Это видно по вашим утонченным манерам.
— Виктория — сама кротость и доброта, — заметил Роберт.
Та, о ком шла речь, презрительно фыркнула и пропустила его комплимент мимо ушей.
— Ее отец — священник в Белфилде, — добавил он и затем вкратце рассказал их историю.
— О как все это романтично! — вздохнула Харриет.
— Никакой романтики я тут не вижу, — отрезала Виктория. Затем добавила, смягчившись:
— И не забивайте свою юную головку мечтами о романтическом побеге с возлюбленным.
Матушка Харриет ободряюще похлопала Викторию по плечу.
— Роберт, — провозгласила она, — ты будешь счастливейшим из смертных, если сумеешь убедить эту прелестную и весьма практичную молодую леди принять твое предложение.
Он открыл было рот, чтобы ответить, но его прервал свист закипающего чайника. В следующий момент о Роберте все позабыли — женщины занялись приготовлениями к чаепитию. Виктория прихлебывала чай из маленькой чашечки, принимая ободряющие похлопывания по плечу и сочувственные возгласы «Бедняжка вы моя!».
Роберт не заметил, как это случилось, но перевес сил сейчас явно был не на его стороне. Он оказался один против — он обежал глазами комнату — восьми женщин.
Восьми? Дьявол! В комнате скоро яблоку будет негде упасть. Он ослабил галстук: ему вдруг стало не по себе.
Наконец когда очередная дама в розовом платье — он и понятия не имел, кто она такая, и мог только догадываться, что она из числа простодушных зрительниц разыгравшегося спектакля, — отодвинулась настолько, что ему стало видно Викторию, он уже в который раз произнес:
— Виктория, я хочу с тобой поговорить. Она сделала еще один глоток чаю, в то время как вдовствующая герцогиня Бичвуд снова с материнской нежностью похлопала ее по плечу, и твердо ответила:
— Нет.
Он сделал шаг по направлению к ней и промолвил угрожающим тоном:
— Виктория…
Он готов был сделать еще шаг, но тут все восемь женщин одновременно повернулись к нему и пронзили его негодующими взглядами. Ни один мужчина не выдержал бы такого напора. Он поднял руки, сдаваясь, и пробормотал:
— Слишком много здесь собралось наседок.
Виктория сидела, окруженная своими новыми защитницами и поклонницами, и выглядела непривычно тихой и кроткой.
Роберт перевел дух и, подняв палец, заметил:
— Мы еще не закончили, Виктория. Тебе не уйти от разговора со мной.
И, пробормотав напоследок что-то неразборчивое насчет глупых куриц, вышел из магазина.
* * *
— Он все еще здесь?
Кейти в очередной раз выглянула на улицу через окно магазинчика.
— Экипаж его стоит.
— Черт подери! — пробормотала Виктория, на что миссис Брайтбилл заметила:
— А мне сказали, что вы дочка священника.
Виктория взглянула на часы. Экипаж Роберта стоял перед магазином уже два часа и, похоже, не собирался сдаваться. Впрочем, как и все леди, которые стали невольными свидетельницами их неожиданной встречи. Мадам Ламбер уже четвертый раз кипятила чайник по просьбе присутствующих.
— Не может же он оставаться на улице весь день, — сказала Харриет. — Правда, мама?
— Он граф, — сухо возразила мать ей в ответ. — Он может делать все что ему вздумается.
— В этом-то вся и беда, — заключила Виктория. Как он посмел вновь ворваться в ее жизнь? Неужели он полагал, что она бросится в его объятия только потому, что ему вдруг взбрело в голову взять ее в жены?
Он хочет на ней жениться. Виктория тряхнула головой, не в силах в это поверить. Когда-то выйти за него замуж было ее самой заветной мечтой; теперь это представлялось ей всего лишь злой насмешкой судьбы.
Так он хочет жениться на ней? Ха! Слишком поздно, черт побери!
— Вы снова ругаетесь? — прошептала Харриет, опасливо покосившись на свою матушку.
Виктория удивленно вскинула голову. Оказывается, она невольно высказала свои мысли вслух.
— Это он во всем виноват, — проворчала она.
— Кузен Роберт? Виктория кивнула.
— Он вообразил, что может распоряжаться моей жизнью, как своей собственной.
Харриет пожала плечами.
— Это его обычная манера. И если честно, не такая уж плохая. С тех пор как он стал вести все наши денежные дела, мы и горя не знаем.
Виктория бросила на нее недоуменный взгляд.
— Насколько я знаю, обсуждать денежные дела считается дурным тоном.
— Да, это так, но вы же почти родственница, — простодушно промолвила Харриет, дотрагиваясь до ее руки.
— Никакая я вам не родственница, — буркнула Виктория.
— Так станете, — возразила Харриет. — Если кузен Роберт желает этого, значит, так и будет. Он всегда своего добьется.
Виктория решительно подбоченилась и сердито глянула на экипаж через окно магазина.
— На сей раз ему это не удастся.
— О Виктория, — промолвила Харриет с озабоченным видом, — я вас еще плохо знаю, и поэтому с моей стороны будет несколько самонадеянно судить о ваших намерениях по выражению вашего лица, но, по правде сказать, взгляд мне ваш сейчас совсем не нравится.
Виктория медленно обернулась к ней, совсем сбитая с толку.
— О чем вы говорите?
— Не знаю, что у вас на уме, но я обязана предостеречь вас против слишком опрометчивых решений.
— Я собираюсь с ним поговорить, — решительно заявила Виктория и, прежде чем кто-либо успел остановить ее, вышла из магазина на улицу.
Увидев ее, Роберт тут же выскочил из кареты. Он хотел что-то сказать, но Виктория перебила его.
— Ты жаждал говорить со мной? — резко спросила она.
— Да, я…
— Прекрасно. Я тоже хочу тебе кое-что сказать.
— Тори, я…
— — Не смей воображать себе, что ты можешь распоряжаться мной, как своей собственностью. Я понятия не имею, чем вызвана столь чудесная перемена в твоем отношении ко мне, но я не марионетка, которую можно дергать за ниточки.
— Конечно, нет, но…
— И напрасно ты надеешься, что я прощу тебе то ужасное оскорбление, которое ты мне нанес.
— Я все понимаю, но…
— В общем, с меня хватит. Я от тебя устала. Ты деспотичный, высокомерный, невыносимый и…
— И ты любишь меня, — докончил Роберт, очень довольный, что ему удалось наконец вставить хоть слово.
— И вовсе нет!
— Виктория, — сказал он тем особым тоном, которым говорят с маленькими детьми. — Ты всегда любила и будешь меня любить.
— Да ты в своем уме? — пробормотала она, ловя ртом воздух.
Он отвесил ей изысканный поклон и, взяв ее безжизненно повисшую руку, поднес ее к губам.
— Я еще никогда не говорил так разумно, как сейчас.
У Виктории перехватило дыхание. Непрошеные воспоминания захлестнули ее, и вот ей уже снова семнадцать лет. Семнадцать лет, она влюблена без памяти и со страхом ждет первого поцелуя.
— Нет, — вымолвила она, поперхнувшись собственными словами. — Нет. Тебе не удастся вновь завладеть моей душой.
Он жег ее горячим взглядом, который проникал в самую душу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
— Виктория — сама кротость и доброта, — заметил Роберт.
Та, о ком шла речь, презрительно фыркнула и пропустила его комплимент мимо ушей.
— Ее отец — священник в Белфилде, — добавил он и затем вкратце рассказал их историю.
— О как все это романтично! — вздохнула Харриет.
— Никакой романтики я тут не вижу, — отрезала Виктория. Затем добавила, смягчившись:
— И не забивайте свою юную головку мечтами о романтическом побеге с возлюбленным.
Матушка Харриет ободряюще похлопала Викторию по плечу.
— Роберт, — провозгласила она, — ты будешь счастливейшим из смертных, если сумеешь убедить эту прелестную и весьма практичную молодую леди принять твое предложение.
Он открыл было рот, чтобы ответить, но его прервал свист закипающего чайника. В следующий момент о Роберте все позабыли — женщины занялись приготовлениями к чаепитию. Виктория прихлебывала чай из маленькой чашечки, принимая ободряющие похлопывания по плечу и сочувственные возгласы «Бедняжка вы моя!».
Роберт не заметил, как это случилось, но перевес сил сейчас явно был не на его стороне. Он оказался один против — он обежал глазами комнату — восьми женщин.
Восьми? Дьявол! В комнате скоро яблоку будет негде упасть. Он ослабил галстук: ему вдруг стало не по себе.
Наконец когда очередная дама в розовом платье — он и понятия не имел, кто она такая, и мог только догадываться, что она из числа простодушных зрительниц разыгравшегося спектакля, — отодвинулась настолько, что ему стало видно Викторию, он уже в который раз произнес:
— Виктория, я хочу с тобой поговорить. Она сделала еще один глоток чаю, в то время как вдовствующая герцогиня Бичвуд снова с материнской нежностью похлопала ее по плечу, и твердо ответила:
— Нет.
Он сделал шаг по направлению к ней и промолвил угрожающим тоном:
— Виктория…
Он готов был сделать еще шаг, но тут все восемь женщин одновременно повернулись к нему и пронзили его негодующими взглядами. Ни один мужчина не выдержал бы такого напора. Он поднял руки, сдаваясь, и пробормотал:
— Слишком много здесь собралось наседок.
Виктория сидела, окруженная своими новыми защитницами и поклонницами, и выглядела непривычно тихой и кроткой.
Роберт перевел дух и, подняв палец, заметил:
— Мы еще не закончили, Виктория. Тебе не уйти от разговора со мной.
И, пробормотав напоследок что-то неразборчивое насчет глупых куриц, вышел из магазина.
* * *
— Он все еще здесь?
Кейти в очередной раз выглянула на улицу через окно магазинчика.
— Экипаж его стоит.
— Черт подери! — пробормотала Виктория, на что миссис Брайтбилл заметила:
— А мне сказали, что вы дочка священника.
Виктория взглянула на часы. Экипаж Роберта стоял перед магазином уже два часа и, похоже, не собирался сдаваться. Впрочем, как и все леди, которые стали невольными свидетельницами их неожиданной встречи. Мадам Ламбер уже четвертый раз кипятила чайник по просьбе присутствующих.
— Не может же он оставаться на улице весь день, — сказала Харриет. — Правда, мама?
— Он граф, — сухо возразила мать ей в ответ. — Он может делать все что ему вздумается.
— В этом-то вся и беда, — заключила Виктория. Как он посмел вновь ворваться в ее жизнь? Неужели он полагал, что она бросится в его объятия только потому, что ему вдруг взбрело в голову взять ее в жены?
Он хочет на ней жениться. Виктория тряхнула головой, не в силах в это поверить. Когда-то выйти за него замуж было ее самой заветной мечтой; теперь это представлялось ей всего лишь злой насмешкой судьбы.
Так он хочет жениться на ней? Ха! Слишком поздно, черт побери!
— Вы снова ругаетесь? — прошептала Харриет, опасливо покосившись на свою матушку.
Виктория удивленно вскинула голову. Оказывается, она невольно высказала свои мысли вслух.
— Это он во всем виноват, — проворчала она.
— Кузен Роберт? Виктория кивнула.
— Он вообразил, что может распоряжаться моей жизнью, как своей собственной.
Харриет пожала плечами.
— Это его обычная манера. И если честно, не такая уж плохая. С тех пор как он стал вести все наши денежные дела, мы и горя не знаем.
Виктория бросила на нее недоуменный взгляд.
— Насколько я знаю, обсуждать денежные дела считается дурным тоном.
— Да, это так, но вы же почти родственница, — простодушно промолвила Харриет, дотрагиваясь до ее руки.
— Никакая я вам не родственница, — буркнула Виктория.
— Так станете, — возразила Харриет. — Если кузен Роберт желает этого, значит, так и будет. Он всегда своего добьется.
Виктория решительно подбоченилась и сердито глянула на экипаж через окно магазина.
— На сей раз ему это не удастся.
— О Виктория, — промолвила Харриет с озабоченным видом, — я вас еще плохо знаю, и поэтому с моей стороны будет несколько самонадеянно судить о ваших намерениях по выражению вашего лица, но, по правде сказать, взгляд мне ваш сейчас совсем не нравится.
Виктория медленно обернулась к ней, совсем сбитая с толку.
— О чем вы говорите?
— Не знаю, что у вас на уме, но я обязана предостеречь вас против слишком опрометчивых решений.
— Я собираюсь с ним поговорить, — решительно заявила Виктория и, прежде чем кто-либо успел остановить ее, вышла из магазина на улицу.
Увидев ее, Роберт тут же выскочил из кареты. Он хотел что-то сказать, но Виктория перебила его.
— Ты жаждал говорить со мной? — резко спросила она.
— Да, я…
— Прекрасно. Я тоже хочу тебе кое-что сказать.
— Тори, я…
— — Не смей воображать себе, что ты можешь распоряжаться мной, как своей собственностью. Я понятия не имею, чем вызвана столь чудесная перемена в твоем отношении ко мне, но я не марионетка, которую можно дергать за ниточки.
— Конечно, нет, но…
— И напрасно ты надеешься, что я прощу тебе то ужасное оскорбление, которое ты мне нанес.
— Я все понимаю, но…
— В общем, с меня хватит. Я от тебя устала. Ты деспотичный, высокомерный, невыносимый и…
— И ты любишь меня, — докончил Роберт, очень довольный, что ему удалось наконец вставить хоть слово.
— И вовсе нет!
— Виктория, — сказал он тем особым тоном, которым говорят с маленькими детьми. — Ты всегда любила и будешь меня любить.
— Да ты в своем уме? — пробормотала она, ловя ртом воздух.
Он отвесил ей изысканный поклон и, взяв ее безжизненно повисшую руку, поднес ее к губам.
— Я еще никогда не говорил так разумно, как сейчас.
У Виктории перехватило дыхание. Непрошеные воспоминания захлестнули ее, и вот ей уже снова семнадцать лет. Семнадцать лет, она влюблена без памяти и со страхом ждет первого поцелуя.
— Нет, — вымолвила она, поперхнувшись собственными словами. — Нет. Тебе не удастся вновь завладеть моей душой.
Он жег ее горячим взглядом, который проникал в самую душу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77