к двери.
Но Катрин встала у него на пути.
— А я, Бернар? — спросила она. — А мне ты разве ничего не скажешь?
— Катрин, — ответил молодой человек глухим голосом, — в тот момент, когда я умру, и умру невиновным, может быть, я тебя прощу. Но сейчас у меня нет сил!
— О! Неблагодарней! — воскликнула девушка, отворачиваясь. — Я считаю, что он невиновен, а он думает, что я виновата!
— Бернар! Бернар! — воскликнула матушка Ватрен. — Скажи своей бедной матери, прежде чем ты покинешь ее, что ты не хочешь этой разлуки!
— Матушка, — ответил Бернар грустно и торжественно, — если я должен буду умереть, то я умру благодарным и почтительным сыном, благодаря Бога за то, что у меня были такие прекрасные родители! — С этими словами он повернулся к жандармам. — Пойдемте, господа, — сказал он, — я готов!
И, сделав последний прощальный жест рукой всем присутствующим, сопровождаемый всхлипываниями и приглушенными рыданиями, он направился к двери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47