он предается высшему счастью – ничего не делать! А я, метр Маес, королевский нотариус, обладатель нескольких сотен тысяч флоринов, не должен иметь ни часа, ни минуты, чтобы вздохнуть свободно, насладиться тем прекрасным и полезным, что Господь расставил на моем пути: сладостным пением, опьяняющим вином и обществом красивых женщин? В этом нет ничего дурного, сударыня!.. Право же, – продолжал нотариус после этого небольшого отступления, – чаша может переполниться, что будет очень жалко, особенно если через край перельется шампанское. Еще раз повторяю, сударыня, да здравствует веселье! И если хотите, чтобы ваш муж был здоров, посоветуйте ему поступать как я!
Какими бы пошлыми ни были слова нотариуса, они поразили молодую женщину; она готова была пожелать мужу такой же грубой и цветущей физиономии, как у метра Маеса, ибо она чувствовала, что это – расцвет жизни, тогда как печаль и уныние, овладевшие ее мужем, означали смерть, и ей было страшно.
– Да, возможно, вы правы, господин Маес, – произнесла она. – И я должна была бы рассердиться на вас за то, что вы заставили меня толкнуть моего мужа к занятиям торговлей, которые убьют его.
– Я говорил это? Я советовал это? – с превосходно разыгранным изумлением вскричал метр Маес, широко распахнув круглые глаза.
– Разумеется, сударь, разве вы не помните?
– Но в какой час вы приходили ко мне за советом?
– Днем; я думаю, в три или четыре часа пополудни.
– Какого черта! Вот все и разъяснилось, дорогая сударыня; вы видели нотариуса, а о таких вещах надо говорить с господином Маесом; вы должны были прийти к нему, когда он стряхнет с себя пыль этой гадкой конторы, когда из гусеницы он превратится в бабочку, и тогда он сказал бы вам, как говорит сегодня вечером: будем важными и серьезными лишь в часы работы, иначе скука иссушит нас. Но не беспокойтесь – я исправлю то зло, которое причинил ему.
– Каким образом?
– Да, я отправлюсь к нему, к этому милому господину ван ден Бееку! И пусть меня приговорят к двум дополнительным часам в конторе, если я не научу его развлекаться так же, как я!
– Как вы! – воскликнула Эстер, которую начала настораживать легкомысленность метра Маеса.
– Да, как я; но не волнуйтесь, прекрасная дама, и пусть фейерверк моего веселья не пугает вас. Когда я покидаю контору, я уподобляюсь голодному, приглашенному на брачный пир; но позор тому, кто дурно об этом подумает, сударыня! Самые драгоценные для меня развлечения заключаются в беседе, во встречах с несколькими близкими друзьями, такими же веселыми, как я, которым я завтра же собираюсь представить господина ван ден Беека.
– Сударь, – ответила молодая женщина, пряча свою тревогу за улыбкой. – Я привыкла верить любви Эусеба и не стану ревниво относиться к развлечениям, в которых не смогу принять участия.
Коляска остановилась перед особняком, и нотариус, умолкнув, подал руку Эстер; узнав, что Эусеб дома, он последовал за ней в приемную.
Взрывы веселья г-на Маеса поначалу отпугнули мрачно настроенного молодого человека; нотариус тотчас понял, что ему нелегко будет победить отвращение, с каким г-н ван ден Беек относился ко всему, что вынуждало его удалиться из дома или отвлекало от его торговли. Тогда достойный представитель своего сословия, прибегнув к хитрости, воспользовался минутой, пока Эстер вышла, чтобы самой приготовить чай, и поинтересовался:
– Ну, довольны ли вы своими делами, господин ван ден Беек? Цены на кофе падают, это не могло не коснуться вас.
– Да нет, я распродал свой урожай, и мне это безразлично, – ответил Эусеб тоном, опровергавшим эти слова, какие бы усилия ни прилагал он, чтобы привести тон в соответствие со словами.
– Жаль, – сказал нотариус. – Это в самом деле жаль, потому что я помог бы вам выгодно распродать часть вашего товара.
– Я думаю, у меня на складе остается еще несколько сот килограммов, – живо откликнулся Эусеб. – Пришлите ко мне вашего покупателя, и, если дело сладится, вы получите комиссионные.
– Ба! Дорогой господин ван ден Беек, нужны мне ваши комиссионные, как павлину воронье перо. В этот час я оказываю услуги, но не торгую ими; только я не могу сделать того, о чем вы просите.
– Почему же?
– Потому что мой покупатель – чудак, не совершающий сделок ни на бирже, ни в конторе, ни на набережной, но лишь со стаканом и трубкой в руках.
– В таком случае, – возразил Эусеб, – мы с ним не подходим друг другу; не будем больше говорить об этом.
– Ба-ба-ба! – произнес метр Маес. – Пятьдесят тысяч флоринов стоят того, чтобы спуститься за ними на дно бутылки, и я не советую вам, дорогой господин ван ден Беек, дать выпить это вино кому-то другому.
– Пятьдесят тысяч флоринов! – повторил Эусеб, размечтавшись о кругленькой сумме. – Вы думаете, что он может купить достаточно большое количество кофе, чтобы я так много за него выручил?
– Он возьмет все, что вы сможете ему поставить.
– Осторожнее! Мне кажется, вы далеко зашли.
– Я за него ручаюсь. Эусеб наполовину сдался.
Вопреки тому, что думал об этом метр Маес, Эусебом двигала не скупость; утром того же дня, подводя итог, он был поражен странным результатом, в седьмой раз получаемым в конце месяца: несмотря на все его усилия и на все встретившиеся ему помехи, ему не удалось ни увеличить, ни уменьшить сумму вложенного в дела капитала, он оставался все тем же с точностью до сантима.
Эусеб видел здесь новое проявление того тайного вмешательства, которое помешало ему отплыть в Европу; он хотел снова попытаться бороться против него и уничтожить его действие.
– Хорошо, я согласен, – сказал он. – Где мы можем встретиться с вашим человеком?
Господин Маес понизил голос, как будто боялся быть услышанным.
– Знаете ли вы Меестер Корнелис? – слегка улыбнувшись, спросил он.
– Право же, нет, и признаюсь вам, что я в первый раз слышу это название.
– Что ж, завтра я покажу вам, что за ним скрывается. И вы будете благодарны мне, – продолжал нотариус, – поскольку, клянусь Богом, вы приятно проведете время.
– Но покупатель кофе! Помните, что меня интересует он, а не Меестер Корнелис.
– Покупатель кофе будет там.
– Помните, что я иду туда только ради него.
– Договорились: в половине восьмого я зайду за вами.
– Вечером?
– Да; он занимается делами лишь при свечах – это еще одно из его чудачеств.
Вернулась Эстер; они пили чай, говорили о незначительных вещах, затем Эусеб, провожая метра Маеса, пообещал ждать его на следующий день.
XII. Заклинатель змей
На следующий день, когда начинало темнеть, коляска метра Маеса остановилась у двери Эусеба ван ден Беека.
Никогда еще жизнерадостный нотариус не выказывал такой безумной веселости; глубокое довольство человека, отложившего подобно Горацию на завтра свои дела, расцвело на его длинном лице;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
Какими бы пошлыми ни были слова нотариуса, они поразили молодую женщину; она готова была пожелать мужу такой же грубой и цветущей физиономии, как у метра Маеса, ибо она чувствовала, что это – расцвет жизни, тогда как печаль и уныние, овладевшие ее мужем, означали смерть, и ей было страшно.
– Да, возможно, вы правы, господин Маес, – произнесла она. – И я должна была бы рассердиться на вас за то, что вы заставили меня толкнуть моего мужа к занятиям торговлей, которые убьют его.
– Я говорил это? Я советовал это? – с превосходно разыгранным изумлением вскричал метр Маес, широко распахнув круглые глаза.
– Разумеется, сударь, разве вы не помните?
– Но в какой час вы приходили ко мне за советом?
– Днем; я думаю, в три или четыре часа пополудни.
– Какого черта! Вот все и разъяснилось, дорогая сударыня; вы видели нотариуса, а о таких вещах надо говорить с господином Маесом; вы должны были прийти к нему, когда он стряхнет с себя пыль этой гадкой конторы, когда из гусеницы он превратится в бабочку, и тогда он сказал бы вам, как говорит сегодня вечером: будем важными и серьезными лишь в часы работы, иначе скука иссушит нас. Но не беспокойтесь – я исправлю то зло, которое причинил ему.
– Каким образом?
– Да, я отправлюсь к нему, к этому милому господину ван ден Бееку! И пусть меня приговорят к двум дополнительным часам в конторе, если я не научу его развлекаться так же, как я!
– Как вы! – воскликнула Эстер, которую начала настораживать легкомысленность метра Маеса.
– Да, как я; но не волнуйтесь, прекрасная дама, и пусть фейерверк моего веселья не пугает вас. Когда я покидаю контору, я уподобляюсь голодному, приглашенному на брачный пир; но позор тому, кто дурно об этом подумает, сударыня! Самые драгоценные для меня развлечения заключаются в беседе, во встречах с несколькими близкими друзьями, такими же веселыми, как я, которым я завтра же собираюсь представить господина ван ден Беека.
– Сударь, – ответила молодая женщина, пряча свою тревогу за улыбкой. – Я привыкла верить любви Эусеба и не стану ревниво относиться к развлечениям, в которых не смогу принять участия.
Коляска остановилась перед особняком, и нотариус, умолкнув, подал руку Эстер; узнав, что Эусеб дома, он последовал за ней в приемную.
Взрывы веселья г-на Маеса поначалу отпугнули мрачно настроенного молодого человека; нотариус тотчас понял, что ему нелегко будет победить отвращение, с каким г-н ван ден Беек относился ко всему, что вынуждало его удалиться из дома или отвлекало от его торговли. Тогда достойный представитель своего сословия, прибегнув к хитрости, воспользовался минутой, пока Эстер вышла, чтобы самой приготовить чай, и поинтересовался:
– Ну, довольны ли вы своими делами, господин ван ден Беек? Цены на кофе падают, это не могло не коснуться вас.
– Да нет, я распродал свой урожай, и мне это безразлично, – ответил Эусеб тоном, опровергавшим эти слова, какие бы усилия ни прилагал он, чтобы привести тон в соответствие со словами.
– Жаль, – сказал нотариус. – Это в самом деле жаль, потому что я помог бы вам выгодно распродать часть вашего товара.
– Я думаю, у меня на складе остается еще несколько сот килограммов, – живо откликнулся Эусеб. – Пришлите ко мне вашего покупателя, и, если дело сладится, вы получите комиссионные.
– Ба! Дорогой господин ван ден Беек, нужны мне ваши комиссионные, как павлину воронье перо. В этот час я оказываю услуги, но не торгую ими; только я не могу сделать того, о чем вы просите.
– Почему же?
– Потому что мой покупатель – чудак, не совершающий сделок ни на бирже, ни в конторе, ни на набережной, но лишь со стаканом и трубкой в руках.
– В таком случае, – возразил Эусеб, – мы с ним не подходим друг другу; не будем больше говорить об этом.
– Ба-ба-ба! – произнес метр Маес. – Пятьдесят тысяч флоринов стоят того, чтобы спуститься за ними на дно бутылки, и я не советую вам, дорогой господин ван ден Беек, дать выпить это вино кому-то другому.
– Пятьдесят тысяч флоринов! – повторил Эусеб, размечтавшись о кругленькой сумме. – Вы думаете, что он может купить достаточно большое количество кофе, чтобы я так много за него выручил?
– Он возьмет все, что вы сможете ему поставить.
– Осторожнее! Мне кажется, вы далеко зашли.
– Я за него ручаюсь. Эусеб наполовину сдался.
Вопреки тому, что думал об этом метр Маес, Эусебом двигала не скупость; утром того же дня, подводя итог, он был поражен странным результатом, в седьмой раз получаемым в конце месяца: несмотря на все его усилия и на все встретившиеся ему помехи, ему не удалось ни увеличить, ни уменьшить сумму вложенного в дела капитала, он оставался все тем же с точностью до сантима.
Эусеб видел здесь новое проявление того тайного вмешательства, которое помешало ему отплыть в Европу; он хотел снова попытаться бороться против него и уничтожить его действие.
– Хорошо, я согласен, – сказал он. – Где мы можем встретиться с вашим человеком?
Господин Маес понизил голос, как будто боялся быть услышанным.
– Знаете ли вы Меестер Корнелис? – слегка улыбнувшись, спросил он.
– Право же, нет, и признаюсь вам, что я в первый раз слышу это название.
– Что ж, завтра я покажу вам, что за ним скрывается. И вы будете благодарны мне, – продолжал нотариус, – поскольку, клянусь Богом, вы приятно проведете время.
– Но покупатель кофе! Помните, что меня интересует он, а не Меестер Корнелис.
– Покупатель кофе будет там.
– Помните, что я иду туда только ради него.
– Договорились: в половине восьмого я зайду за вами.
– Вечером?
– Да; он занимается делами лишь при свечах – это еще одно из его чудачеств.
Вернулась Эстер; они пили чай, говорили о незначительных вещах, затем Эусеб, провожая метра Маеса, пообещал ждать его на следующий день.
XII. Заклинатель змей
На следующий день, когда начинало темнеть, коляска метра Маеса остановилась у двери Эусеба ван ден Беека.
Никогда еще жизнерадостный нотариус не выказывал такой безумной веселости; глубокое довольство человека, отложившего подобно Горацию на завтра свои дела, расцвело на его длинном лице;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97