Двор позади дежурки открылся перед ней, и люди стояли недостаточно плотно, чтобы скрыть от нее происходящее.
Она наткнулась на все это совершенно неожиданно: не было никаких криков, которые бы предупредили ее. Человек, висевший на столбе, был без сознания, и тишину нарушали лишь свист плетки, взвивавшейся в руке экзекутора, и звук удара по обнаженной плоти. Каждый удар солдат, стоявший рядом со столбом, регистрировал, нараспев произнося число.
— Сорок семь…
Снова свист и удар.
— Сорок восемь…
Сара видела такое и раньше — слишком часто. Это врезалось ей в память со времени пребывания на «Джоржетте», и даже до того. Подобное было совершенно обычным делом, как в Англии виселицы на перекрестках дорог.
Яркая струящаяся кровь блестела на солнце. Висевшие клочьями на бедрах наказываемого штаны уже впитали все, что могли, и она стекала по лодыжкам и капала на пыль у его ног. На секунду звуки стихли, потом экзекуцию продолжил другой палач. Он встряхнул завязанные в узел концы плетки, повертел в руках, чтобы ловчее приноровиться к ней. Затем занес руку назад, и снова раздался свист и тошнотворный звук удара о плоть.
— Пятьдесят один…
Сара зажала руками уши и побежала назад, к двери Нелл Финниган. В полутемном прохладном коридоре никого не было. Она на миг прислонилась к стене, прижав руку к губам и тяжело дыша. Наконец она выпрямилась, неуклюже пытаясь нащупать дорогу в полумраке. Она наступила на подол собственного платья и наткнулась на дверь. Ее вытянутая рука коснулась щеколды, и дверь подалась под тяжестью ее тела. Дверь распахнулась с грохотом, и Сара судорожно ухватилась за косяк, чтобы не упасть.
У нее было смутное впечатление, что человек, сидевший на скамье у окна, вскочил на ноги. Ее подхватили под руки, и пара темных проницательных глаз уставилась ей в лицо.
— Вам плохо?
Смущенная, Сара покачала головой.
— Нет…
Она почувствовала, что ее ведут к скамье, с которой только что вскочил незнакомец. Она просто не в силах была поверить, глядя на солнце, лившееся сквозь новые муслиновые занавески Нелл Финниган, что потерявший сознание человек привязан к позорному столбу всего в нескольких ярдах отсюда. Она поставила локти на выскобленные доски стола и опустила лицо на руки. Солнце светило ей в спину, но она не могла унять охватившей ее дрожи.
Незнакомец мягко потряс ее за плечо.
— Выпейте немного, — сказал он. — Это вино дерет глотку, но все же лучше, чем ничего.
Он поднес стакан к ее губам. Она еще не рассмотрела его — только глаза в тот первый миг, а теперь тонкие смуглые пальцы, обхватившие стакан. Незнакомец так его и не выпустил из рук, и их с Сарой пальцы, пока она пила, соприкасались.
Вино было терпким и резким на вкус, заставило ее слегка закашляться. Но неумолимая рука продолжала вливать его ей в рот, пока она не выпила всего. Потом вытерла губы, скомкала платок и откинулась на подоконник.
— Вам лучше?
Впервые она смогла рассмотреть его. Он был худощав и очень высок, в его манере держаться была какая-то неосознанная грация. Проницательные пытливые глаза, устремленные на нее, были почти черными, как и ненапудренные волосы. Она не поняла, красив ли он, и продолжала рассматривать узкое, хорошо очерченное лицо, смуглую оливковую кожу, обтягивающую высокие скулы. Брови были густыми и выглядели довольно грозно на его высоком лбу. Рот его был слишком тонок, немного жесток и не вязался с глазами, которые сейчас смотрели на нее с беспокойством.
Он снова тихо повторил свой вопрос:
— Вам лучше?
Она кивнула.
— Спасибо, гораздо лучше. — Она заколебалась. — Это, наверное, из-за солнца…
— И из-за порки? — предположил он.
— Вы тоже видели?
— Этого было не избежать. — Он красноречиво пожал плечами. — Примите мои сожаления, мадам. Это зрелище не для леди.
Пока он говорил, Сара пыталась оценить его речь и одежду и разгадать, кто он такой. Колония была еще слишком мала, чтобы позволить незнакомцу, особенно с такой внешностью, приехать, не вызвав потока комментариев и суждений. Глаза ее быстро пробежали по его фигуре, отметив покрой одежды, высокие сапоги и совершенство изумруда на мизинце левой руки. Его английский был безупречен, если не считать легчайшего акцента. Он был одет и держался, как любой преуспевающий человек в колонии, и все же каждая малейшая деталь в его наружности была слегка неправдоподобной. В нем было что-то экзотическое, он привносил дыхание цивилизованного утонченного мира в эту выскобленную до блеска комнату. Даже то, как он говорил о порке, имело оттенок светского цинизма. Но Сара почувствовала, что он не остался равнодушен к порке, — он просто давал понять, что подобные вещи необходимы, хотя болезненно неприятны.
Потом мозг ее обратился к какой-то неясной, бессвязной сплетне, которой обменивались продавцы в лавке накануне. Это, несомненно, тот самый человек, о котором они говорили: француз, прибывший на американском шлюпе, два дня стоявшем на якоре в гавани. Вероятно, он совершил путь из Франции, намереваясь, по никому не известной причине, задержаться в Новом Южном Уэльсе на какое-то время. Даже этот пустой разговор между Клепмором и вторым продавцом смог передать завесу таинственности, которой, вероятно, был окружен этот незнакомый француз. Сара поняла, что ему, по всей видимости, удалось убедить портовые власти, что он действительно эмигрант и не питает никаких симпатий к Бонапарту, иначе он не был бы на борту американского шлюпа, когда тот готовился к отплытию. Судя по рассказу Клепмора, француз не торопился покидать судно: его ящики до сих пор не были выгружены. Позже в тот же день она снова услышала эту же историю от двух покупателей. И однако — вот он перед ней, уже за много миль от Сиднея, хотя едва перевалило за полдень.
Сара увидела вопросительно приподнятые брови и поняла, что уставилась на него, как неловкая деревенская простушка. Ей пришло в голову, что ему уже, вероятно, наскучила необходимость проявлять заботу о глупой женщине.
Он слегка поклонился.
— Мадам, позвольте мне предложить вам еще немного вина. Я согласен, что оно ужасно, но меня здесь заверили, что это лучшее, что у них есть.
Сара вспыхнула, смутившись под его изучающим взглядом. Потом выпрямилась, ответив ему с ноткой высокомерия в голосе:
— Вы крайне любезны, сэр, с удовольствием.
— Вы меня чрезвычайно обрадовали, — сказал он спокойно. — Я пошлю за бутылкой.
Незнакомец повернулся к двери, затем остановился и посмотрел на нее. Озабоченность исчезла из его глаз. Взгляд их был дружелюбен, и было заметно, что ситуация слегка забавляет его.
— Прежде чем мы вместе выпьем вина, — произнес он, — возможно, мне лучше представиться.
Он снова отвесил ей легкий изящный поклон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136
Она наткнулась на все это совершенно неожиданно: не было никаких криков, которые бы предупредили ее. Человек, висевший на столбе, был без сознания, и тишину нарушали лишь свист плетки, взвивавшейся в руке экзекутора, и звук удара по обнаженной плоти. Каждый удар солдат, стоявший рядом со столбом, регистрировал, нараспев произнося число.
— Сорок семь…
Снова свист и удар.
— Сорок восемь…
Сара видела такое и раньше — слишком часто. Это врезалось ей в память со времени пребывания на «Джоржетте», и даже до того. Подобное было совершенно обычным делом, как в Англии виселицы на перекрестках дорог.
Яркая струящаяся кровь блестела на солнце. Висевшие клочьями на бедрах наказываемого штаны уже впитали все, что могли, и она стекала по лодыжкам и капала на пыль у его ног. На секунду звуки стихли, потом экзекуцию продолжил другой палач. Он встряхнул завязанные в узел концы плетки, повертел в руках, чтобы ловчее приноровиться к ней. Затем занес руку назад, и снова раздался свист и тошнотворный звук удара о плоть.
— Пятьдесят один…
Сара зажала руками уши и побежала назад, к двери Нелл Финниган. В полутемном прохладном коридоре никого не было. Она на миг прислонилась к стене, прижав руку к губам и тяжело дыша. Наконец она выпрямилась, неуклюже пытаясь нащупать дорогу в полумраке. Она наступила на подол собственного платья и наткнулась на дверь. Ее вытянутая рука коснулась щеколды, и дверь подалась под тяжестью ее тела. Дверь распахнулась с грохотом, и Сара судорожно ухватилась за косяк, чтобы не упасть.
У нее было смутное впечатление, что человек, сидевший на скамье у окна, вскочил на ноги. Ее подхватили под руки, и пара темных проницательных глаз уставилась ей в лицо.
— Вам плохо?
Смущенная, Сара покачала головой.
— Нет…
Она почувствовала, что ее ведут к скамье, с которой только что вскочил незнакомец. Она просто не в силах была поверить, глядя на солнце, лившееся сквозь новые муслиновые занавески Нелл Финниган, что потерявший сознание человек привязан к позорному столбу всего в нескольких ярдах отсюда. Она поставила локти на выскобленные доски стола и опустила лицо на руки. Солнце светило ей в спину, но она не могла унять охватившей ее дрожи.
Незнакомец мягко потряс ее за плечо.
— Выпейте немного, — сказал он. — Это вино дерет глотку, но все же лучше, чем ничего.
Он поднес стакан к ее губам. Она еще не рассмотрела его — только глаза в тот первый миг, а теперь тонкие смуглые пальцы, обхватившие стакан. Незнакомец так его и не выпустил из рук, и их с Сарой пальцы, пока она пила, соприкасались.
Вино было терпким и резким на вкус, заставило ее слегка закашляться. Но неумолимая рука продолжала вливать его ей в рот, пока она не выпила всего. Потом вытерла губы, скомкала платок и откинулась на подоконник.
— Вам лучше?
Впервые она смогла рассмотреть его. Он был худощав и очень высок, в его манере держаться была какая-то неосознанная грация. Проницательные пытливые глаза, устремленные на нее, были почти черными, как и ненапудренные волосы. Она не поняла, красив ли он, и продолжала рассматривать узкое, хорошо очерченное лицо, смуглую оливковую кожу, обтягивающую высокие скулы. Брови были густыми и выглядели довольно грозно на его высоком лбу. Рот его был слишком тонок, немного жесток и не вязался с глазами, которые сейчас смотрели на нее с беспокойством.
Он снова тихо повторил свой вопрос:
— Вам лучше?
Она кивнула.
— Спасибо, гораздо лучше. — Она заколебалась. — Это, наверное, из-за солнца…
— И из-за порки? — предположил он.
— Вы тоже видели?
— Этого было не избежать. — Он красноречиво пожал плечами. — Примите мои сожаления, мадам. Это зрелище не для леди.
Пока он говорил, Сара пыталась оценить его речь и одежду и разгадать, кто он такой. Колония была еще слишком мала, чтобы позволить незнакомцу, особенно с такой внешностью, приехать, не вызвав потока комментариев и суждений. Глаза ее быстро пробежали по его фигуре, отметив покрой одежды, высокие сапоги и совершенство изумруда на мизинце левой руки. Его английский был безупречен, если не считать легчайшего акцента. Он был одет и держался, как любой преуспевающий человек в колонии, и все же каждая малейшая деталь в его наружности была слегка неправдоподобной. В нем было что-то экзотическое, он привносил дыхание цивилизованного утонченного мира в эту выскобленную до блеска комнату. Даже то, как он говорил о порке, имело оттенок светского цинизма. Но Сара почувствовала, что он не остался равнодушен к порке, — он просто давал понять, что подобные вещи необходимы, хотя болезненно неприятны.
Потом мозг ее обратился к какой-то неясной, бессвязной сплетне, которой обменивались продавцы в лавке накануне. Это, несомненно, тот самый человек, о котором они говорили: француз, прибывший на американском шлюпе, два дня стоявшем на якоре в гавани. Вероятно, он совершил путь из Франции, намереваясь, по никому не известной причине, задержаться в Новом Южном Уэльсе на какое-то время. Даже этот пустой разговор между Клепмором и вторым продавцом смог передать завесу таинственности, которой, вероятно, был окружен этот незнакомый француз. Сара поняла, что ему, по всей видимости, удалось убедить портовые власти, что он действительно эмигрант и не питает никаких симпатий к Бонапарту, иначе он не был бы на борту американского шлюпа, когда тот готовился к отплытию. Судя по рассказу Клепмора, француз не торопился покидать судно: его ящики до сих пор не были выгружены. Позже в тот же день она снова услышала эту же историю от двух покупателей. И однако — вот он перед ней, уже за много миль от Сиднея, хотя едва перевалило за полдень.
Сара увидела вопросительно приподнятые брови и поняла, что уставилась на него, как неловкая деревенская простушка. Ей пришло в голову, что ему уже, вероятно, наскучила необходимость проявлять заботу о глупой женщине.
Он слегка поклонился.
— Мадам, позвольте мне предложить вам еще немного вина. Я согласен, что оно ужасно, но меня здесь заверили, что это лучшее, что у них есть.
Сара вспыхнула, смутившись под его изучающим взглядом. Потом выпрямилась, ответив ему с ноткой высокомерия в голосе:
— Вы крайне любезны, сэр, с удовольствием.
— Вы меня чрезвычайно обрадовали, — сказал он спокойно. — Я пошлю за бутылкой.
Незнакомец повернулся к двери, затем остановился и посмотрел на нее. Озабоченность исчезла из его глаз. Взгляд их был дружелюбен, и было заметно, что ситуация слегка забавляет его.
— Прежде чем мы вместе выпьем вина, — произнес он, — возможно, мне лучше представиться.
Он снова отвесил ей легкий изящный поклон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136