Она очень талантлива.
— Хорошо, Джинни, — кивнул Алек, — мы сделаем вот что. Я поеду с вами к мисс Эберкромби — на этот раз к той, что нужно. Мы отменим все ваши заказы и попросим мисс Эбигайл сшить вам новые платья.
— Я ни за что не причиню мисс Мэри такую боль! Подумать только, какое унижение ей придется вынести!
— Прекрасно. Значит, найдем другую модистку.
— Я бы в церковь с вами и то не пошла, а уж милостивый Господь видит, как вы в этом нуждаетесь!
— Прекрати вести себя как капризная барышня! — велел Джеймс, но тут же закрыл рот, пережидая, пока Мозес, немедленно навостривший уши, не покинет снова гостиную.
— Это не я бесстыдно флиртовала с Лорой Сэмон!
— Флиртовала? Вы называете два танца флиртом? Милая девушка, да вы не сможете отличить флирт от драки пьяных матросов.
— Так вот, вы флиртовали с ней, а она — с вами. Готова поклясться, вы уже назначили друг другу свидание.
— А вот это не ваше дело, — объявил Алек не моргнув и глазом.
Джинни снова фыркнула. Она чувствует, чувствует, что он собирается увидеться с Лорой, и почему-то сознание этого приводит ее в небывалое бешенство.
Неожиданно пальцы ее сомкнулись на одном из многочисленных бантов, с силой рванули. Белая бархатная тряпочка полетела в уже почти погасший в камине огонь.
— Браво! Осталась всего-навсего еще какая-нибудь пара сотен!
— О, помолчите, барон.
Алек задумчиво погладил пальцами подбородок:
— А знаете, возможно, платье не выглядело бы так уж плохо, если снять все эти финтифлюшки.
Нагнувшись, он схватился за другой бант, оторвал его. За вторым последовал третий, четвертый…
— Нет, — вздохнул наконец барон, — не выйдет. Этот оттенок синего… ничего с ним не поделаешь, придает вам поистине тошнотворный вид.
Разъяренная Джинни взметнулась со стула:
— Не думаю, что мне захочется заключить с вами сделку, барон. Почему бы вам просто не купить «Пегас»? Я могу построить для вас еще несколько судов.
— И я останусь вашим единственным заказчиком, можете быть в этом уверены! Да ведь ни один уважающий себя торговец в Балтиморе не захочет иметь с вами ничего общего!
— Это наглая ложь! Просто сейчас в делах застой, и, кроме того, мы отказываемся строить невольничьи суда!
Джеймс откинулся на спинку кресла, невероятно наслаждаясь сценой.
— Да, дорогая Юджиния, это, конечно, тоже имеет значение, но главная причина в том, что вы женщина, решившая заняться мужским делом. Если я куплю верфь Пакстонов, вам придется удалиться со сцены, по доброй воле или нет, но удалиться. Я не позволю вам разгуливать повсюду в мужских панталонах и отдавать приказы рабочим!
— Отец! Вели ему убираться, и немедленно!
И чтобы подкрепить угрозу, Джинни злобно оторвала еще два банта, упавших у самого подола, украшенного широкой оборкой. Алек поднял их, с отвращением оглядел и бросил в камин.
— Джинни, к сожалению, Алек прав. Когда он говорит, что ты должна уйти со сцены, наверняка имеет в виду не совсем это.
— Неужели? — протянул Алек. — Что же именно я имею в виду?
— Вы имеете в виду, — мягко пояснил Джеймс, — что Джинни должна учиться быть более сдержанной, осторожной и благоразумной и предоставить все деловые операции, в том числе и продажу, джентльменам.
«Прекрасно, — подумал Алек, — это выход!» Однако на лице Джинни не отражалось ни капли признательности. Голосом ледяным, как знаменитый лондонский январь пять лет назад, она объявила:
— Мы прекрасно справлялись до того, как вы решили осчастливить нас своим присутствием. Вы надоедливы, наглы, тщеславны и крайне самоуверенны, и единственным, чем можете похвастаться, — красотой.
— Чем-чем?
— Своей неотразимой внешностью, барон. Любая женщина, встретившаяся на вашем пути, должна немедленно броситься вам на шею.
— Прекратите вести себя как идиотка!
Наклонившись, Алек оторвал очередной бант.
— Если припоминаете, мистер Юджин, до моего приезда вы медленно шли на дно, вы и ваша проклятая верфь. Единственная причина, по которой кредиторы не осаждают вас, — я! Все знают, что именно я вытаскиваю вас из пропасти! Должно быть, вам напрочь изменила память еще и потому, что именно вы написали мне письмо, а не наоборот.
— Я была не права и признаю это.
— Просто безрассудны и мыслите как проклятая женщина. Ни один мужчина, имеющий в голове хотя бы унцию мозгов, не позволит провести себя дерзкой девчонке вроде вас. Она все рассказала вам, сэр? Думала, что перед ней появится щеголь, хлыщ, денди, готовый позволить ей сохранить бразды правления.
— Да, она упоминала об этом, но я предупредил, что она не права. Но Джинни слишком упряма, Алек.
— Возможно, это и правда, — ответила Джинни отцу уже более спокойно. — Зато умею строить суда и готова побиться об заклад, что никто не обгонит меня в парусных гонках.
— Гонках, Джинни? Вы собираетесь соревноваться со мной? — пробормотал Алек, и вид при этом у него был настолько ошеломленный, что Джинни невольно рассмеялась:
— Для того чтобы вести корабль, нужна не сила, Алек, всего лишь мозги и опыт, а во всем, что касается мозгов, вы вряд ли со мной сравнитесь!
— Упрямая, сэр? Думаю, скорее упертая, и притом не в дверь, которая все-таки ведет к выходу, а в глухую стену, и, кроме того, чрезмерно самонадеянна, невыносимо дерзка и нахальна, в общем, настоящая мегера. Вы посмели предложить мне участие в гонках? — Алек, откинув голову, громко расхохотался.
Джинни, сорвав непонятно какой по счету бант, бросила его в лицо гостю. Тот поймал его, долго рассматривал и наконец, пожав плечами, поднял на нее искрящиеся коварством глаза.
— Твое платье, Джинни, выглядит все лучше, с каждой минутой, — заметил Джеймс, разглядывая маленькую горку бантов, лежащую на полу между дочерью и Алеком. Те, что попали в камин, ужасно дымили, распространяя невыносимый запах, поскольку толстый бархат отказывался гореть.
— Если считать преимуществом тошнотворно мерзкий цвет, — вставил Алек и снова расхохотался.
— Когда вы встречаетесь с Лорой Сэмон?
— Завтра вечером, — не задумываясь сказал Алек, тут же поняв, что ответил на вопрос, совершенно не касающийся Джинни, сжал кулаки. Руки чесались удушить эту негодяйку за то, что сделала из него дурака. Слишком уж быстро действует — ей ничего не стоит застать человека врасплох! — Да, — добавил Алек, издевательски улыбаясь, — прекрасная леди пригласила меня поужинать с ней.
— Готова поклясться, кроме этого, у вас нет никаких намерений!
— Джинни!
— Прости, отец, я устала. Желаю вам обоим доброй ночи.
Джинни поспешно пошла к двери.
— И доброго пути всем англичанам, — добавила она себе под нос, но все же недостаточно тихо, чтобы не увидеть ответную снисходительную усмешку Алека, заставившую ее стиснуть зубы.
— Джинни!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
— Хорошо, Джинни, — кивнул Алек, — мы сделаем вот что. Я поеду с вами к мисс Эберкромби — на этот раз к той, что нужно. Мы отменим все ваши заказы и попросим мисс Эбигайл сшить вам новые платья.
— Я ни за что не причиню мисс Мэри такую боль! Подумать только, какое унижение ей придется вынести!
— Прекрасно. Значит, найдем другую модистку.
— Я бы в церковь с вами и то не пошла, а уж милостивый Господь видит, как вы в этом нуждаетесь!
— Прекрати вести себя как капризная барышня! — велел Джеймс, но тут же закрыл рот, пережидая, пока Мозес, немедленно навостривший уши, не покинет снова гостиную.
— Это не я бесстыдно флиртовала с Лорой Сэмон!
— Флиртовала? Вы называете два танца флиртом? Милая девушка, да вы не сможете отличить флирт от драки пьяных матросов.
— Так вот, вы флиртовали с ней, а она — с вами. Готова поклясться, вы уже назначили друг другу свидание.
— А вот это не ваше дело, — объявил Алек не моргнув и глазом.
Джинни снова фыркнула. Она чувствует, чувствует, что он собирается увидеться с Лорой, и почему-то сознание этого приводит ее в небывалое бешенство.
Неожиданно пальцы ее сомкнулись на одном из многочисленных бантов, с силой рванули. Белая бархатная тряпочка полетела в уже почти погасший в камине огонь.
— Браво! Осталась всего-навсего еще какая-нибудь пара сотен!
— О, помолчите, барон.
Алек задумчиво погладил пальцами подбородок:
— А знаете, возможно, платье не выглядело бы так уж плохо, если снять все эти финтифлюшки.
Нагнувшись, он схватился за другой бант, оторвал его. За вторым последовал третий, четвертый…
— Нет, — вздохнул наконец барон, — не выйдет. Этот оттенок синего… ничего с ним не поделаешь, придает вам поистине тошнотворный вид.
Разъяренная Джинни взметнулась со стула:
— Не думаю, что мне захочется заключить с вами сделку, барон. Почему бы вам просто не купить «Пегас»? Я могу построить для вас еще несколько судов.
— И я останусь вашим единственным заказчиком, можете быть в этом уверены! Да ведь ни один уважающий себя торговец в Балтиморе не захочет иметь с вами ничего общего!
— Это наглая ложь! Просто сейчас в делах застой, и, кроме того, мы отказываемся строить невольничьи суда!
Джеймс откинулся на спинку кресла, невероятно наслаждаясь сценой.
— Да, дорогая Юджиния, это, конечно, тоже имеет значение, но главная причина в том, что вы женщина, решившая заняться мужским делом. Если я куплю верфь Пакстонов, вам придется удалиться со сцены, по доброй воле или нет, но удалиться. Я не позволю вам разгуливать повсюду в мужских панталонах и отдавать приказы рабочим!
— Отец! Вели ему убираться, и немедленно!
И чтобы подкрепить угрозу, Джинни злобно оторвала еще два банта, упавших у самого подола, украшенного широкой оборкой. Алек поднял их, с отвращением оглядел и бросил в камин.
— Джинни, к сожалению, Алек прав. Когда он говорит, что ты должна уйти со сцены, наверняка имеет в виду не совсем это.
— Неужели? — протянул Алек. — Что же именно я имею в виду?
— Вы имеете в виду, — мягко пояснил Джеймс, — что Джинни должна учиться быть более сдержанной, осторожной и благоразумной и предоставить все деловые операции, в том числе и продажу, джентльменам.
«Прекрасно, — подумал Алек, — это выход!» Однако на лице Джинни не отражалось ни капли признательности. Голосом ледяным, как знаменитый лондонский январь пять лет назад, она объявила:
— Мы прекрасно справлялись до того, как вы решили осчастливить нас своим присутствием. Вы надоедливы, наглы, тщеславны и крайне самоуверенны, и единственным, чем можете похвастаться, — красотой.
— Чем-чем?
— Своей неотразимой внешностью, барон. Любая женщина, встретившаяся на вашем пути, должна немедленно броситься вам на шею.
— Прекратите вести себя как идиотка!
Наклонившись, Алек оторвал очередной бант.
— Если припоминаете, мистер Юджин, до моего приезда вы медленно шли на дно, вы и ваша проклятая верфь. Единственная причина, по которой кредиторы не осаждают вас, — я! Все знают, что именно я вытаскиваю вас из пропасти! Должно быть, вам напрочь изменила память еще и потому, что именно вы написали мне письмо, а не наоборот.
— Я была не права и признаю это.
— Просто безрассудны и мыслите как проклятая женщина. Ни один мужчина, имеющий в голове хотя бы унцию мозгов, не позволит провести себя дерзкой девчонке вроде вас. Она все рассказала вам, сэр? Думала, что перед ней появится щеголь, хлыщ, денди, готовый позволить ей сохранить бразды правления.
— Да, она упоминала об этом, но я предупредил, что она не права. Но Джинни слишком упряма, Алек.
— Возможно, это и правда, — ответила Джинни отцу уже более спокойно. — Зато умею строить суда и готова побиться об заклад, что никто не обгонит меня в парусных гонках.
— Гонках, Джинни? Вы собираетесь соревноваться со мной? — пробормотал Алек, и вид при этом у него был настолько ошеломленный, что Джинни невольно рассмеялась:
— Для того чтобы вести корабль, нужна не сила, Алек, всего лишь мозги и опыт, а во всем, что касается мозгов, вы вряд ли со мной сравнитесь!
— Упрямая, сэр? Думаю, скорее упертая, и притом не в дверь, которая все-таки ведет к выходу, а в глухую стену, и, кроме того, чрезмерно самонадеянна, невыносимо дерзка и нахальна, в общем, настоящая мегера. Вы посмели предложить мне участие в гонках? — Алек, откинув голову, громко расхохотался.
Джинни, сорвав непонятно какой по счету бант, бросила его в лицо гостю. Тот поймал его, долго рассматривал и наконец, пожав плечами, поднял на нее искрящиеся коварством глаза.
— Твое платье, Джинни, выглядит все лучше, с каждой минутой, — заметил Джеймс, разглядывая маленькую горку бантов, лежащую на полу между дочерью и Алеком. Те, что попали в камин, ужасно дымили, распространяя невыносимый запах, поскольку толстый бархат отказывался гореть.
— Если считать преимуществом тошнотворно мерзкий цвет, — вставил Алек и снова расхохотался.
— Когда вы встречаетесь с Лорой Сэмон?
— Завтра вечером, — не задумываясь сказал Алек, тут же поняв, что ответил на вопрос, совершенно не касающийся Джинни, сжал кулаки. Руки чесались удушить эту негодяйку за то, что сделала из него дурака. Слишком уж быстро действует — ей ничего не стоит застать человека врасплох! — Да, — добавил Алек, издевательски улыбаясь, — прекрасная леди пригласила меня поужинать с ней.
— Готова поклясться, кроме этого, у вас нет никаких намерений!
— Джинни!
— Прости, отец, я устала. Желаю вам обоим доброй ночи.
Джинни поспешно пошла к двери.
— И доброго пути всем англичанам, — добавила она себе под нос, но все же недостаточно тихо, чтобы не увидеть ответную снисходительную усмешку Алека, заставившую ее стиснуть зубы.
— Джинни!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102